— Боже, страх-то какой!
— Может, у вас есть какие-то подозрения? Никифорова убита и ограблена неделю назад.
— О господи, неужто неделю! — Пучкова вскинула к лицу обе руки. — Так вот почему ее давно и не было видно. Я ведь поначалу-то думала, что, может, уехала куда.
— Как часто вы бываете на улице?
— Каждый день. А что теперь старухам остается?
— Ну, а если непогода?
— Это нам нё помеха.
— Не осталось ли у вас в памяти чего-то необычного недельной давности? Может, появление каких-то незнакомых людей или поведение, которое показалось вам ненормальным?
— Нет, не припомню.
— Вы знаете людей, которые приходили к Никифоровой?
— Конечно. Но лучше других знает все ее ближайшая подруга Наталья Светлова. Ее с Никифоровой чуть ли не ежедневно можно было вместе видеть. Правда, с неделю уже как их не видели… Еще есть парализованная Макарова, живет в соседнем крыле, квартира напротив. Она часто у окна сидит, на улицу смотрит, может, что заметила…
Зоя Федоровна задумалась, что-то вспоминая, подлила в чашечку кофе, пододвинула вазу с печеньем поближе к Миронову и сказала:
— Постойте, не знаю, имеет ли это какое значение, но недели две-три тому назад к Никифоровой приезжали гости — женщина в годах и девушка. Соболева говорила, что от сестры приехали. Но от которой, не знаю. Видели Никифорову в обществе этих женщин несколько раз. А один раз с ними был молодой парень. Постойте, этого парня мы видели еще раз примерно неделю тому назад… Он приехал на такси, точно на такси. Поднялся лифтом.
— Зоя Федоровна, не могли бы вы описать его внешность?
— Отчего же, могу. Я его хорошо запомнила. Первый раз, когда мы с Соболевой видели его, он был без очков, а когда на такси приехал, то был в больших темных очках. Но я его все равно узнала. Как-то очки были некстати. Погода стояла хмурая, да уже и вечерело. Поэтому я и обратила внимание моей подруги: Зина, говорю, гляди-ка, тот самый парень прошел, которого мы видели в обществе Никифоровой и двух ее гостей.
— Скажите, во что он был одет?
— Кажется, в куртку стального цвета с блестящими пуговицами, без шапки. На руках перчатки. Это я точно помню. Когда он вышел из машины, то вляпался в грязь, выругался, отошел на газон и стал вытирать ноги о траву. Потом подошел к луже, снял перчатки и принялся замывать ботинки.
— Вы не Заметили, какого цвета перчатки?
— Нет, не обратила внимания. Как-то ни к чему.
— В кбтором часу это было?
— Уже смеркалось. На улице было промозгло, и мы с Соболевой вскоре ушли. А когда пришла домой, сразу же занялась приготовлением ужина. Через некоторое время стукнула дверца машины. Я подошла к окну и посмотрела: такси тронулось и ушло в сторону универсама, что в конце нашей улицы. Там и директорствовала Никифорова.
— Вы смогли бы опознать этого человека?
— Конечно. Я его хорошо запомнила: высокий, лет за двадцать, шатен, красивое лицо.
— А скажите, Зоя Федоровна, были ли у Никифоровой какие-нибудь ценности, деньги?
— А как же. Никифорову в нашем доме все считали, извините, купчихой. Деньжата у нее водились. Она же директор крупного магазина. Но взаймы никому не давала. Говорила, что взаймы давать — врагов наживать. Я видела: она не раз надевала красивый бриллиантовый гарнитур.
— Я зайду в девятнадцатую, а вы, Зоя Федоровна, опишите всех, кого знаете, из числа знакомых Никифоровой. Бриллиантовый гарнитур тоже. Я загляну к вам позднее.
Такси! Майор заторопился. Ведь такси еще кто-то мог видеть. Может, тот же Маслов…
— Извините, Кирилл Тихонович, — сказал Миронов, возвратившись в квартиру Маслова. — Взываю к вашей памяти. Не видели ли вы случайно неделю назад вечером у дома такси, вон у того столбика, что около сквера?
Маслов улыбнулся.
