Харкам сел на шкуры в своем углу и обхватил голову ладонями. Я встала и подошла к нему. Мне сейчас было необходимо встать над ним, и сказать все.

- Выйди, Харэм, - я сказала грубо, но улыбнулась ему, встретившись с ним взглядом. Он вышел, но шагов по лестницам я не услышала – он остался стоять за дверью.

- Я знаю, что делать, но ты не даешь мне рассказать тебе. Ты оплакивал умершего ребенка? Его мать плачет?

- Она не ест и хочет умереть.

- Это Сарум? – я вспомнила черноокую женщину, которую он выгнал, когда я пришла сюда.

- Да.

- Она молода.

- Это ее первый ребенок.

- Что она говорит?

- Что убьет меня и потом умрет сама.

- Всегда так много умирали?

- Нет!

- Вы всегда ели так как сейчас?

- Васары приносили нам много плодов и меда, которые находили. Последние два холодных не привозят, говорят, что больше нет, - теперь понятно - васары обворовывали наши поселки и тех, кто ехал на рынок, а сейчас их прижали наши дружины, и они больше не везут им овощи. То есть, эта пищевая цепочка просто прервалась. И только потому что мы боялись южан, укрепили оборону и стали бороться с васарами, рядом с нами стали ослабевать целые племена. Мой историк в институте никогда не рассказывал о таком вот эффекте бабочки в габаритах целых народов.

Значит, если бы мы пошли сюда ближе к осени, нашли бы стан с несколькими людьми. Или васары заняли бы его. Те умнее, они едят весь подножный корм, и когда нет мяса, просто собирают и рубят траву, едят сырой и вареной. А у этих нет понимания о пище.

- Знаешь сколько в твоем стане женщин как она? Они все придут убивать тебя, и твои воины их не остановят, потому что это их матери, жены и сестры. Скоро здесь будет много крови. И много мертвых. Иди и думай, а потом приходи ко мне, и я скажу тебе что надо делать.

Харкам встал и двинулся к двери. Я успела сказать только одно:

- Пусть ко мне приведут ассарку, что была с ней, - я указала на Сигу.

Он молча вышел, а я вдруг перестала ненавидеть всех этих людей несмотря на то, что мой муж сейчас сидит в цепях, как и остальные мужчины. Мы не знали где сейчас Оми. Я встала и вышла на улицу, открыла дверь под лестницей, где содержали женщин, подошла к Мухаре:

- Приведи мне вторую ассарку, быстро! – и вышла. Я не могла зайти в комнату. Мне там было душно, и казалось, что мы теряем каждую минуту.

Снег почти весь растаял, но ночами еще было холодно. Я стояла перед крыльцом, и тяжело глотала воздух. Я не имела права настаивать, потому что чем слабее они, тем сильнее мы. Только, здесь были дети, которые не виноваты ни в чем.

В лесу сейчас нет ничего. Пока они дождутся первых травок, дети умрут все. Я вернулась в комнату к Мухаре:

- Веди сюда ассарку, дай теплую одежду, бери двоих воинов, и мы с тобой пойдем в лес. Там есть лекарство от вашей болезни, Мухара, давай, вставай, нельзя сидеть, - я подняла ее, и показала на дверь.

Она вышла как в тумане, и я не была уверенна, что она поняла меня. Я вернулась, надела шубу, одела Сигу в то, что было у нас из одежды, накинула на плечи покрывало, оторвала от туники край и подвязала полоской ткани, как поясом. Мы вышли к воротам.

Солдаты знали, что мы сумасшедшие, которые моются в холод и открыли ворота.

- Дайте двоих воинов, мы идем в лес…

- Куда вы? – меня перебил Харэм.

- Земля дает лекарство, чтобы вылечить ваших детей, Харэм, идем его искать, - я направилась за ворота.

- Я с вами, - он махнул солдатам, и с нами пошли еще двое.

Лес здесь был «жидким», и я не знала, что это: осина, орешник, или еще что-то. Мне нужны были сосны, а они были там, у нас, ближе к горам. Земля за день немного расквашивалась на солнце, и мы брели по скользкой каше, пока не вошли в лес. Я видела зеленый лес выше, там, где оставляла свою лошадь.

Через пару часов ходьбы стали попадаться молодые, по метру сосны. Я показала, что нам нужны мягкие верхушки, и мы все вместе ломали их с ветками, чтобы было удобнее нести. Мы впятером нарвали этих веников с душистыми смоляными верхушками полные руки, и отправились обратно. К стану подошли, когда уже темнело. Во дворе стоял Харкам.

- Эти воины знают, что и где собирать, дай им еще людей, и на лошадях они привезут еще, - я указала на его солдат, что шли за нами с такой же охапкой сосновых веток.

Мы вошли в дверь, где сидели женщины – рабыни, и я увидела там Оми. Показала ей глазами, чтобы она не говорила ничего. Мы свалили ветки на кучу тряпок, которая была здесь чем-то вроде кровати, разделись, и я попросила Мухару дать котелки.

- Отрывайте самую верхушку, вот, она как пальчик, - я показывала, что отрывать и кидать в котелок. – Летом они нежнее, но нам нужно срочно.

- Харкам, у вас есть пшеница, только не молотая, а зерно? - Я знала, что он стоит в дверном проеме и смотрит на то, что мы делаем.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ - Есть, но ее нужно сеять в тепло.

