Старик снова оживился.
— Я помню, — сказал он. — Он скатился в море и утонул.
У Рино были другие сведения, но он решил оставить Крогу ту версию истории, с которой он прожил больше пятидесяти лет.
— Да. Но его брат — этот Боа — он так и не появился.
— Правда?
Рино снова удивился тому, что исчезновение мальчика не вызвало никаких разговоров или слухов:
— Да, Руаля так и не нашли, Оддвар навсегда исчез.
— Думаю, никто о нем особо не скучал. О Боа. Может быть. Люди, очевидно, подустали от этого хулигана.
— Вы знаете что-нибудь о том, что отец жестоко обращался с сыновьями?
Крог снова облизал губы.
— Пожалуй, так.
— Мне говорили, что особенно тяжело приходилось Руалю. Кто-то даже утверждает, что именно из-за этого мальчик оказался в инвалидной коляске, из-за многолетних избиений со стороны отца.
— Когда речь идет об этом отребье, я ничему не удивляюсь.
— Но точно вы не знаете?
Крог протянул руку и поднял ко рту пустой стакан.
— Попросите Йориль принести мне воды, пожалуйста.
— Медсестру?
— Золотые волосы. Йориль хорошая, — голос задрожал.
— Сейчас.
Рино нашел первую попавшуюся медсестру, судя по цвету волос, это была именно Йориль. Старик осторожно сделал два глотка, а затем продолжил.
— Люди говорили, да. Что он бил мальчиков. Боа точно этого заслуживал, но избивать калеку…
Крог взглянул на свое инвалидное кресло, стоявшее между кроватью и шкафом.
— Да, я помню. Люди в Винстаде говорили, что отец жестоко обращался с мальчиком. Вы говорите, его тело так и не нашли?
На глазах старика появилась пелена.
— Унесло течением, — соврал Рино, подумав, что от правды сейчас толку не будет. Рано или поздно она все равно всплывет.
— Это точно сделал Боа.
— Сделал что?
— Убил их.
— Почему вы так решили?
— Если бы вы его знали, вы бы тоже так думали.
Рино проголодался и выбрал самый простой вариант: заправка. Как обычно, заходя в магазин или на заправку, он проглядел стойку с компакт-дисками. Краем глаза он заметил, как оживилась продавщица, увидев его. Неудивительно, что он ей понравился. Рино всегда привлекал внимание, бывшая жена гордилась этим, но и ругалась. Инспектор взглянул на свои сабо и решил, что пришло время от них избавиться. Деревянные ботинки годятся только для голландцев. Он разыскал сборник классиков тяжелого рока в новой обработке и со скидкой. Большинство из этих песен были у него в оригинале еще на кассетах, но так как ничто другое из предложенного не годилось восьмидесятым и в подметки, подошло и это.
— И бургер, — сказал он, положив диск на прилавок.
— Придерживаетесь буквы Б?
— В смысле?
— Три Б. Помните?
Она улыбнулась, как будто у них была общая приятная тайна.
— В этот раз чистое совпадение.
— Булка пшеничная или ржаная? — она подчеркнула звук «б» в слове «булка», очевидно, не уловив, что шутка уже устарела.
— Ладно. Пусть будет ржаная, — скручиваниям для пресса нужно было подкрепление.
— Вы живете в Рейне?
Рино понял, что улыбка с прошлого флирта зашла слишком далеко, пожалуй, он нажил себе проблему.
— Да, за поворотом.
— Один?
— Один, пока, — Рино тут же понял, что ответ прозвучал двусмысленно, а по выражению ее лица увидел, что она истолковала его наихудшим образом.
— Может стать одиноко, — продавщица чуть не проглотила бургер, передавая его Рино. — С вас ровно 120 крон.
Очевидно, это должно было означать, что она сделала ему большую скидку, но переспросить он не решился. Он провел карточкой, сделал прощальный жест рукой с бургером и уступил место мальчику в очереди. На всем пути до входной двери он чувствовал спиной ее взгляд, чувствовал его и дальше, спускаясь к причалу.
Рино почти не пользовался своим старым 240-м «Вольво» с тех пор, как приехал сюда. Рейне в общем-то представлял собой разросшуюся деревушку, все было в шаговой доступности — только супермаркет «Кооп» находился на другой стороне бухты. Рино прошел пару сотен метров до участка мимо здания, которое намекало, что когда-то здесь царили князьки. А вот сам участок вовсе не годился для князьков, он находился в подвале одноэтажного здания, но Рино уже чувствовал там себя как дома.