— У столбика? Видел. Было такси, товарищ майор, вечером. У меня жена болела, так я в аптеке купил лекарство и заскочил прямо на шаланде домой. Теперь я работаю на шаланде. Остановил машину на проезжей части у обочины и пошел в дом, а шофер такси открыл дверцу машины и окликнул меня: «Эй, хозяин, не найдется ли огонька прикурить?» Я его еще спросил: чего, мол, здесь торчишь? Одного тут привез, говорит, обещал скоро вернуться. Я достал коробок, зажег ему спичку, и он прикурил. Еще мы с ним поболтали о том о сем. Таксист в возрасте, назвался Николаем. Я хорошо запомнил имя: мой сменщик тоже Николай. Он сказал, что работает через день. Говорил, что в их четвертом парке требуются классные ^водители, меня агитировал.
— Не смогли бы вы, Кирилл Тихонович, опознать этого шофера?
— Никак они и ухлопали, женщину-то?
— Такой вывод преждевременный. Нужно сначала разыскать таксиста. Не вспомните ли точно, когда его видели?
Кирилл Тихонович умолк, продолжая о чем-то напряженно думать, и, как бы очнувшись, сказал:
— Постойте, к жене приходил врач. Навыписывал кучу рецептов. — Кирилл Тихонович подошел к журнальному столику и разыскал рецепты. — Вот, товарищ майор, все они выписаны двадцатого, значит, таксиста я видел вечером.
— Спасибо, Кирилл Тихонович! Итак, вы можете опознать того таксиста?
— Думаю, что да.
Поблагодарив Маслова, Алексей Павлович через двор прошел в соседнее крыло и поднялся на шестой этаж. Квартира 68. Нажал на кнопку звонка. Двери открыла белокурая девочка. Майор представился. Девчушка закричала:
— Бабушка, к нам милиция!
— Танечка, проси в комнату, — донесся из глубины квартиры хрипловатый женский голос.
— Майор милиции Миронов, из угрозыска.
— Свой век, считай, доживаю, а с товарищами из милиции не общалась, — сказала Макарова, жестом руки приглашая гостя сесть в кресло возле дивана, где она полулежала.
— Хорошо это или плохо? — поддержал разговор Миронов.
— Вы, однако, не это пришли выяснять, — переменила женщина тему разговора. — Танечка, принеси вазу с яблоками. Задавайте, майор, вопросы. Меня зовут Антонина Сергеевна, ведь вы пришли, чтобы поговорить со мною по какому-то важному делу?
Макарова оказалась улыбчивой смышленой старушкой.
— Именно поговорить, Антонина Сергеевна. Из вашего окна хорошо видны окна квартиры Никифоровой?
— Вы так говорите, словно с нею что-то случилось…
— Случилось, к сожалению. Она убита.
— Как! Не может быть! Галина убита… Моя дорогая подруга… — В глазах Антонины Сергеевны появились слезы, старушка низко опустила голову и долго молчала, потом вытерла платком влажные глаза. — Раньше мы с нею дружили. Но вот уже полтора года, как я никуда не выхожу. По квартире и то передвигаюсь с помощью вот этой коляски. Встану ли я когда-нибудь на ноги? Галочка, бывало, из лоджии помашет или с Танюшей привет пошлет. И сама навещала, вкусненьким потчевала. А тут ни слуху ни духу. Не показывается, телефон молчит, только свет горит денно и нощно. Думала, укатила куда, забыв выключить. А вчера увидела много людей. Значит, то вы и были. Я узнала…
Миронов подошел к окну, глянул в ту сторону, где жила Никифорова.
— Когда у Галины Васильевны зажигался свет, вы могли наблюдать, что там происходит? — уточнил Алексей Павлович.
— Конечно, могла, — подтвердила Макарова.— Правда, иногда Галя зашторивала окна.
— Может, видели у Никифоровой кого-то неделю тому назад?
— Я уже думаю над этим. — Лицо женщины напряглось. — По вечерам к ней заходили. В основном женщины, но наведывались и мужчины… И где же ее убили?
— В собственной квартире неделю назад.
