Напоминание: стоит попросить у Сапожникова возмещение морального ущерба за каждый вот такой случай, когда меня терзают вопросами о нашей разорванной помолвке.

– Мне та-а-ак жаль! – Протянула Леся, хватая меня за руку так, словно бы я собиралась хлопнуться в обморок. – Какое несчастье!

Из гостиной раздавался веселый смех, и мне не терпелось двинуться туда, поэтому я поспешила ее заверить:

– Все нормально, поверь.

– Не переживай, ты тоже однажды выйдешь замуж. – Сочувственно шмыгнула носом девушка и сжала мои пальцы. – Вот увидишь!

Только ее сочувствия мне и не хватало.

– Я и не переживаю. – Хмыкнула я. – К тому же, мне всего двадцать восемь.

Леся округлила глаза. Черт, я и забыла, что мы с ней были ровесницами. Выйти замуж за престарелого Александра Палыча она считала большой удачей, а мои жизненные ориентиры были несколько смещены в центр меня самой.

– Уже двадцать восемь. – Точно приговор произнесла Леся.

– Я, правда, не собираюсь срочно искать себе мужа. – Не выдержала я.

– Ты что, всю жизнь собираешься работать? – С ужасом посмотрела она на меня.

Кольцо на пальце действительно не было пределом моих мечтаний. Я, как и все одинокие девушки, последние годы серьезно переживала, что не впишусь в навязанные обществом стандарты. Но представляла собственную свадьбу как что-то вроде: мы сидим с Хоакином Фениксом на ступеньках закрытого клуба, едим веганские бургеры, на мне кеды и пышная юбка, а у него в ногах статуетка «Оскар», и нам так хорошо вместе, что мы и думать – не думаем о каких-то там штампах в паспорте.

– Лесь, ты что, забыла? – Спасла меня своим появлением Алиса. – Катя даже на моей свадьбе отвернулась, когда я бросала букет!

– Точно… – Задумчиво и растерянно улыбнулась Леся. – Как хорошо, что я его поймала! – Она погладила спинку ребенка через слинг.

Мы обнялись с Алисой, и следом из гостиной, чтобы встретить нас, вышли Вадим с их дочкой на руках, Диана, Люба с женихом и еще какие-то люди, которых я не знала.

– Привет! Привет!

Когда меня представили всем, мы прошли к столу. Какая-то тетка собиралась усадить меня в центр, но я села на стул между Дианой и Любой.

– Нет! Нет! – Заверещали докторские жены (здесь было много знакомых врачей с работы Вадима, и все с супругами). – Не садись на угол, семь лет замуж не выйдешь!

Честно говоря, большинство из них выглядело неухоженными и уставшими, но, несмотря на это, дамы с гордостью взирали на своих верещащих и бегающих вокруг стола многочисленных отпрысков и активно обменивались друг с другом богатым мамским опытом.

– Я не переживаю на счет замужества. – Попыталась убедить их я. – Еще лет семь точно не собираюсь. А, может, четырнадцать. А, может, и вовсе не хочу! Ха-ха!

– Ты лесбиянка? – Серьезно спросила одна из женщин. Та, у которой была химия по моде девяностых.

– Нет. – Улыбнулась я.

И взяла бокал, который придвинула ко мне Диана.

– Тогда в чем дело? – Подхватила другая тетка. – Почему не хочешь замуж?

Это начинало походить на пытку.

– Просто не хочу. – Оглядев весь балаган, сказала я. (Как будто печь пироги, шить шторы и тусоваться на детской площадке мечтает каждая из женщин!) – Мне еще рано думать о таком.

Что. Тут. Началось.

– Разве ты не хочешь семью?!

– Неужели, думаешь, карьера заменит тебе любовь?

– А как же дети?!

– Однажды стакан останется твоим единственным другом!

– И кошки!

– А давайте, кто-нибудь скажет тост. – Многозначительно кашлянув, одернула этих наседок Алиса.

– Прости. – Прошептал мне одними губами Вадим.

– Я скажу тост. – Вызвалась я, поднимая бокал.

В тот момент, когда все сочувственно уставились на меня, чей-то отпрыск выскочил из-под стола и чуть не содрал башкой скатерть с посудой. Все запричитали, запрыгали, пытаясь удержать на месте блюда и стаканы. А я лишь покачала головой. «Нет. Я не хочу детей. Только не дети».

Всем этим женщинам следовало бы лучше смотреть за своими отпрысками вместо того, чтобы отыскивать во мне недостатки или признаки недовольства жизнью.