Он снова не обнаружил за письменным столом Фалка. Частичный больничный явно доходил до стопроцентного. Рино сел и вгляделся в рисунок, который Фалк прикрепил к одной из полок. Инспектор все еще считал, что его нарисовал ребенок. Разозлившийся ребенок? Пару лет назад Рино уже расследовал дело, в котором преступник оставлял «визитную карточку» в виде детских рисунков. Поэтому он не собирался отказываться от этой версии. Лицо или, точнее, маску явно нарисовали со всей злостью. Большие черные глаза с кроваво-красными зрачками, гримаса ненависти. И зачем кому-то вешать такой рисунок? И даже если так, зачем вешать его под потолком, почему не на высоте лица?
Чем дольше Рино смотрел на рисунок, тем более неприятным становилось его предчувствие. Не просто так Фалк забрал его с места преступления домой и хранил там столько времени. Он что-то значит. Но тот, кто мог бы это объяснить, был обожжен до неузнаваемости и не мог донести свою мысль.
И тут Рино вспомнил. Пострадавший был постояльцем пансионата. То есть в результате несчастного случая он был травмирован дважды, так как теперь ему приходилось соседствовать с тетушкой.
Взглянув на часы, Рино понял, что до конца рабочего дня осталось всего пятнадцать минут. Он набрал номер телефона администрации муниципалитета Москенес и попросил соединить его с начальником пожарной охраны, хотя, очевидно, дойти до здания администрации было бы намного быстрее. Пара минут ожидания, и трубку взял Астор Виик. По голосу было слышно, что дым пожарного не пощадил. Либо в Рейне частенько что-нибудь горит, либо Виик — заядлый курильщик.
— Я и сам все думаю о том происшествии, — сказал Виик после того, как Рино представился и объяснил ход своих мыслей.
— Почему?
— Сам не знаю. Газонокосилку проверили, но причину взрыва так и не установили. По словам производителя, раньше такого никогда не происходило. Они, кстати, тоже попросили разрешения осмотреть косилку после того, как наши люди закончат работу. Они настаивали на том, что взрыв произошел снаружи, но, конечно, они смотрят на это дело через призму денег, так что нельзя ничего утверждать.
— Мог ли этот несчастный случай быть подстроен?
— Мог ли, мог ли. Нет, не думаю. Если кто-то хотел сделать что-то плохое этому мужику, существуют гораздо более простые варианты. Думаю, он неосторожно обращался с бензином и открытым огнем, вот и все. Меня удивляют масштабы повреждений. Ведь несчастный, насколько я знаю, оказался прикован к постели.
— Видимо, взрыв был сильнейший.
— Вот это меня и смущает. В газонокосилку влезает не больше литра бензина, но взорвалась еще и канистра, так что мы говорим в целом о шести литрах. От такого возникнет приличный костер.
— Но с вашей стороны дело закрыто?
— Закрыто, да, но не в моей голове. Как будто бы здесь, ой, не знаю.
— Как будто бы что?
— Я служу пожарным больше двадцати лет, знаю свое дело хорошо. Я уверен, что провел тщательное расследование там, в гараже, в тот день, но. что-то с этим происшествием определенно не так.
Рино встретился взглядом с кроваво-красными зрачками маски. Что-то здесь определенно не так.
Глава 17
Ольга не отличалась терпением. А может быть, наоборот, именно им-то она и отличалась, потому что продолжала настаивать на общении, несмотря на безразличие с его стороны. Каждый день она отправляла ему новое письмо, хотя еще не получила ответ на предыдущее. По правде говоря, для него дни слились в один.
Фалк отбросил воспоминания об отце на много лет, загнал их на самое дно памяти, но мальчик с переломанными пальцами оживил этот образ, и ненависть загорелась с новой силой. Где-то в центре этой ненависти усилилась тоска по Кристине, и каждый раз, открывая письмо от своей интернет-знакомой, Бергер чувствовал, что предает свою почившую жену.
Ольга хотела напомнить о путешествии в Сволвер, и еще она снова приложила свою фотографию. Не помогло. Она по-прежнему выглядела уверенной в себе, жесткой, в ней не было мягкости Кристины, она оставалась той, кого он никогда не полюбит. Фалк выключил компьютер и массировал виски до тех пор, пока в глазах не потемнело. Пока он сидел так, склонив голову, а образ Ольги медленно таял в воздухе, воспоминания о том дне предстали перед ним.
Рейнефьорд, 1961 год. Несмотря на то что их разделял фьорд, дикаря прекрасно было видно. Он медленно прогуливался по причалу, словно подыскивая новую подходящую жертву. Когда его взгляд остановился на мальчике из Теннеса, фьорд будто бы вздрогнул. В глубине души Бергер знал. Однажды он придет за ним. Между ними протянулась телепатическая нить, и без слов стало понятно, что охотник выбрал свою жертву, начался гон. Все чаще тот, второй, усаживался на краю причала и пристально смотрел на мальчика. Берегись. Я скоро приду. Так и вышло.