— Слышишь, внучка, я же говорила тебе, что с Галиной Васильевной что-то случилось! Иначе чего бы днём и ночью горел свет в ее квартире? А тут вот оно что! Какой кошмар!
— Вы очень наблюдательны, Антонина Сергеевна.
— Возможно. События недельной давности мало чем отличались от обычных. Я сидела в своей комнате перед телевизором и смотрела какую-то передачу. Спускались сумерки. Вдруг в квартире Никифоровой вспыхнул свет. Я подумала, что к ней пришли гости, и из любопытства подкатила на коляске к окну…
— Продолжайте, пожалуйста.
— В комнате у Никифоровой я увидела молодого парня. Он прошел и сел на диван рядом с Галиной, снял перчатки и положил их на подоконник. Что-то стал крутить в руках: похоже, хотел закурить. Галина повернулась к нему и что-то сказала. Потом поднялась и вышла. Возможно, она ушла в другую комнату или на кухню, те помещения мне не видны. Тогда этот парень встал и зашторил окна. Что дальше там происходило, не видела, не знаю. В неплотно сдвинутые шторы все последующие дни был виден свет.
— Как выглядел этот мужчина?
— Молодой, выше Галины на голову, одет в куртку с капюшоном. Я подумала еще тогда: почему же Никифорова не предложила ему раздеться? Видно, он ее заверил, что зашел на минутку, а может, Галина не желала, чтобы он долго задерживался.
— Скажите, раньше вам не приходилось видеть этого мужчину в квартире Никифоровой?
— Нет, не видела. По-моему, не видела.
— Так видели или не видели?
— Кажется, что не видела. Хотя лицо его мне показалось знакомым. Недели две-три тому назад в квартире Галины появились две незнакомые мне женщины. Одна пожилая, другая молодая. Они появлялись подряд дня три, а однажды вместе с ними был молодой парень. Они сидели за столом и пили чай. Это было вечером. По-моему, между тем парнем и этим есть какое-то сходство. Дней десять назад, а может и того больше, Никифорова навестила меня. Я ее спросила: «Галя, у тебя гости?» Никифорова сказала: «Слава богу, выпроводила». Сестра Галины дала этой женщине адрес — вот и пришлось мучиться за здорово живешь. Три ночи ночевали они у Галины, эти женщины. Мать приехала навестить сына, он работает здесь на стройке, живет в общежитии. «Так что бы ты думала? — рассказывала мне Галина. — Старая-то привезла с собой невесту для своего любимого сынка. Стала упрашивать меня разрешить молодым остаться ночевать, ишь до чего додумалась!» Пришлось Галине соврать им, что телеграмму получила, мол, дочь с мужем сегодня на праздники приезжают и что больше их оставлять у себя не имеет возможности. Обиделись. Но ушли.
— Антонина Сергеевна, вы могли бы узнать того парня?
— Вообще-то на зрение не обижаюсь.
— Благодарю вас, Антонина Сергеевна, за весьма ценную информацию, — сказал майор, заручившись согласием еще раз ее побеспокоить. Распрощался и пошел к Светловой, которая на нескольких страницах довольно подробно описала посетителей и знакомых Никифоровой и пропавшие драгоценности. По совпадающим признакам подробных описаний свидетелей Миронов дал информацию в розыск по Ленинграду…
В конторе эксплуатационного участка жилищного треста собрались участковые, оперативные сотрудники. Поджидали начальника угрозыска.
— Ну что, начнем? — усаживаясь на стул, сказал Миронов. Каждый поднимался и коротко докладывал, что ему удалось выяснить при обходе жилмассива. Данные, характеризующие личность убитой, пополнялись. Круг знакомых расширялся. Ее образ жизни обрисовывался довольно полно и отчетливо.
— Товарищ Сурков, берите с собой жильца с первого этажа, Маслова Кирилла Тихоновича, и отправляйтесь с ним в четвертый таксомоторный парк. Там разыщете шофера такси, который привозил молодого парня… Это очень важный свидетель, учтите. Взаимоотношения между ними неизвестны, — сказал Миронов. — Если будут какие-то осложнения, позвоните мне.
— Вы считаете, что убийство совершил именно этот молодой парень?
— Пока только предположение.
