– Зачем?
– Не хочешь узнать основы самозащиты?
– Никогда об этом не задумывалась…
В следующий момент в мою сторону полетела пара кожаных перчаток с обрезанными пальцами, которые надевали, чтобы во время борьбы не разбить костяшки. От неожиданности я замахала руками и сумела поймать только одну, а вторая угодила мне точно в лоб.
– Вообще-то я в юбке, – растерянно пробормотала я, поднимая упавшую перчатку.
– Мои штаны подойдут? – Тин продемонстрировал извлеченный из мешка сверток.
– Ты все предусмотрел?
– Даже прихватил перекус. Ты всегда ворчишь, когда хочешь есть.
– Ненавижу тебя.
– Знаю. – Он швырнул в мою сторону штаны, которые я едва успела подхватить за брючину. – Но переодеться все равно придется. Если, конечно, не хочешь падать в юбке. Переодевайся, я подожду снаружи.
– Придется падать?! – ужаснулась я, прижав штаны к груди.
И не зря ужаснулась. Лучше бы сразу, не вступая в переговоры, притупляющие бдительность, развернулась и бросилась наутек, потому что за следующий час на моем теле, кажется, не осталось живого места. Зато обнаружилось столько болевых точек, сколько у нормального человека просто не могло быть. Конечно, никто и не говорил, что я нормальная. Девушка в собственном уме никогда бы не позволила такого издевательства!
– Светлые духи, Тин! Обязательно меня избивать? – простонала я, лежа спиной на ледяном полу и глядя в желтоватый потолок с кривыми трещинами. – Просто позволь мне умереть тихо и мирно, прямо на этом полу. Клянусь, я не стану приходить к тебе во сне и мстить.
– Ты просто невнимательна, Лерой, – склонился надо мной Тин и протянул руку.
– Нет, я отказываюсь подниматься!
– Вставай, Тихоня!
Кряхтя, как старуха, я кое-как встала, потерла ушибленную при падении пятую точку. Наверняка завтра в том месте появится черный синяк. Каждый мускул на теле требовал лечь обратно, закрыть глаза и притвориться мертвой.
– Повторим еще раз. – Изувер одарил меня неодобрительным взглядом. – Все, что тебе надо, – это возможность убежать. Бьешь и бежишь. Доберешься до двери, тренировка закончится.
– А если я к ней тихонечко поползу на карачках, это засчитается?
– Нападай, Лерой!
– Снова?
– Вспомни, что я тебе показывал. – Тин опустил руки, открываясь для удара.
– Показывал?! Как можно что-то увидеть, если все время падаешь?
В следующий момент я захлебнулась словами, потому что оказалась прижатой спиной к твердой груди. Рука Тина нешуточно сжимала мне горло, не давая вздохнуть. Я замычала, попытавшись вырваться.
– Тебе не хватает внимания, Лерой! Ты должна защищаться!
Секундой позже я со всей силы ударила его по голени. Тин крякнул, ослабил хватку. Удар в живот, в челюсть, подсечка… Валентин Озеров, до блеска отполировавший грязный пол моей спиной, сам оказался опрокинутым на лопатки.
– Так защищаться? – ухмыляясь, я склонилась над поверженным противником. – Господин боевой маг, вам помочь подняться?
Секундой позже Тин крепко схватил меня за предплечье и с силой дернул. Совершенно по-девчачьи взвизгнув, я плюхнулась на него сверху. Головокружительный разворот – и меня пригвоздило к полу жилистым разгоряченным телом. Руки оказались заломленными над головой, ноги – сжатыми его коленями. Противник склонился надо мной. Светлые волосы выбились из хвоста, на виске от напряжения бугрилась вена. Глаза горели весельем. Запыхавшиеся, мы оба тяжело дышали.
– Ты забыла второе правило, Лерой, – произнес он. – Убегать.
– Куда убежишь из Абриса?
– Даже в Абрисе можно найти безопасное место. – Тин откатился от меня, уселся, скрестив ноги, и потер челюсть. – Проклятие, у тебя тяжелая рука.
– Вообще-то это был мой локоть, – поправила я.
Чуть позже мы устало сидели у холодной стены и, передавая друг другу флягу, прихлебывали восстанавливающий силы отвар. Светильники были притушены, и обшарпанный зал утопал в полумраке.
– Было больно выжигать боевую руну? – разглядывая черное от темноты слепое окно, спросила я.
– Не больнее, чем когда мне жгли спину в Абрисе, – сдержанно отозвался Тин.
– Не жалеешь, что поставил ее?
– Нет. – Он покачал головой и бросил на меня быстрый взгляд. – Вначале было сложно управлять агрессивным светом. Дар не слушался, пришлось на пару месяцев отказаться от бытовой магии и много тренироваться. В конце концов Истинный свет подчинился. Почему ты спрашиваешь? Хочешь поставить после выпуска?