Глава 18
— Я помню, — сказал он. — Он скатился в море и утонул.
У Рино были другие сведения, но он решил оставить Крогу ту версию истории, с которой он прожил больше пятидесяти лет.
— Да. Но его брат — этот Боа — он так и не появился.
— Правда?
Рино снова удивился тому, что исчезновение мальчика не вызвало никаких разговоров или слухов:
— Да, Руаля так и не нашли, Оддвар навсегда исчез.
— Думаю, никто о нем особо не скучал. О Боа. Может быть. Люди, очевидно, подустали от этого хулигана.
— Вы знаете что-нибудь о том, что отец жестоко обращался с сыновьями?
Крог снова облизал губы.
— Пожалуй, так.
— Мне говорили, что особенно тяжело приходилось Руалю. Кто-то даже утверждает, что именно из-за этого мальчик оказался в инвалидной коляске, из-за многолетних избиений со стороны отца.
— Когда речь идет об этом отребье, я ничему не удивляюсь.
— Но точно вы не знаете?
Крог протянул руку и поднял ко рту пустой стакан.
— Попросите Йориль принести мне воды, пожалуйста.
— Медсестру?
— Золотые волосы. Йориль хорошая, — голос задрожал.
— Сейчас.
Рино нашел первую попавшуюся медсестру, судя по цвету волос, это была именно Йориль. Старик осторожно сделал два глотка, а затем продолжил.
— Люди говорили, да. Что он бил мальчиков. Боа точно этого заслуживал, но избивать калеку…
Крог взглянул на свое инвалидное кресло, стоявшее между кроватью и шкафом.
— Да, я помню. Люди в Винстаде говорили, что отец жестоко обращался с мальчиком. Вы говорите, его тело так и не нашли?
На глазах старика появилась пелена.
— Унесло течением, — соврал Рино, подумав, что от правды сейчас толку не будет. Рано или поздно она все равно всплывет.
— Это точно сделал Боа.
— Сделал что?
— Убил их.
— Почему вы так решили?
— Если бы вы его знали, вы бы тоже так думали.
Рино проголодался и выбрал самый простой вариант: заправка. Как обычно, заходя в магазин или на заправку, он проглядел стойку с компакт-дисками. Краем глаза он заметил, как оживилась продавщица, увидев его. Неудивительно, что он ей понравился. Рино всегда привлекал внимание, бывшая жена гордилась этим, но и ругалась. Инспектор взглянул на свои сабо и решил, что пришло время от них избавиться. Деревянные ботинки годятся только для голландцев. Он разыскал сборник классиков тяжелого рока в новой обработке и со скидкой. Большинство из этих песен были у него в оригинале еще на кассетах, но так как ничто другое из предложенного не годилось восьмидесятым и в подметки, подошло и это.
— И бургер, — сказал он, положив диск на прилавок.
— Придерживаетесь буквы Б?
— В смысле?
— Три Б. Помните?
Она улыбнулась, как будто у них была общая приятная тайна.
— В этот раз чистое совпадение.
— Булка пшеничная или ржаная? — она подчеркнула звук «б» в слове «булка», очевидно, не уловив, что шутка уже устарела.
— Ладно. Пусть будет ржаная, — скручиваниям для пресса нужно было подкрепление.
— Вы живете в Рейне?
Рино понял, что улыбка с прошлого флирта зашла слишком далеко, пожалуй, он нажил себе проблему.
— Да, за поворотом.
— Один?
— Один, пока, — Рино тут же понял, что ответ прозвучал двусмысленно, а по выражению ее лица увидел, что она истолковала его наихудшим образом.
— Может стать одиноко, — продавщица чуть не проглотила бургер, передавая его Рино. — С вас ровно 120 крон.
Очевидно, это должно было означать, что она сделала ему большую скидку, но переспросить он не решился. Он провел карточкой, сделал прощальный жест рукой с бургером и уступил место мальчику в очереди. На всем пути до входной двери он чувствовал спиной ее взгляд, чувствовал его и дальше, спускаясь к причалу.
Рино почти не пользовался своим старым 240-м «Вольво» с тех пор, как приехал сюда. Рейне в общем-то представлял собой разросшуюся деревушку, все было в шаговой доступности — только супермаркет «Кооп» находился на другой стороне бухты. Рино прошел пару сотен метров до участка мимо здания, которое намекало, что когда-то здесь царили князьки. А вот сам участок вовсе не годился для князьков, он находился в подвале одноэтажного здания, но Рино уже чувствовал там себя как дома.
