— Боишься меня? Что ж, у тебя будет шанс преодолеть свой страх, — он вдруг потянул меня в сторону небольшой арены, где наверняка происходили тренировки по боксу. Боксерская груша, маты, ограждение для того, чтобы не выходить за пределы поля боя — обстановка была угнетающая. По крайней мере для меня, поскольку я никогда не любила бокс — уж слишком сильно соперники измывались друг над другом.
— Майкл, куда ты меня тащишь? Я не позволю тебе кричать на меня снова! – наконец, взбунтовалась я, пребывая в полнейшей растерянности.
Он слегка ударил кулаком по боксерской груше и вдруг начал одевать на мою руку боксерскую перчатку, которую поднял с пола. Затем вторую — я смотрела на синие перчатки, как на диковинное чудо, и не понимала, что происходит.
— Зато я позволю тебе бить меня.
Мне показалось, я ослышалась.
— Что? Бить тебя?
— Да. Это моя просьба. Бей меня.
Он встал передо мной, заслонив своим телом грушу. Я уставилась на его ключицы – он дышал труднее, чем обычно. Так, что майка на его теле натягивалась и обнажала загадочные татуировки в виде птиц.
— Я не буду тебя бить! Ты в порядке?
— В полном. А теперь — бей. Б-Е-Й, я сказал, — протянул он, расставив руки в сторону.
Честно говоря, за уверенность, самодовольство его уже хотелось ударить.
— Я не буду.
— Так и осталась слабачкой? — подразнивал он, подкидывая дрова в костер моей злости.
— Что? Я просто… Зачем тебе это?!
— Я хочу, чтобы ты выместила на мне все, что не смогла сделать тогда, в школе. Ты наверняка хотела меня ударить, после того как я проигнорировал тебя на глазах у всех.
В глазах пощипывало — вспоминать прошлое было неприятно, потому что именно в школе я чувствовала себя растоптанной. И растоптали меня мои глупые поступки не без участия Майкла. Я возвела глаза к небу, неужели судьба послала его в мою жизнь сейчас, чтобы добить окончательно?
— Ох, не вини небеса, — Айк словно прочитал мои мысли. Все происходящее скрашивало его скуку. — Я знаю таких, как ты Мика. Ты слабая и ты любишь пожалеть себя и обвинить кого-угодно во всех грехах.
— Я не понимаю почему ты ко мне прикопался и зачем тебе, чтобы я тебя била, — я сжала кулаки внутри перчаток.
— Хорошо, можешь этого не делать, — он сделал вид, что ему все равно. — Ты настолько слабая и бесхребетная, что даже не можешь ударить парня, который оттрахал тебя на вечеринке, а потом растоптал на глазах у всей школы. Знаешь…я думал в тебе что-то есть. Что-то интересное. Но ты просто жалкая.
Я посмотрела на то, с какой легкостью ему дались эти гадкие слова. Мое сердце трижды облилось кровью, перед тем как я замахнулась и ударила Майкла прямо в челюсть.
По уголкам его губ я поняла, что только этого он и добивался. Чертов провокатор. Он готов облить меня грязью с головы до ног, чтобы почувствовать боль. Но…почему?
— Неплохо для начала, — он прикрыл кулаками свою грудь, поманив меня ладонями. — Ну давай, разозлись. Бей меня, маленькая Мика.
То, каким тоном он произносил мое прозвище, которое дал мне Ник было невыносимо. У меня было такое чувство, что он когда-то подслушал наш разговор и теперь копировал точь-в-точь его манеру общения со мной.
Доминик любил подушить надо мной, хотя об унижении всерьез не могло быть и речи. Майкл вел же себя так, будто страдал раздвоением личности.
— Зачем тебе это? — я сжала зубы, руки так и чесались забить моего обидчика до потери пульса.
— Я видел, что ты сломлена. Там, в больнице, — Майкл смотрел на меня так, словно знал все мои мысли. Знал, что я чувствую и с чем борюсь каждый день. Будто это ему было знакомо. Будто он тоже кого-то потерял. {Кого? Майкл не способен на любовь.}
— Прошел год, и ты сломлена до сих пор, — продолжал читать по моему лицу он. Мне захотелось отвернуться. — Я хочу, чтобы ты разозлилась. И я хочу, почувствовать боль. Сейчас я не принимаю участия в боях.
— Ты не злишь меня, Майкл. Мне просто все равно.
— Да? — он снова слишком пристально посмотрел на мои губы. — Значит, тебя можно обижать, унижать, вытирать об тебя ноги, а ты даже отпор не дашь?
В его голосе было столько разочарования, что меня не переставало задевать это. Сама не понимала, почему. Чертова первая любовь, которую не искоренить из памяти.