Я дернула плечом, не подтверждая, но и не опровергая его слов.
– С отцом уже обсуждала? Ты талантливый артефактор, Лерой…
– Да знаю я, что с боевой руной смогу создавать только оружие, – в моем голосе прозвучало раздражение.
– Ты ненавидишь оружие.
– Откровенно говоря, Тин, я много чего ненавижу. Чувствовать себя беззащитной в том числе.
– Не злись, Лерой. – Он потрепал меня по коленке. – До окончания университета еще два года, прорва времени, чтобы хорошенько подумать и взвесить все за и против.
– Ты взвешивал прежде, чем поставил?
– Нет. – Тин помолчал и добавил, словно резанул по живому: – Но я и не придумывал красивой магии, как это делаешь ты.
Некоторое время мы молчали. И вечер казался таким томным, словно взятым из нашего общего прошлого, когда я еще не насочиняла глупостей, обрядив Валентина Озерова, обладателя на редкость паршивого характера, в белые одежды светлого духа, и не начала испытывать в его компании смущения. Мне нравилось, что рядом с ним сердце перестало болезненно сжиматься, а прикосновения больше не вызывали трепета.
– Я решил погасить обручальную руну, – вдруг огорошил он меня.
Едва не подавившись питьем, я уточнила:
– Говоря погасить, ты имеешь в виду разорвать помолвку?
– Угу.
– Вы с Клариссой поссорились?
– Мы не ссорились. Просто… – Он устало запрокинул голову и тяжело вздохнул. – Думаю, что поторопился. Клара возвращалась в столицу, а я смотрел, как она входит в ворота, и испытывал облегчение.
– Может, у тебя истерика перед свадьбой? Ну вроде страха перед переменами? Как у невест, когда они подхватывают юбки и бросаются наутек от обручальной чаши.
Валентин растер лицо ладонями и признался:
– У меня портится настроение, когда представляю, что мы не сможем с ней сидеть за одним столом, чтобы не вгрызться друг другу в глотки, как мои родители.
– А когда ты выжигал руну, выходит, умирал от любви? – усмехнулась я. – Тебе стоит уже повзрослеть, Тин. В жизни так не бывает: захотел – обручился, захотел – передумал. Поставь себя на место Клариссы. Уверена, что она будет в шоке.
– Проклятие, Лерой, ты знаешь, как заставить человека почувствовать себя дерьмом! – рассердился он.
– Не вынуждай меня извиняться за правду. Будь на твоем месте чужой человек, я бы сказала: «Вперед, делай, как хочешь», но ты мой друг и имеешь право на честность.
Понимая, что еще пара фраз, и мы, едва-едва заключив шаткий мир, снова рассоримся в пух и прах, я поднялась на ноющие от усталости, натруженные ноги, подхватила сумку с вещами. Если завтра удастся сползти с кровати, то буду считать себя героем.
– Схожу в купальню и поедем домой.
Неожиданно Валентин схватил меня за руку, заставляя остановиться.
– Я скучаю по тебе, Лерой, – его голос звучал глухо. – Скучаю по нашим разговорам, по этим твоим дешевым едальням, даже по твоему вечному ворчанию. Куда ты исчезла?
Внутри неожиданно шевельнулась досада.
– Я никуда не исчезала, просто ты был слишком занят, – освободившись, я направилась к приоткрытой двери в купальню.
– Похоже, у тебя действительно кто-то появился, – полетело в спину. – Но где он сейчас? Почему этот парень не помогает, когда ты в беде? Почему оставил тебя одну?
Когда я обернулась, обнаружила, что Тин поднялся, словно собирался за мной бежать.
– Он не живет в Кромвеле.
Глупее оправдания не придумаешь.
– Да, я слышал. Во Фратске. Но, Лерой, разве Фратск находится на другом континенте или в Абрисе? – с обвиняющей интонацией высказал он, и у меня вырвался ироничный смешок. – Ничтожное расстояние, полминуты в магических воротах. Как он позволил тебе пройти через похищение в одиночку?
Глубоко вздохнув, я произнесла:
– Некоторые ничтожные расстояния очень трудно преодолеть, Тин. Даже если идти навстречу друг другу.
– Вы расстались, – резюмировал он. – Лерой…
– Парень, решивший разорвать помолвку через три месяца после обряда, хочет мне посочувствовать? Ты сам хорош, Валентин Озеров!
А в следующий момент я вдруг оказалась в объятиях лучшего друга. Сжавшись, уперлась ладонями в грудь Тина, готовая в любой момент его оттолкнуть, но он просто гладил мои растрепанные волосы, успокаивая, как маленького ребенка.
