— Мы все ее подвели, — сказал он и помог ей подняться.
Глава 81
Он дышал неровно и прерывисто. От новых капель кислоты образовались язвы, и все-таки он не дал себя убить.
— Вы слышите меня? — прошептал Рино.
Ответом ему стал изменившийся ритм дыхания.
— Вас переведут в больницу, как только шторм немного утихнет. Кошмар закончился, — Рино поставил стул поближе к кровати и сел. — Я все знаю.
Лежащий на кровати человек постарался повернуть голову в его сторону.
— Мы нашли скелет вашего брата в Винстаде.
Дыхание все так же прерывалось.
— Мы провели экспертизу скелета, ведь повреждений было слишком много. Но кое-что в отчете эксперта меня смутило. Над Руалем издевались много лет, и сегодня можно установить время даже самого маленького перелома. В данном случае все указывает на то, что переломы произошли в одно время. Я связался с судмедэкспертом и сообщил ему, что Руаль Стрём страдал от ювенального артрита. Он сказал мне, что у скелета нет следов подобного заболевания.
С кровати раздался жалобный стон.
— Женщина, у которой вы сняли дом, сказала, что вы показались ей немного заторможенным. Я подумал, что подобная медлительность может быть вызвана заболеванием опорно-двигательного аппарата в детском возрасте.
Человек поднял руку в знак того, что хочет что-то сказать.
— Вы не Боа, но одним богам известно, как вы пострадали из-за его проступков. Вы — Руаль Стрём, мальчик на инвалидной коляске.
Короткие, приглушенные всхлипы испугали Рино, но вскоре дыхание выровнялось.
— Вы решили использовать свой шанс, вернувшись домой. Конечно, вы думали, что вас никто не узнает, какое-то время так все и было. Но те, кто узнал вас, решили, что вы Боа. официально ведь пропал именно он, — Рино смотрел на свои колени. — Пожар, видимо, застал вас врасплох, ведь вы никому не успели раскрыть свою настоящую личность. Тогда вы могли бы уберечься. О Руале все отзывались хорошо. А вот о Боа.
Рино встал и отвернулся от кровати. Он знал: перед ним лежит Руаль Стрём, который с самых малых лет был жертвой, и оттого смотреть на последствия пожара было еще тяжелее.
— Письмо, — сказал он, прочистив горло, — вы хотите, чтобы я отдал его Алине?
Хотя лицо было обожжено и лишено мимики, Рино показалось, что человек покраснел.
— Я знаю, кто это, — сказал он и осторожно похлопал Руаля Стрёма по плечу.
Ветер немного стих, но дождевые облака все так же тяжело нависали над морем, и к тому времени, когда я выкопал его, я насквозь промок. Он лежал так же, как и две недели назад, когда я бросил его здесь. Почему-то я думал, что он вертится там, под землей, ожидая, когда лопата высвободит его. Я стоял и смотрел на погребенного. Когда в нем зародилась ненависть? Я чувствовал, что он хотел избавиться от меня всю мою жизнь, и это желание скоро должно было осуществиться. С того дня имя Руаля Стрёма включили в список тех, кто упокоился во фьорде.
Прежде чем снова накрыть его землей, я присел на корточки возле могилы и стал вспоминать. Оддвар глубоко спал. Первый удар пришелся на затылок, я услышал, как прервалось дыхание. Затем я взял самое глубокое ведро, которое только смог найти в нашем доме, заполнил его водой и поставил возле постели. Когда я опустил его голову в ведро, он казался совсем безжизненным. Никаких движений, никакого сопротивления. Я оставил его в ведре надолго, и когда вытащил голову из ведра, он уже не дышал. Годы издевательств закончились. Ведь то, что начал мой отец, тайком продолжил Оддвар. Отец был чаще всего пьян, когда бил меня, он даже не помнил, в каком состоянии оставлял меня. Я знал, что на следующий день, когда он видел мои синяки, его мучило чувство вины. Вот только он не знал, что большая часть из них были делом рук Оддвара. Я никогда не решался пожаловаться, Оддвар угрожал, что изобьет меня до паралича, если я кому-нибудь расскажу. Я оказался в ловушке. Артрит мучил меня, иногда боли были настолько сильными, что я был прикован к инвалидной коляске. А когда не был, на дело выходил Оддвар, он как будто не переносил те дни, когда я был таким же, как и он сам. В глубине души я знал, что он не успокоится, пока я не сяду в инвалидную коляску навсегда.