– За детей. – Сказала я, оглядывая разношерстную массу гостей. – Рожденных не ради семейного счастья, а в счастливых семьях. И за тебя, Алиса. – Перевела взгляд на подругу. – Ты для меня – лучший пример того, как быть чудесной мамой, строить карьеру и оставаться при этом яркой, сексуальной женщиной. За тебя и за твою семью, дорогая!


Комнату заполнили аплодисменты.

К счастью, обо мне никто уже не вспоминал. За исключением жены психиатра Громова, которая вцепилась в локоть мужа, едва мы с ним поздоровались, и больше не отпускала до самого конца вечеринки.

Она продолжала поглядывать на меня косо весь вечер, а я недоумевала – зачем вообще такие браки? В которых ты не доверяешь человеку и вынужден не спускать с него глаз, чтобы он, не дай бог, не оступился. Как же это нужно не любить себя, чтобы жить вот так?

Как только разговоры опять перешли на детскую тему, я встала из-за стола и пошла танцевать со своей крестницей. Катя Красавина явно утомилась от этого шума и от всеобщего внимания, что тут же уснула, привалившись щекой к моему плечу. Пришлось отнести ее в детскую и уложить в кроватку.

– Спи, крошка, спи, моя любимая девочка. – Прошептала я, перебирая ее золотистые волосы. – Ты вырастешь умной и свободной. И никогда не будешь, как эти наседки. А тетя Катя всегда будет рядом. Обещаю тебе.

– Тот парень, что сидит напротив тебя за столом, – прошептала Алиса, когда я накрывала ее дочь одеялом, – не женат. Ему тридцать два, подающий надежды кардиолог.

– Тот с кудрями? – Усмехнулась я.

Тридцать два, и не женат. Подозрительно. Значит, имеется какой-то скрытый дефект (уверяю, о нас, девушках, парни так же говорят).

– Да. И, кажется, ты ему понравилась.

– Не я. Диана. – Поправила я, оборачиваясь к ней. – Он глазеет на нее весь вечер.

– Черт, а ведь Вадим пригласил его для тебя. – Навалилась на дверной косяк Алиса.

– Не стоит. – Заверила ее. – Уверена, со мной не случится ничего плохого, если я какое-то время побуду одна, и не буду кидаться на всех мужиков подряд, лишь бы ни остаться одинокой.

– Я знаю, но…

– Да все в порядке, Кукуха. – Обняла я ее и тут же отпустила. – Пойдем лучше, выпьем.

Она взяла радио-няню, и мы вышли из детской.

– Кстати, ты видела? Этот Филипп, жених Любы, после еды облизывает пальцы. – Хихикнула подруга. – Смачно так, старательно.

– Он же чистю-ю-юля!

– Я видела его грязную обувь. – Поморщилась Алиса. – Не такой уж он и чистюля, каким хочет казаться.

– Главное, тщательно вымыть свой прибор после секса!

– И задницу. Чистая задница – чистая совесть!

Мы рассмеялись на весь коридор.

– Тс-с. – Напомнила Алиса, указывая на дверь детской.

– Ой. – Спохватилась я, понижая тон. – Главное, что Любу он устраивает.

Мы взяли напитки, сок, канапе и выбрались на остекленную веранду. Алиса подкатила столик, а Диана, раскрасневшаяся после танцев с кардиологом, притащила лед.

– Секунду, – бросила я им и поспешила обратно в дом: аперитив уже просился на выход.



В уборной было пусто. Сделав свои дела, я решила задержаться у зеркала, чтобы подправить макияж. Как раз в этот момент за дверью раздались шаги и женские голоса.

– Слышала, этот ребенок не от Вадима. – Сказал один из них.

Они остановились, дернули ручку двери. Второй голос констатировал:

– Занято.

Фоном из гостиной раздавалась музыка и детский смех.

– Да, а ты не в курсе? Он же взял ее беременную. – Брезгливо произнес первый голос. – Залетела от какого-то актеришки, а потом оказалась не нужна ему.

Я припала ухом к двери.

– И Красавин все равно на ней женился?

– Прикинь! – Разливался ядом голос. – Они познакомились, когда она уже была с пузом!

– Вот это жесть! И почему мне так не везет? – Простонала вторая собеседница. – Я тоже с прицепом, а мужика нормального найти не могу.

Я не выдержала и отворила дверь так резко, что попала говорившей по плечу. Но вместо извинений, оглядев обеих, с улыбкой произнесла: