– Человек десять.

– Иду.

Опираясь на трость, Страйк перешел через дорогу. Его пропустили без лишних вопросов – он назвал свое имя и представился гостем Дункана Гилфеддера.

Ал и Гилфеддер, светский фотограф, которого Страйк видел впервые, поджидали в баре, неподалеку от входа. Гилфеддер, судя по всему, пребывал в замешательстве: он понятия не имел, кто такой Страйк и почему добрый знакомый Ал попросил его, Дункана Гилфеддера, члена этого занятного и милого клуба, пригласить неизвестно кого.

– Мой брат, – с гордостью подчеркнул Ал, когда их знакомил.

– Да? – не понял Гилфеддер. У него были очочки в точности как у Кристиана Фишера и асимметричная длинная стрижка. – Мне казалось, твой брат помоложе.

– То – Эдди, – объяснил Ал. – А это – Корморан. Отставник. В настоящее время – детектив.

– О! – Гилфеддер еще больше запутался.

– Спасибо вам, – обращаясь к обоим сразу, сказал Страйк. – Заказать для вас что-нибудь еще?

В клубе было так шумно и многолюдно, что оценить интерьер не получалось: Страйк едва различил мягкие диваны и потрескивание поленьев в камине. В баре с низкими потолками все стены были увешаны офортами, картинами и фотографиями; это помещение чем-то напоминало загородный домик, уютный и слегка запущенный. Страйк, возвышающийся над толпой, устремил взгляд на окна в торце здания. Они выходили в большой сад, освещенный только огнями клуба и от этого похожий на лоскутное одеяло. На вечнозеленых кустарниках, среди которых виднелись каменные скульптуры, королевской глазурью лежал толстый, гладкий слой девственно-чистого снега. Пробившись к бару, Страйк заказал вино для своих спутников и успел заглянуть в банкетный зал.

Там стояло несколько длинных деревянных столов. Сегодня один из них – ближайший к застекленным дверям, ведущим в призрачный белый сад, – заказало для небольшого мероприятия издательство «Роупер Чард». По случаю чествования девяностолетнего Пинклмена, сидевшего во главе стола, собралось человек десять-двенадцать – не все они были знакомы Страйку. Организаторы вечера, как заметил Страйк, позаботились, чтобы Элизабет Тассел не оказалась рядом с Майклом Фэнкортом. Фэнкорт что-то громко говорил на ухо Пинклмену; напротив них сидел Чард. Элизабет Тассел посадили с Джерри Уолдегрейвом. Эти двое между собой не разговаривали. Страйк передал Алу с Гилфеддером по бокалу вина и вернулся за своей порцией виски к стойке бара, откуда был хорошо виден банкетный стол.

– Интересно знать, – произнес чистый, как колокольчик, голос где-то внизу, – что ты здесь делаешь?

У его локтя стояла Нина Ласселс в том же открытом черном платье, что было на ней в день рождения Страйка. От ее прежней игривой, смешливой манеры не осталось и следа. В голосе ее звучали прокурорские нотки.

– Привет, – удивленно сказал Страйк. – Не ожидал тебя здесь увидеть.

– Я тебя – тоже.

Неделю с лишним – после того случая, когда он переспал с ней в день свадьбы Шарлотты, чтобы только отвлечься от ненужных мыслей, – Страйк не отвечал на ее звонки.

– Ты, стало быть, знакома с Пинклменом. – Невзирая на ее враждебность, он попробовал начать светскую болтовню.

– Джерри увольняется, и ко мне переходят некоторые из его авторов. В том числе и Пинкс.

– Поздравляю, – сказал Страйк; Нина не улыбнулась. – Но Уолдегрейв тем не менее пришел на юбилей?

– Пинкс его любит. Интересно знать, – повторила она, – что ты здесь делаешь?

– Свою работу, – ответил Страйк. – Пытаюсь выяснить, кто убил Оуэна Куайна.

Нина закатила глаза, показывая, что такая настырность уже не смешна.

– Как ты сюда прошел? Это же закрытый клуб.

– По знакомству, – ответил Страйк.

– Значит, меня использовать передумал? – спросила Нина.

Ему не понравилось свое отражение в ее больших, по-мышиному выкаченных глазах. Спору нет, он использовал ее не раз. Это были дешевые, позорные уловки; она такого не заслуживала.

– Решил, что тебе, наверное, приелось, – ответил Страйк.

– Вот-вот, – сказала Нина. – Ты правильно решил.

Она развернулась и пошла к столу, где заняла последнее свободное место между двумя незнакомыми ему коллегами.

Джерри Уолдегрейв оказался в поле зрения Страйка. Редактор заметил детектива и уставился на него широко раскрытыми глазами сквозь стекла очков в роговой оправе. Встревоженный его напряженным взглядом, Чард поерзал на стуле – и тоже узнал Страйка.

– Как идут дела? – с интересом спросил возникший рядом Ал.

– Отлично, – сказал Страйк. – А где твой… этот… Рейсфедер?

– Выпил и ушел. Так и не понял, что нам здесь нужно.

Ал и сам не слишком четко это понимал. Страйк не вдавался в подробности: он только попросил провести его этим вечером в арт-клуб «Челси» и, возможно, подбросить туда на машине. Принадлежащая Алу ярко-красная «альфа-ромео спайдер» была припаркована недалеко от клуба. Страйк чуть не взвыл от боли в колене, когда выбирался из спортивного автомобиля с низкой подвеской.