Сначала папа думал, что Оддвар загулял на пару дней, но через некоторое время он начал подозрительно поглядывать на меня. Через три дня после исчезновения я увидел, что он сидит у постели Оддвара. Он перевернул матрас так, что стали видны пятна крови. Я пытался что-то наврать, но он видел меня насквозь, и не успел я оглянуться, как выложил ему всю правду.
Он воспринял новость лучше, чем я опасался, но был уверен, что должен выкопать Оддвара. Что-то его удерживало. Если бы правда когда-нибудь всплыла, он бы лишился обоих сыновей, я видел, что он мучительно пытался придумать, что же ему предпринять. Но однажды он сказал, что другого выхода нет, нужно сообщить ленсману о случившемся.
Несколько дней я мучился от ожидания неизбежного. Каждый раз, когда приставал паром, я замирал, ожидая увидеть ленсмана, поднимающегося по причалу. Взгляд папы оставался таким же, он выражал отчаяние и решимость. Вот только успел ли он на самом деле заявить на меня в полицию, я так и не узнал. Потому что в тот же вечер разыгрался шторм.
Стоя на коленях возле его могилы, я в последний раз посмотрел на брата. Все мои силы ушли на то, чтобы перевезти его сюда на тачке. Артрит мучил меня не так уж сильно, но мне приходилось останавливаться каждые десять метров. Прекрасно понимая, что я все еще в опасности, я снова принялся его закапывать. Под конец видна была только голова. Он лежал там, одинокий, всеми покинутый, и мне впервые стало жаль его. Поэтому я отдал ему самое дорогое, что у меня было: я положил к нему в могилу игрушку, которую сшила мне мама.
Глава 82
Руаль Стрём слышал свист работающего пропеллера. В любой момент его могли вывезти из машины скорой помощи, чтобы отправить на вертолете в Трумсё. Йориль сидела возле него с самого утра. Он ощущал такое спокойствие, какого не испытывал уже много лет. К нему пришло понимание: то, что произошло, было предопределено судьбой, ну и все-таки его дни закончатся не в пансионате.
Он убил своего брата, и за это ему пришлось расплачиваться за его злодеяния. Сначала он и не догадывался, за что на него обрушились все эти беды, но затем до него дошло очевидное: так как, по официальной версии, исчез именно Боа, никто другой и не мог вернуться обратно. Они оба унаследовали внешность матери и были очень похожи. Конечно, он знал, что Оддвара все вокруг ненавидели, и когда слухи об изнасиловании доползли до него, Руаль ни на секунду не сомневался, кто был виновником. Взгляд, которым позже наградил его Оддвар, подтвердил его опасения. Это было бессловесное признание брата брату, признание, от которого сквозило извращенной гордостью.
— Они готовы, — голос Йориль дрожал от сдерживаемых слез.
Ему так хотелось рассказать ей о том, как он ценит ее заботу, что она была единственным лучиком света, помогавшим терпеть нечеловеческие боли, но он не мог этого сделать. Вместо этого он поднял руку. Она взяла ее и осторожно погладила обожженную ладонь.
— Я приеду и навещу вас в больнице. И прослежу, чтобы о вас там заботились самым лучшим образом, — она приложила палец к его лишенному губ рту. — И однажды мы поговорим. Обещаю.
Дверь машины открылась, порыв холодного ветра хлестнул его. Он представил себе ее. Золотые волосы до плеч развевались на ветру. Она улыбнулась ему ясными глазами, полными слез, ее улыбка говорила, что она намерена выполнить свое обещание. Однажды они поговорят обо всем, что случилось.
Глава 83
Бергер Фалк сидел на том самом камне, о который разбилась «Мазда» Кристине. Его жену нашли зажатой между сиденьем и рулем, и врач сразу же установил, что смерть наступила мгновенно. Эта мысль его утешала. Но чувство, что что-то не так, не давало ему покоя. В самые темные времена он думал, что Кристине сделала это намеренно, нажала на газ перед поворотом и направила машину прямо в обрыв. Именно поэтому он настоял на вскрытии, надеясь, что эксперт найдет что-нибудь, что освободит его от чувства вины.
Однако вскрытие показало лишь очевидное: смерть наступила в результате тяжелейших повреждений внутренних органов. Интуиция говорила ему, что Кристине стала первой жертвой Ингрид Эйде, а следующей должна была стать Сандра. Это месть за то, что он не вмешался и не предотвратил изнасилование ее старшей сестры.
Он поднял взгляд к горизонту. Если бы отец тогда не дал ему денег, заглушая свою совесть, если бы он не купил ту бутылку колы, он прогнал от себя эту мысль и встал. Ему придется начать жить заново. Ради Сандры, только ради нее. Он спустился с камня и поднялся вверх по склону. Не дойдя до шоссе, он заметил в траве между двумя камнями листок бумаги. Он был мокрый и чуть не порвался у него в руках, но текст все еще можно было разобрать.