Он снова не обнаружил за письменным столом Фалка. Частичный больничный явно доходил до стопроцентного. Рино сел и вгляделся в рисунок, который Фалк прикрепил к одной из полок. Инспектор все еще считал, что его нарисовал ребенок. Разозлившийся ребенок? Пару лет назад Рино уже расследовал дело, в котором преступник оставлял «визитную карточку» в виде детских рисунков. Поэтому он не собирался отказываться от этой версии. Лицо или, точнее, маску явно нарисовали со всей злостью. Большие черные глаза с кроваво-красными зрачками, гримаса ненависти. И зачем кому-то вешать такой рисунок? И даже если так, зачем вешать его под потолком, почему не на высоте лица?
Чем дольше Рино смотрел на рисунок, тем более неприятным становилось его предчувствие. Не просто так Фалк забрал его с места преступления домой и хранил там столько времени. Он что-то значит. Но тот, кто мог бы это объяснить, был обожжен до неузнаваемости и не мог донести свою мысль.
И тут Рино вспомнил. Пострадавший был постояльцем пансионата. То есть в результате несчастного случая он был травмирован дважды, так как теперь ему приходилось соседствовать с тетушкой.
Взглянув на часы, Рино понял, что до конца рабочего дня осталось всего пятнадцать минут. Он набрал номер телефона администрации муниципалитета Москенес и попросил соединить его с начальником пожарной охраны, хотя, очевидно, дойти до здания администрации было бы намного быстрее. Пара минут ожидания, и трубку взял Астор Виик. По голосу было слышно, что дым пожарного не пощадил. Либо в Рейне частенько что-нибудь горит, либо Виик — заядлый курильщик.
— Я и сам все думаю о том происшествии, — сказал Виик после того, как Рино представился и объяснил ход своих мыслей.
— Почему?
— Сам не знаю. Газонокосилку проверили, но причину взрыва так и не установили. По словам производителя, раньше такого никогда не происходило. Они, кстати, тоже попросили разрешения осмотреть косилку после того, как наши люди закончат работу. Они настаивали на том, что взрыв произошел снаружи, но, конечно, они смотрят на это дело через призму денег, так что нельзя ничего утверждать.
— Мог ли этот несчастный случай быть подстроен?
— Мог ли, мог ли. Нет, не думаю. Если кто-то хотел сделать что-то плохое этому мужику, существуют гораздо более простые варианты. Думаю, он неосторожно обращался с бензином и открытым огнем, вот и все. Меня удивляют масштабы повреждений. Ведь несчастный, насколько я знаю, оказался прикован к постели.
— Видимо, взрыв был сильнейший.
— Вот это меня и смущает. В газонокосилку влезает не больше литра бензина, но взорвалась еще и канистра, так что мы говорим в целом о шести литрах. От такого возникнет приличный костер.
— Но с вашей стороны дело закрыто?
— Закрыто, да, но не в моей голове. Как будто бы здесь, ой, не знаю.
— Как будто бы что?
— Я служу пожарным больше двадцати лет, знаю свое дело хорошо. Я уверен, что провел тщательное расследование там, в гараже, в тот день, но. что-то с этим происшествием определенно не так.
Рино встретился взглядом с кроваво-красными зрачками маски. Что-то здесь определенно не так.
Глава 17
Ольга не отличалась терпением. А может быть, наоборот, именно им-то она и отличалась, потому что продолжала настаивать на общении, несмотря на безразличие с его стороны. Каждый день она отправляла ему новое письмо, хотя еще не получила ответ на предыдущее. По правде говоря, для него дни слились в один.
Фалк отбросил воспоминания об отце на много лет, загнал их на самое дно памяти, но мальчик с переломанными пальцами оживил этот образ, и ненависть загорелась с новой силой. Где-то в центре этой ненависти усилилась тоска по Кристине, и каждый раз, открывая письмо от своей интернет-знакомой, Бергер чувствовал, что предает свою почившую жену.
Ольга хотела напомнить о путешествии в Сволвер, и еще она снова приложила свою фотографию. Не помогло. Она по-прежнему выглядела уверенной в себе, жесткой, в ней не было мягкости Кристины, она оставалась той, кого он никогда не полюбит. Фалк выключил компьютер и массировал виски до тех пор, пока в глазах не потемнело. Пока он сидел так, склонив голову, а образ Ольги медленно таял в воздухе, воспоминания о том дне предстали перед ним.
Рейнефьорд, 1961 год. Несмотря на то что их разделял фьорд, дикаря прекрасно было видно. Он медленно прогуливался по причалу, словно подыскивая новую подходящую жертву. Когда его взгляд остановился на мальчике из Теннеса, фьорд будто бы вздрогнул. В глубине души Бергер знал. Однажды он придет за ним. Между ними протянулась телепатическая нить, и без слов стало понятно, что охотник выбрал свою жертву, начался гон. Все чаще тот, второй, усаживался на краю причала и пристально смотрел на мальчика. Берегись. Я скоро приду. Так и вышло.
Глава 18