Как он и рассчитывал, половина участников юбилейного банкета уже была в курсе его присутствия. Страйк расположился так, чтобы отчетливо видеть их отражения в темных застекленных дверях. Две Элизабет Тассел гневно смотрели на него поверх меню, две Нины старательно его игнорировали, а два сверкающих лысинами Чарда шептали что-то на ухо каждый своему официанту.

– Тот лысый – не он ли подходил к нам в «Ривер-кафе»? – спросил Ал.

– Угу. – Страйк ухмыльнулся, завидев солидного официанта, который отделился от своего отраженного двойника и теперь направлялся к ним. – Думаю, сейчас нас спросят, по какому праву мы здесь находимся.

– Прошу меня извинить, сэр, – забормотал официант, подойдя к Страйку, – но должен спросить…


– Я – Ал Рокби, это – мой брат, нас пригласил Дункан Гилфеддер, – светским тоном ответил Ал, не дав Страйку раскрыть рта.

В голосе Ала сквозило удивление, что к ним обращаются с подобными вопросами. Он, обаятельный молодой человек высокого полета, везде находил радушный прием и пользовался безупречной репутацией, а походя включив Страйка в лоно семьи, обеспечил и ему должные привилегии. С узкого лица Ала смотрели глаза Джонни Рокби. Официант торопливо пробормотал извинения и ретировался.

– Ты хочешь просто нагнать на них страху? – спросил Ал, разглядывая издательскую компанию.

– Это не помешает, – усмехнулся Страйк, потягивая виски и наблюдая за Дэниелом Чардом, который натужно произносил тост в честь Пинклмена.

Из-под стола появился подарок с приложенной открыткой. На каждую улыбку, адресованную престарелому юбиляру, приходилась нервная оглядка на крупного смуглого человека, который в упор смотрел из бара. Единственным, кто не оглядывался, был Майкл Фэнкорт. То ли он не знал о присутствии сыщика, то ли сохранял невозмутимость.

Когда всем подали закуски, Джерри Уолдегрейв встал со своего места и направился в сторону бара. Нина и Элизабет следили за ним глазами. По дороге в туалетную комнату Уолдегрейв лишь небрежно кивнул Страйку, но на обратном пути задержался.

– Странно вас здесь видеть.

– Да? – изобразил удивление Страйк.

– Да, – твердо сказал Уолдегрейв. – Вы… э-э… нервируете людей.

– Ну что ж поделаешь, – произнес Страйк.

– Можно вас попросить хотя бы не сверлить нас глазами?

– Мой брат Ал, – пропустив мимо ушей эту просьбу, представил Страйк.

С лучезарной улыбкой Ал протянул руку, которую Уолдегрейв пожал в некоторой растерянности.

– Из-за вас Дэниел чувствует себя неуютно, – сказал он Страйку, глядя на него в упор.

– Какая жалость, – сказал Страйк.

Редактор взлохматил спутанные волосы:

– Непонятная у вас позиция.

– С каких пор вас волнует, как чувствует себя Дэниел Чард?

– Меня лично это не волнует, – сказал Уолдегрейв, – но его настроение отражается на других. Мне бы хотелось, чтобы Пинклмен остался доволен сегодняшним праздником. Не понимаю, зачем вы сюда явились.

– В качестве курьера, – ответил Страйк и вынул из кармана неподписанный белый конверт.

– Это еще что?

– Это вам, – сказал Страйк.

Уолдегрейв взял конверт и окончательно растерялся.

– Информация к размышлению. – В шумном баре Страйку пришлось вплотную склониться к озадаченному редактору. – Фэнкорт перед смертью жены – чтобы вы знали – переболел свинкой.

– Ну и что? – Уолдегрейв был совершенно сбит с толку.

– У него никогда не было детей. Почти на сто процентов, он бесплоден. Я подумал, вам это будет интересно.

Раскрыв рот, Уолдегрейв уставился на сыщика и не нашелся с ответом, а потом спохватился и отошел с белым конвертом в руке.

– Что это было? – сгорая от любопытства, спросил Ал.

– План «А», – ответил Страйк. – Посмотрим, что будет дальше.

Уолдегрейв сел на свое место за роупер-чардовским столом, и в черном дверном стекле сразу появилось его отражение. Редактор вскрыл полученный от Страйка конверт. Оттуда в недоумении достал второй, поменьше, на котором было написано от руки какое-то имя. Джерри Уолдегрейв перевел взгляд на Страйка; тот молча вздернул брови. Уолдегрейв смешался, но передал конверт Элизабет Тассел. Прочитав надпись, она нахмурилась. Ее глаза устремились на Страйка. Детектив улыбнулся и приветливо поднял стакан. Лиз Тассел на мгновение растерялась, но потом ткнула в бок сидящую рядом девушку и передала ей конверт. Очень скоро послание добралось до Майкла Фэнкорта.

– В яблочко, – сказал Страйк. – Ал, выйду я, пожалуй, в сад покурить. А ты стой здесь и держи наготове телефон.

– Здесь мобильными пользоваться не… – Страйк сделал такое лицо, что Ал поспешно исправился. – Будь спокоен.





48




Кому же гусеница шелкопряда