ЭТО НЕ БОА. ТЕПЕРЬ Я ЭТО ЗНАЮ. НАВЕРНОЕ, ЭТО РУАЛЬ.
Глава 84
Дом престарелых стоял, окутанный мягким светом осеннего солнца. Один из постояльцев бродил, сгорбившись, по двору и искал что-то в траве. Заметив голубой «Вольво», он не сводил с него взгляд до тех пор, пока Рино не припарковался и не вышел из машины. Вежливый кивок, затем он снова сконцентрировался на неровностях ландшафта.
В коридоре пахло вареной капустой. Форикол[12], подумал Рино, решив, что старик ждал ужина. Медсестра лет двадцати, сильно накрашенная, с черными как смоль волосами, улыбаясь, направилась к нему.
— Вам помочь?
— Я бы хотел поговорить с Сёльви Унстад. Неуверенная улыбка.
— Сёльви…
— Я знаю, что ей трудно говорить. Я просто хочу кое-что ей рассказать.
Медсестра взглянула на часы.
— Мы будем ужинать через полчаса.
— Получаса мне вполне хватит.
— Как мне вас представить?
— Полицейский из Рейне.
Его проводили в комнату Сёльви Унстад. Медсестра наклонилась над пострадавшей от инсульта женщиной, лежащей на кровати с приподнятой спинкой.
— Хотите, чтобы кто-нибудь из нас остался с вами?
Сёльви Унстад взглянула на посетителя и покачала головой. Медсестра напомнила об ужине и вышла из комнаты.
Рино сел в кресло и улыбнулся старой учительнице, с ожиданием смотрящей на него.
— У меня для вас письмо, — сказал он и достал конверт из внутреннего кармана. — Он не успел отправить его.
Ее взгляд застыл.
–. до того, как с ним произошел несчастный случай.
Он не хотел скрывать от нее правду, но в то же время решил уберечь от самых ужасных подробностей.
— Сейчас он в больнице в Трумсё. Мы все надеемся, что однажды он сможет вас навестить.
Она открыла рот и попыталась что-то сказать, но слова утонули в потоке звуков.
Глава 81
Он дышал неровно и прерывисто. От новых капель кислоты образовались язвы, и все-таки он не дал себя убить.
— Вы слышите меня? — прошептал Рино.
Ответом ему стал изменившийся ритм дыхания.
— Вас переведут в больницу, как только шторм немного утихнет. Кошмар закончился, — Рино поставил стул поближе к кровати и сел. — Я все знаю.
Лежащий на кровати человек постарался повернуть голову в его сторону.
— Мы нашли скелет вашего брата в Винстаде.
Дыхание все так же прерывалось.
— Мы провели экспертизу скелета, ведь повреждений было слишком много. Но кое-что в отчете эксперта меня смутило. Над Руалем издевались много лет, и сегодня можно установить время даже самого маленького перелома. В данном случае все указывает на то, что переломы произошли в одно время. Я связался с судмедэкспертом и сообщил ему, что Руаль Стрём страдал от ювенального артрита. Он сказал мне, что у скелета нет следов подобного заболевания.
С кровати раздался жалобный стон.
— Женщина, у которой вы сняли дом, сказала, что вы показались ей немного заторможенным. Я подумал, что подобная медлительность может быть вызвана заболеванием опорно-двигательного аппарата в детском возрасте.
Человек поднял руку в знак того, что хочет что-то сказать.
— Вы не Боа, но одним богам известно, как вы пострадали из-за его проступков. Вы — Руаль Стрём, мальчик на инвалидной коляске.
Короткие, приглушенные всхлипы испугали Рино, но вскоре дыхание выровнялось.
— Вы решили использовать свой шанс, вернувшись домой. Конечно, вы думали, что вас никто не узнает, какое-то время так все и было. Но те, кто узнал вас, решили, что вы Боа. официально ведь пропал именно он, — Рино смотрел на свои колени. — Пожар, видимо, застал вас врасплох, ведь вы никому не успели раскрыть свою настоящую личность. Тогда вы могли бы уберечься. О Руале все отзывались хорошо. А вот о Боа.
Рино встал и отвернулся от кровати. Он знал: перед ним лежит Руаль Стрём, который с самых малых лет был жертвой, и оттого смотреть на последствия пожара было еще тяжелее.
— Письмо, — сказал он, прочистив горло, — вы хотите, чтобы я отдал его Алине?
Хотя лицо было обожжено и лишено мимики, Рино показалось, что человек покраснел.
— Я знаю, кто это, — сказал он и осторожно похлопал Руаля Стрёма по плечу.
Ветер немного стих, но дождевые облака все так же тяжело нависали над морем, и к тому времени, когда я выкопал его, я насквозь промок. Он лежал так же, как и две недели назад, когда я бросил его здесь. Почему-то я думал, что он вертится там, под землей, ожидая, когда лопата высвободит его. Я стоял и смотрел на погребенного. Когда в нем зародилась ненависть? Я чувствовал, что он хотел избавиться от меня всю мою жизнь, и это желание скоро должно было осуществиться. С того дня имя Руаля Стрёма включили в список тех, кто упокоился во фьорде.
Прежде чем снова накрыть его землей, я присел на корточки возле могилы и стал вспоминать. Оддвар глубоко спал. Первый удар пришелся на затылок, я услышал, как прервалось дыхание. Затем я взял самое глубокое ведро, которое только смог найти в нашем доме, заполнил его водой и поставил возле постели. Когда я опустил его голову в ведро, он казался совсем безжизненным. Никаких движений, никакого сопротивления. Я оставил его в ведре надолго, и когда вытащил голову из ведра, он уже не дышал. Годы издевательств закончились. Ведь то, что начал мой отец, тайком продолжил Оддвар. Отец был чаще всего пьян, когда бил меня, он даже не помнил, в каком состоянии оставлял меня. Я знал, что на следующий день, когда он видел мои синяки, его мучило чувство вины. Вот только он не знал, что большая часть из них были делом рук Оддвара. Я никогда не решался пожаловаться, Оддвар угрожал, что изобьет меня до паралича, если я кому-нибудь расскажу. Я оказался в ловушке. Артрит мучил меня, иногда боли были настолько сильными, что я был прикован к инвалидной коляске. А когда не был, на дело выходил Оддвар, он как будто не переносил те дни, когда я был таким же, как и он сам. В глубине души я знал, что он не успокоится, пока я не сяду в инвалидную коляску навсегда.
Сначала папа думал, что Оддвар загулял на пару дней, но через некоторое время он начал подозрительно поглядывать на меня. Через три дня после исчезновения я увидел, что он сидит у постели Оддвара. Он перевернул матрас так, что стали видны пятна крови. Я пытался что-то наврать, но он видел меня насквозь, и не успел я оглянуться, как выложил ему всю правду.
Он воспринял новость лучше, чем я опасался, но был уверен, что должен выкопать Оддвара. Что-то его удерживало. Если бы правда когда-нибудь всплыла, он бы лишился обоих сыновей, я видел, что он мучительно пытался придумать, что же ему предпринять. Но однажды он сказал, что другого выхода нет, нужно сообщить ленсману о случившемся.
Несколько дней я мучился от ожидания неизбежного. Каждый раз, когда приставал паром, я замирал, ожидая увидеть ленсмана, поднимающегося по причалу. Взгляд папы оставался таким же, он выражал отчаяние и решимость. Вот только успел ли он на самом деле заявить на меня в полицию, я так и не узнал. Потому что в тот же вечер разыгрался шторм.
Стоя на коленях возле его могилы, я в последний раз посмотрел на брата. Все мои силы ушли на то, чтобы перевезти его сюда на тачке. Артрит мучил меня не так уж сильно, но мне приходилось останавливаться каждые десять метров. Прекрасно понимая, что я все еще в опасности, я снова принялся его закапывать. Под конец видна была только голова. Он лежал там, одинокий, всеми покинутый, и мне впервые стало жаль его. Поэтому я отдал ему самое дорогое, что у меня было: я положил к нему в могилу игрушку, которую сшила мне мама.
Глава 82
Руаль Стрём слышал свист работающего пропеллера. В любой момент его могли вывезти из машины скорой помощи, чтобы отправить на вертолете в Трумсё. Йориль сидела возле него с самого утра. Он ощущал такое спокойствие, какого не испытывал уже много лет. К нему пришло понимание: то, что произошло, было предопределено судьбой, ну и все-таки его дни закончатся не в пансионате.
Он убил своего брата, и за это ему пришлось расплачиваться за его злодеяния. Сначала он и не догадывался, за что на него обрушились все эти беды, но затем до него дошло очевидное: так как, по официальной версии, исчез именно Боа, никто другой и не мог вернуться обратно. Они оба унаследовали внешность матери и были очень похожи. Конечно, он знал, что Оддвара все вокруг ненавидели, и когда слухи об изнасиловании доползли до него, Руаль ни на секунду не сомневался, кто был виновником. Взгляд, которым позже наградил его Оддвар, подтвердил его опасения. Это было бессловесное признание брата брату, признание, от которого сквозило извращенной гордостью.