— Понятно. Все будет сделано так, как надо…
— Может, у вас есть какие-то подозрения? Никифорова убита и ограблена неделю назад.
— О господи, неужто неделю! — Пучкова вскинула к лицу обе руки. — Так вот почему ее давно и не было видно. Я ведь поначалу-то думала, что, может, уехала куда.
— Как часто вы бываете на улице?
— Каждый день. А что теперь старухам остается?
— Ну, а если непогода?
— Это нам нё помеха.
— Не осталось ли у вас в памяти чего-то необычного недельной давности? Может, появление каких-то незнакомых людей или поведение, которое показалось вам ненормальным?
— Нет, не припомню.
— Вы знаете людей, которые приходили к Никифоровой?
— Конечно. Но лучше других знает все ее ближайшая подруга Наталья Светлова. Ее с Никифоровой чуть ли не ежедневно можно было вместе видеть. Правда, с неделю уже как их не видели… Еще есть парализованная Макарова, живет в соседнем крыле, квартира напротив. Она часто у окна сидит, на улицу смотрит, может, что заметила…
Зоя Федоровна задумалась, что-то вспоминая, подлила в чашечку кофе, пододвинула вазу с печеньем поближе к Миронову и сказала:
— Постойте, не знаю, имеет ли это какое значение, но недели две-три тому назад к Никифоровой приезжали гости — женщина в годах и девушка. Соболева говорила, что от сестры приехали. Но от которой, не знаю. Видели Никифорову в обществе этих женщин несколько раз. А один раз с ними был молодой парень. Постойте, этого парня мы видели еще раз примерно неделю тому назад… Он приехал на такси, точно на такси. Поднялся лифтом.
— Зоя Федоровна, не могли бы вы описать его внешность?
— Отчего же, могу. Я его хорошо запомнила. Первый раз, когда мы с Соболевой видели его, он был без очков, а когда на такси приехал, то был в больших темных очках. Но я его все равно узнала. Как-то очки были некстати. Погода стояла хмурая, да уже и вечерело. Поэтому я и обратила внимание моей подруги: Зина, говорю, гляди-ка, тот самый парень прошел, которого мы видели в обществе Никифоровой и двух ее гостей.
— Скажите, во что он был одет?
— Кажется, в куртку стального цвета с блестящими пуговицами, без шапки. На руках перчатки. Это я точно помню. Когда он вышел из машины, то вляпался в грязь, выругался, отошел на газон и стал вытирать ноги о траву. Потом подошел к луже, снял перчатки и принялся замывать ботинки.
— Вы не Заметили, какого цвета перчатки?
— Нет, не обратила внимания. Как-то ни к чему.
— В кбтором часу это было?
— Уже смеркалось. На улице было промозгло, и мы с Соболевой вскоре ушли. А когда пришла домой, сразу же занялась приготовлением ужина. Через некоторое время стукнула дверца машины. Я подошла к окну и посмотрела: такси тронулось и ушло в сторону универсама, что в конце нашей улицы. Там и директорствовала Никифорова.
— Вы смогли бы опознать этого человека?
— Конечно. Я его хорошо запомнила: высокий, лет за двадцать, шатен, красивое лицо.
— А скажите, Зоя Федоровна, были ли у Никифоровой какие-нибудь ценности, деньги?
— А как же. Никифорову в нашем доме все считали, извините, купчихой. Деньжата у нее водились. Она же директор крупного магазина. Но взаймы никому не давала. Говорила, что взаймы давать — врагов наживать. Я видела: она не раз надевала красивый бриллиантовый гарнитур.
— Я зайду в девятнадцатую, а вы, Зоя Федоровна, опишите всех, кого знаете, из числа знакомых Никифоровой. Бриллиантовый гарнитур тоже. Я загляну к вам позднее.
Такси! Майор заторопился. Ведь такси еще кто-то мог видеть. Может, тот же Маслов…
— Извините, Кирилл Тихонович, — сказал Миронов, возвратившись в квартиру Маслова. — Взываю к вашей памяти. Не видели ли вы случайно неделю назад вечером у дома такси, вон у того столбика, что около сквера?
Маслов улыбнулся.