- Несите что есть, или в тепло некому будет сеять ее.


- Что ты хочешь делать?

- Мы замочим ее в тряпках, она прорастет, и ее надо будет есть.

- Это поможет?

- Немного. Но я знаю, что может помочь точно, Харкам! – я обернулась, он поймал мой взгляд, и мотнул головой к двери. Я встала и вышла. Девушки продолжали обрывать нежные зеленые иголки.

- Что можно сделать? – он говорил шепотом.

- Отпусти трех ассаров на лошадях, и они привезут все, что нужно. За это ты освободишь их всех.

- У них ничего нет, - он смеялся.

- Я клянусь, что они привезут все, что нужно. Отпусти одну ассарку и двух мужчин. Они вернутся с медом и овощами, они привезут травы, из которых мы приготовим лечебный отвар, - я боялась сорваться на просьбу, на нытье, и мне приходилось контролировать свой голос, чтобы он был серьезным и сильным, как на переговорах.

- Они убегут и не вернутся.

- Не убегут, Харкам. Пойми, ты ничего не теряешь.

- Отец, сделай как она говорит. Если они убегут, мы потеряем троих ассаров, а если вернутся как она сказала, у нас выживут дети и женщины, - Харэм говорил, как истинный правитель, и не боялся гнева отца. Он знал, что перебивать его нельзя, и советовать ему при ком-то нельзя.

- Если ты ей веришь, ты пойдешь с ними. Если они убьют тебя, значит ты глуп, а мне не нужен глупый сын, - нет, только не это, они не должны знать где мы живем, они не должны знать, чего мы достигли.

- Да, я пойду с ними. Если глуп, я готов умереть, - Харэм улыбнулся мне и пошел за ворота к источникам.

- Пусть идут завтра. Если мой сын не вернется, все остальные сдохнут здесь от голода, - он указал на дверь, за которой были мужчины, отвернулся и пошел от меня.

- Как только они все привезут, ты отпустишь всех, Харкам! – я кричала ему вслед.

- Клянусь, - ответил Харкам, но он при этом улыбался.

- Я слышал клятву отца, и тоже клянусь выполнить клятву, - Харэм прокричал это из тумана, - Боже, я не знаю, есть ли еще наш поселок, что хотели южане? Сошли ли они на берег? С добром ли пришли?

Я шла в комнату и понимала, что я даю ключ от нашего города. Там наши дети, все наши запасы, семена. Там наши дома и наша руда. Неужели я опять оплошалась?

Я вошла в сарай, где содержались мужчины. Охранник встал и чуть наклонился – все слышали нашу перекличку с Харкамом. Наши мужчины сидели и смотрели на меня. Я указала на Драса и Гора:

- Дай им одежду и накорми, приготовьте лошадей. Они утром уедут отсюда, и привезут вам еду, от которой люди не будут умирать, - охранник мотнул головой.

Я сделала вид, что хочу просто обнять завтрашних путников, и прошептала в уху Драсу:

- Не переживай, если он обманет, я сожгу здесь все, - выпрямилась и почти вышла. – Ты, ты и Сига, - я вышла на улицу, прижалась к двери со стороны улицы спиной. Как только они уедут, мне будет не страшно больше.





Глава 22




Женщины – ассарки сначала мяли мягкие сосновые веточки и рубили их на досках, потом мяли в котлах. Мухара под утро забрала новую партию, что привезли солдаты.

Весь вечер и всю ночь мы обходили все дома, и давали женщинам кашицу из сосновых «пальчиков» - прямо из котла накладывали в посуду, что давали женщины, я показывала, что надо чуть развести водой и насильно поить детей несколько раз в день.

В одном из домов мы расстелили холстины, намочили, рассыпали пшеницу и накрыли мокрыми полотнами. Я велела мочить их несколько раз в день и тепло топить в доме.

Утром меня позвал Харэм, и я вышла от женщин. Драс и Гор были одеты в одежду воинов, Сигу одели в мужскую одежду. Они были на своих лошадях.

- Привезите много меда и ола. Возьмите ягоды, что мы завариваем для чая, Сига, ты знаешь где они – собери со всех домов по половине. Возьмите морскую капусту и соленые овощи, что хранятся у нас в бочках. Возьмите все сливки, что есть сейчас, - не смотря на раннее утро, на улицу вышли много людей. Все молча провожали всадников.

- Харэм, клянись, что ты забудешь все, что видел, иначе, твое слово не имеет силы, - я посмотрела на сына правителя, который привязывал мешок к седлу.

- Клянусь, я не принесу им горя, - он запрыгнул на лошадь, и они двинулись за ворота.

Сига чуть отстала, наклонилась ко мне и прошептала:

- Спасибо тебе, Сири, ты второй раз делаешь моего брата счастливым.

- Третий, Сига, первый раз он был счастлив, когда получил в подарок моего мерина, - я старалась улыбаться. – Не слушай людей, они там очень злые, и скажи Драсу, что я его очень люблю, обними моих детей, и скажи, что я скоро вернусь. А ты оставайся там, не возвращайся с ними.

Драс без конца оборачивался и смотрел на меня, и когда они скрылись, я заплакала то ли от облегчения, то ли от неведения – что будет дальше я не знала.