— Они готовы, — голос Йориль дрожал от сдерживаемых слез.
Ему так хотелось рассказать ей о том, как он ценит ее заботу, что она была единственным лучиком света, помогавшим терпеть нечеловеческие боли, но он не мог этого сделать. Вместо этого он поднял руку. Она взяла ее и осторожно погладила обожженную ладонь.
— Я приеду и навещу вас в больнице. И прослежу, чтобы о вас там заботились самым лучшим образом, — она приложила палец к его лишенному губ рту. — И однажды мы поговорим. Обещаю.
Дверь машины открылась, порыв холодного ветра хлестнул его. Он представил себе ее. Золотые волосы до плеч развевались на ветру. Она улыбнулась ему ясными глазами, полными слез, ее улыбка говорила, что она намерена выполнить свое обещание. Однажды они поговорят обо всем, что случилось.
Глава 83
Бергер Фалк сидел на том самом камне, о который разбилась «Мазда» Кристине. Его жену нашли зажатой между сиденьем и рулем, и врач сразу же установил, что смерть наступила мгновенно. Эта мысль его утешала. Но чувство, что что-то не так, не давало ему покоя. В самые темные времена он думал, что Кристине сделала это намеренно, нажала на газ перед поворотом и направила машину прямо в обрыв. Именно поэтому он настоял на вскрытии, надеясь, что эксперт найдет что-нибудь, что освободит его от чувства вины.
Однако вскрытие показало лишь очевидное: смерть наступила в результате тяжелейших повреждений внутренних органов. Интуиция говорила ему, что Кристине стала первой жертвой Ингрид Эйде, а следующей должна была стать Сандра. Это месть за то, что он не вмешался и не предотвратил изнасилование ее старшей сестры.
Он поднял взгляд к горизонту. Если бы отец тогда не дал ему денег, заглушая свою совесть, если бы он не купил ту бутылку колы, он прогнал от себя эту мысль и встал. Ему придется начать жить заново. Ради Сандры, только ради нее. Он спустился с камня и поднялся вверх по склону. Не дойдя до шоссе, он заметил в траве между двумя камнями листок бумаги. Он был мокрый и чуть не порвался у него в руках, но текст все еще можно было разобрать.
ЭТО НЕ БОА. ТЕПЕРЬ Я ЭТО ЗНАЮ. НАВЕРНОЕ, ЭТО РУАЛЬ.
Глава 84
Дом престарелых стоял, окутанный мягким светом осеннего солнца. Один из постояльцев бродил, сгорбившись, по двору и искал что-то в траве. Заметив голубой «Вольво», он не сводил с него взгляд до тех пор, пока Рино не припарковался и не вышел из машины. Вежливый кивок, затем он снова сконцентрировался на неровностях ландшафта.
В коридоре пахло вареной капустой. Форикол[12], подумал Рино, решив, что старик ждал ужина. Медсестра лет двадцати, сильно накрашенная, с черными как смоль волосами, улыбаясь, направилась к нему.
— Вам помочь?
— Я бы хотел поговорить с Сёльви Унстад. Неуверенная улыбка.
— Сёльви…
— Я знаю, что ей трудно говорить. Я просто хочу кое-что ей рассказать.
Медсестра взглянула на часы.
— Мы будем ужинать через полчаса.
— Получаса мне вполне хватит.
— Как мне вас представить?
— Полицейский из Рейне.
Его проводили в комнату Сёльви Унстад. Медсестра наклонилась над пострадавшей от инсульта женщиной, лежащей на кровати с приподнятой спинкой.
— Хотите, чтобы кто-нибудь из нас остался с вами?
Сёльви Унстад взглянула на посетителя и покачала головой. Медсестра напомнила об ужине и вышла из комнаты.
Рино сел в кресло и улыбнулся старой учительнице, с ожиданием смотрящей на него.
— У меня для вас письмо, — сказал он и достал конверт из внутреннего кармана. — Он не успел отправить его.
Ее взгляд застыл.
–. до того, как с ним произошел несчастный случай.
Он не хотел скрывать от нее правду, но в то же время решил уберечь от самых ужасных подробностей.
— Сейчас он в больнице в Трумсё. Мы все надеемся, что однажды он сможет вас навестить.
Она открыла рот и попыталась что-то сказать, но слова утонули в потоке звуков.