— У столбика? Видел. Было такси, товарищ майор, вечером. У меня жена болела, так я в аптеке купил лекарство и заскочил прямо на шаланде домой. Теперь я работаю на шаланде. Остановил машину на проезжей части у обочины и пошел в дом, а шофер такси открыл дверцу машины и окликнул меня: «Эй, хозяин, не найдется ли огонька прикурить?» Я его еще спросил: чего, мол, здесь торчишь? Одного тут привез, говорит, обещал скоро вернуться. Я достал коробок, зажег ему спичку, и он прикурил. Еще мы с ним поболтали о том о сем. Таксист в возрасте, назвался Николаем. Я хорошо запомнил имя: мой сменщик тоже Николай. Он сказал, что работает через день. Говорил, что в их четвертом парке требуются классные ^водители, меня агитировал.
— Не смогли бы вы, Кирилл Тихонович, опознать этого шофера?
— Никак они и ухлопали, женщину-то?
— Такой вывод преждевременный. Нужно сначала разыскать таксиста. Не вспомните ли точно, когда его видели?
Кирилл Тихонович умолк, продолжая о чем-то напряженно думать, и, как бы очнувшись, сказал:
— Постойте, к жене приходил врач. Навыписывал кучу рецептов. — Кирилл Тихонович подошел к журнальному столику и разыскал рецепты. — Вот, товарищ майор, все они выписаны двадцатого, значит, таксиста я видел вечером.
— Спасибо, Кирилл Тихонович! Итак, вы можете опознать того таксиста?
— Думаю, что да.
Поблагодарив Маслова, Алексей Павлович через двор прошел в соседнее крыло и поднялся на шестой этаж. Квартира 68. Нажал на кнопку звонка. Двери открыла белокурая девочка. Майор представился. Девчушка закричала:
— Бабушка, к нам милиция!
— Танечка, проси в комнату, — донесся из глубины квартиры хрипловатый женский голос.
— Майор милиции Миронов, из угрозыска.
— Свой век, считай, доживаю, а с товарищами из милиции не общалась, — сказала Макарова, жестом руки приглашая гостя сесть в кресло возле дивана, где она полулежала.
— Хорошо это или плохо? — поддержал разговор Миронов.
— Вы, однако, не это пришли выяснять, — переменила женщина тему разговора. — Танечка, принеси вазу с яблоками. Задавайте, майор, вопросы. Меня зовут Антонина Сергеевна, ведь вы пришли, чтобы поговорить со мною по какому-то важному делу?
Макарова оказалась улыбчивой смышленой старушкой.
— Именно поговорить, Антонина Сергеевна. Из вашего окна хорошо видны окна квартиры Никифоровой?
— Вы так говорите, словно с нею что-то случилось…
— Случилось, к сожалению. Она убита.
— Как! Не может быть! Галина убита… Моя дорогая подруга… — В глазах Антонины Сергеевны появились слезы, старушка низко опустила голову и долго молчала, потом вытерла платком влажные глаза. — Раньше мы с нею дружили. Но вот уже полтора года, как я никуда не выхожу. По квартире и то передвигаюсь с помощью вот этой коляски. Встану ли я когда-нибудь на ноги? Галочка, бывало, из лоджии помашет или с Танюшей привет пошлет. И сама навещала, вкусненьким потчевала. А тут ни слуху ни духу. Не показывается, телефон молчит, только свет горит денно и нощно. Думала, укатила куда, забыв выключить. А вчера увидела много людей. Значит, то вы и были. Я узнала…
Миронов подошел к окну, глянул в ту сторону, где жила Никифорова.
— Когда у Галины Васильевны зажигался свет, вы могли наблюдать, что там происходит? — уточнил Алексей Павлович.
— Конечно, могла, — подтвердила Макарова.— Правда, иногда Галя зашторивала окна.
— Может, видели у Никифоровой кого-то неделю тому назад?
— Я уже думаю над этим. — Лицо женщины напряглось. — По вечерам к ней заходили. В основном женщины, но наведывались и мужчины… И где же ее убили?
— В собственной квартире неделю назад.
— Слышишь, внучка, я же говорила тебе, что с Галиной Васильевной что-то случилось! Иначе чего бы днём и ночью горел свет в ее квартире? А тут вот оно что! Какой кошмар!
— Вы очень наблюдательны, Антонина Сергеевна.
— Возможно. События недельной давности мало чем отличались от обычных. Я сидела в своей комнате перед телевизором и смотрела какую-то передачу. Спускались сумерки. Вдруг в квартире Никифоровой вспыхнул свет. Я подумала, что к ней пришли гости, и из любопытства подкатила на коляске к окну…
— Продолжайте, пожалуйста.
— В комнате у Никифоровой я увидела молодого парня. Он прошел и сел на диван рядом с Галиной, снял перчатки и положил их на подоконник. Что-то стал крутить в руках: похоже, хотел закурить. Галина повернулась к нему и что-то сказала. Потом поднялась и вышла. Возможно, она ушла в другую комнату или на кухню, те помещения мне не видны. Тогда этот парень встал и зашторил окна. Что дальше там происходило, не видела, не знаю. В неплотно сдвинутые шторы все последующие дни был виден свет.
— Как выглядел этот мужчина?
— Молодой, выше Галины на голову, одет в куртку с капюшоном. Я подумала еще тогда: почему же Никифорова не предложила ему раздеться? Видно, он ее заверил, что зашел на минутку, а может, Галина не желала, чтобы он долго задерживался.
— Скажите, раньше вам не приходилось видеть этого мужчину в квартире Никифоровой?
— Нет, не видела. По-моему, не видела.
— Так видели или не видели?
— Кажется, что не видела. Хотя лицо его мне показалось знакомым. Недели две-три тому назад в квартире Галины появились две незнакомые мне женщины. Одна пожилая, другая молодая. Они появлялись подряд дня три, а однажды вместе с ними был молодой парень. Они сидели за столом и пили чай. Это было вечером. По-моему, между тем парнем и этим есть какое-то сходство. Дней десять назад, а может и того больше, Никифорова навестила меня. Я ее спросила: «Галя, у тебя гости?» Никифорова сказала: «Слава богу, выпроводила». Сестра Галины дала этой женщине адрес — вот и пришлось мучиться за здорово живешь. Три ночи ночевали они у Галины, эти женщины. Мать приехала навестить сына, он работает здесь на стройке, живет в общежитии. «Так что бы ты думала? — рассказывала мне Галина. — Старая-то привезла с собой невесту для своего любимого сынка. Стала упрашивать меня разрешить молодым остаться ночевать, ишь до чего додумалась!» Пришлось Галине соврать им, что телеграмму получила, мол, дочь с мужем сегодня на праздники приезжают и что больше их оставлять у себя не имеет возможности. Обиделись. Но ушли.
— Антонина Сергеевна, вы могли бы узнать того парня?
— Вообще-то на зрение не обижаюсь.
— Благодарю вас, Антонина Сергеевна, за весьма ценную информацию, — сказал майор, заручившись согласием еще раз ее побеспокоить. Распрощался и пошел к Светловой, которая на нескольких страницах довольно подробно описала посетителей и знакомых Никифоровой и пропавшие драгоценности. По совпадающим признакам подробных описаний свидетелей Миронов дал информацию в розыск по Ленинграду…
В конторе эксплуатационного участка жилищного треста собрались участковые, оперативные сотрудники. Поджидали начальника угрозыска.
— Ну что, начнем? — усаживаясь на стул, сказал Миронов. Каждый поднимался и коротко докладывал, что ему удалось выяснить при обходе жилмассива. Данные, характеризующие личность убитой, пополнялись. Круг знакомых расширялся. Ее образ жизни обрисовывался довольно полно и отчетливо.
— Товарищ Сурков, берите с собой жильца с первого этажа, Маслова Кирилла Тихоновича, и отправляйтесь с ним в четвертый таксомоторный парк. Там разыщете шофера такси, который привозил молодого парня… Это очень важный свидетель, учтите. Взаимоотношения между ними неизвестны, — сказал Миронов. — Если будут какие-то осложнения, позвоните мне.
— Вы считаете, что убийство совершил именно этот молодой парень?
— Пока только предположение.
— Понятно. Все будет сделано так, как надо…