– Не хочешь узнать основы самозащиты?
– Никогда об этом не задумывалась…
В следующий момент в мою сторону полетела пара кожаных перчаток с обрезанными пальцами, которые надевали, чтобы во время борьбы не разбить костяшки. От неожиданности я замахала руками и сумела поймать только одну, а вторая угодила мне точно в лоб.
– Вообще-то я в юбке, – растерянно пробормотала я, поднимая упавшую перчатку.
– Мои штаны подойдут? – Тин продемонстрировал извлеченный из мешка сверток.
– Ты все предусмотрел?
– Даже прихватил перекус. Ты всегда ворчишь, когда хочешь есть.
– Ненавижу тебя.
– Знаю. – Он швырнул в мою сторону штаны, которые я едва успела подхватить за брючину. – Но переодеться все равно придется. Если, конечно, не хочешь падать в юбке. Переодевайся, я подожду снаружи.
– Придется падать?! – ужаснулась я, прижав штаны к груди.
И не зря ужаснулась. Лучше бы сразу, не вступая в переговоры, притупляющие бдительность, развернулась и бросилась наутек, потому что за следующий час на моем теле, кажется, не осталось живого места. Зато обнаружилось столько болевых точек, сколько у нормального человека просто не могло быть. Конечно, никто и не говорил, что я нормальная. Девушка в собственном уме никогда бы не позволила такого издевательства!
– Светлые духи, Тин! Обязательно меня избивать? – простонала я, лежа спиной на ледяном полу и глядя в желтоватый потолок с кривыми трещинами. – Просто позволь мне умереть тихо и мирно, прямо на этом полу. Клянусь, я не стану приходить к тебе во сне и мстить.
– Ты просто невнимательна, Лерой, – склонился надо мной Тин и протянул руку.
– Нет, я отказываюсь подниматься!
– Вставай, Тихоня!
Кряхтя, как старуха, я кое-как встала, потерла ушибленную при падении пятую точку. Наверняка завтра в том месте появится черный синяк. Каждый мускул на теле требовал лечь обратно, закрыть глаза и притвориться мертвой.
– Повторим еще раз. – Изувер одарил меня неодобрительным взглядом. – Все, что тебе надо, – это возможность убежать. Бьешь и бежишь. Доберешься до двери, тренировка закончится.
– А если я к ней тихонечко поползу на карачках, это засчитается?
– Нападай, Лерой!
– Снова?
– Вспомни, что я тебе показывал. – Тин опустил руки, открываясь для удара.
– Показывал?! Как можно что-то увидеть, если все время падаешь?
В следующий момент я захлебнулась словами, потому что оказалась прижатой спиной к твердой груди. Рука Тина нешуточно сжимала мне горло, не давая вздохнуть. Я замычала, попытавшись вырваться.
– Тебе не хватает внимания, Лерой! Ты должна защищаться!
Секундой позже я со всей силы ударила его по голени. Тин крякнул, ослабил хватку. Удар в живот, в челюсть, подсечка… Валентин Озеров, до блеска отполировавший грязный пол моей спиной, сам оказался опрокинутым на лопатки.
– Так защищаться? – ухмыляясь, я склонилась над поверженным противником. – Господин боевой маг, вам помочь подняться?
Секундой позже Тин крепко схватил меня за предплечье и с силой дернул. Совершенно по-девчачьи взвизгнув, я плюхнулась на него сверху. Головокружительный разворот – и меня пригвоздило к полу жилистым разгоряченным телом. Руки оказались заломленными над головой, ноги – сжатыми его коленями. Противник склонился надо мной. Светлые волосы выбились из хвоста, на виске от напряжения бугрилась вена. Глаза горели весельем. Запыхавшиеся, мы оба тяжело дышали.
– Ты забыла второе правило, Лерой, – произнес он. – Убегать.
– Куда убежишь из Абриса?
– Даже в Абрисе можно найти безопасное место. – Тин откатился от меня, уселся, скрестив ноги, и потер челюсть. – Проклятие, у тебя тяжелая рука.
– Вообще-то это был мой локоть, – поправила я.
Чуть позже мы устало сидели у холодной стены и, передавая друг другу флягу, прихлебывали восстанавливающий силы отвар. Светильники были притушены, и обшарпанный зал утопал в полумраке.
– Было больно выжигать боевую руну? – разглядывая черное от темноты слепое окно, спросила я.
– Не больнее, чем когда мне жгли спину в Абрисе, – сдержанно отозвался Тин.
– Не жалеешь, что поставил ее?
– Нет. – Он покачал головой и бросил на меня быстрый взгляд. – Вначале было сложно управлять агрессивным светом. Дар не слушался, пришлось на пару месяцев отказаться от бытовой магии и много тренироваться. В конце концов Истинный свет подчинился. Почему ты спрашиваешь? Хочешь поставить после выпуска?
Я дернула плечом, не подтверждая, но и не опровергая его слов.
– С отцом уже обсуждала? Ты талантливый артефактор, Лерой…
– Да знаю я, что с боевой руной смогу создавать только оружие, – в моем голосе прозвучало раздражение.
– Ты ненавидишь оружие.
– Откровенно говоря, Тин, я много чего ненавижу. Чувствовать себя беззащитной в том числе.
– Не злись, Лерой. – Он потрепал меня по коленке. – До окончания университета еще два года, прорва времени, чтобы хорошенько подумать и взвесить все за и против.
– Ты взвешивал прежде, чем поставил?
– Нет. – Тин помолчал и добавил, словно резанул по живому: – Но я и не придумывал красивой магии, как это делаешь ты.
Некоторое время мы молчали. И вечер казался таким томным, словно взятым из нашего общего прошлого, когда я еще не насочиняла глупостей, обрядив Валентина Озерова, обладателя на редкость паршивого характера, в белые одежды светлого духа, и не начала испытывать в его компании смущения. Мне нравилось, что рядом с ним сердце перестало болезненно сжиматься, а прикосновения больше не вызывали трепета.
– Я решил погасить обручальную руну, – вдруг огорошил он меня.
Едва не подавившись питьем, я уточнила:
– Говоря погасить, ты имеешь в виду разорвать помолвку?
– Угу.
– Вы с Клариссой поссорились?
– Мы не ссорились. Просто… – Он устало запрокинул голову и тяжело вздохнул. – Думаю, что поторопился. Клара возвращалась в столицу, а я смотрел, как она входит в ворота, и испытывал облегчение.
– Может, у тебя истерика перед свадьбой? Ну вроде страха перед переменами? Как у невест, когда они подхватывают юбки и бросаются наутек от обручальной чаши.
Валентин растер лицо ладонями и признался:
– У меня портится настроение, когда представляю, что мы не сможем с ней сидеть за одним столом, чтобы не вгрызться друг другу в глотки, как мои родители.
– А когда ты выжигал руну, выходит, умирал от любви? – усмехнулась я. – Тебе стоит уже повзрослеть, Тин. В жизни так не бывает: захотел – обручился, захотел – передумал. Поставь себя на место Клариссы. Уверена, что она будет в шоке.
– Проклятие, Лерой, ты знаешь, как заставить человека почувствовать себя дерьмом! – рассердился он.
– Не вынуждай меня извиняться за правду. Будь на твоем месте чужой человек, я бы сказала: «Вперед, делай, как хочешь», но ты мой друг и имеешь право на честность.
Понимая, что еще пара фраз, и мы, едва-едва заключив шаткий мир, снова рассоримся в пух и прах, я поднялась на ноющие от усталости, натруженные ноги, подхватила сумку с вещами. Если завтра удастся сползти с кровати, то буду считать себя героем.
– Схожу в купальню и поедем домой.
Неожиданно Валентин схватил меня за руку, заставляя остановиться.
– Я скучаю по тебе, Лерой, – его голос звучал глухо. – Скучаю по нашим разговорам, по этим твоим дешевым едальням, даже по твоему вечному ворчанию. Куда ты исчезла?
Внутри неожиданно шевельнулась досада.
– Я никуда не исчезала, просто ты был слишком занят, – освободившись, я направилась к приоткрытой двери в купальню.
– Похоже, у тебя действительно кто-то появился, – полетело в спину. – Но где он сейчас? Почему этот парень не помогает, когда ты в беде? Почему оставил тебя одну?
Когда я обернулась, обнаружила, что Тин поднялся, словно собирался за мной бежать.
– Он не живет в Кромвеле.
Глупее оправдания не придумаешь.
– Да, я слышал. Во Фратске. Но, Лерой, разве Фратск находится на другом континенте или в Абрисе? – с обвиняющей интонацией высказал он, и у меня вырвался ироничный смешок. – Ничтожное расстояние, полминуты в магических воротах. Как он позволил тебе пройти через похищение в одиночку?
Глубоко вздохнув, я произнесла:
– Некоторые ничтожные расстояния очень трудно преодолеть, Тин. Даже если идти навстречу друг другу.
– Вы расстались, – резюмировал он. – Лерой…
– Парень, решивший разорвать помолвку через три месяца после обряда, хочет мне посочувствовать? Ты сам хорош, Валентин Озеров!
А в следующий момент я вдруг оказалась в объятиях лучшего друга. Сжавшись, уперлась ладонями в грудь Тина, готовая в любой момент его оттолкнуть, но он просто гладил мои растрепанные волосы, успокаивая, как маленького ребенка.