А потом я ударила его снова. Впервые в жизни меня охватила такая ярость, я хотела бить его упругие мышцы не переставая, хоть и понимала, что мои удары вряд ли доставляют ему что-либо кроме щекотки.
— Сильнее, ну же, — выдохнул он, подступая на один шаг ближе. В ответ я бью его так, что он тут же отходит на этот же шаг назад. Его голова поворачивается в сторону от удара и я бью его еще раз.
— Да пошел ты к черту! — я ударила Майкла вновь в надежде, что он меня остановит.
Но не тут-то было. Ему это нравилось. Он получил, что хотел — сумасшедший.
— Я уже в аду, — пропыхтел он, и получил от меня еще один удар в плечо.
— Бей меня, ну же, давай, Мика… — он говорил это с каменным выражением лица, и даже мои удары не влияли на него. Для него это было развлечением, либо он не показывал боль. Хотя о какой боли может идти речь… наверное, он привык к ударам, и мои взмахи кулаками кажутся ему детской забавой.
— А ты была довольно страстной для девственницы, — вдруг произнес он, и я не сдержалась и врезала ему еще раз.
— Хватит! Молчи! Что тебе, — удар. — От меня, — еще один удар. — НУЖНО?
Я занесла руку над его головой и приготовилась врезать так сильно…черт возьми, я думала, что готова убить его. {Ненавижу тебя.}
Ярость застелила мой взгляд, наполнила меня изнутри, вымещая из меня всю боль, всю жалость, которую я испытывала к себе когда-либо. Я хотела разорвать на себе одежду, сорвать с себя кожу и стать абсолютно новым человеком.
Чистым листом. С целями, амбициями и желаниями. Чистым листом, где нет места горю, а воспоминания больше не калечат душу.
Единственное воспоминание, которое я хочу себе оставить — это Ник. Но я хочу помнить хорошее. А не думать о том, что без него я никогда не буду счастлива.
— А ты как думаешь? — Майкл сорвал с меня перчатки одним движением — все это время он мог сделать это, ему просто нужна была боль. Он использовал меня и в то же время злил. И все же благодаря этому я чувствовала себя каким-то чудесным образом гораздо лучше.
А потом он прижал меня к себе, его рука так быстро легла на мою поясницу, что я и опомниться не успела, как это произошло.
Мне в ноздри ударил его запах. Запах сильного мужского тела.
Пряный обволакивающий аромат со слегка горьковатыми нотками — этот запах я узнала сразу. Я прекрасно помнила, как уткнулась Майклу в грудь, когда он стал первым мужчиной в моей жизни. Я вдруг вспомнила, каково было ощутить его большой член внутри себя впервые. Это было очень больно, но боль я заглушала тем, что утыкалась в его грудь и не могла надышаться этим его запахом.
Такое не забудешь. Он – первый.
Наши дыхания были тяжелыми, моя грудь соприкасалась с его грудью, и я чувствовала, как выбивает ритм внутри ребер его сердце.
— Я думаю, ты спятил, — прошептала, прикрывая глаза. Губы Майкла были всего в двух сантиметрах от моих губ, и я испытала чудовищное желание. Постыдное. Обидное и унизительное.
После всего, что он со мной сделал тогда и сейчас, после всего, что я пережила , я хотела почувствовать его поцелуй.
Хотела узнать, что почувствую, когда наши губы соприкоснутся, если даже сейчас он вызывает во мне столько эмоций? Да, негативных, но они сбивают с ног.
— А я думаю, что теперь мы квиты, — он обволакивал меня своим запахом, окутывал силой. Майкл был доминантом, и это проявлялось везде — в жизни, в общении…и в постели.
— Пусти, — попросила, отводя лицо в сторону. Майкл ухватил меня за подбородок и приблизил к себе так, что наши губы почти касались друг друга.
Его рука грубо держала меня за челюсть, но его палец вдруг мягко заскользил по моей губе.
Это сочетание грубости и нежности перекрыло мне кислород и, проклиная все на свете, я почувствовала — всего на несколько мгновений — сладкое томление внизу живота.
Боже, нет. Майкл и моего мизинца не стоит. Теперь мне нужно объяснить это сердцу, которое при виде его начинает радостно трепетать и подпрыгивать, будто он чем-то это заслужил.
Будто между нами была установлена космическая связь, которая намеревалась сталкивать нас лбами, пока мы окончательно не разобьем друг друга.
[POV Майкл]
Эти волосы с золотисто-рыжеватым переливом. Мика собрала их в хвост, но я помнил как они разлетались по ее обнаженным плечам тогда, в нашу первую ночь.
{Как она дрожала, когда я одним мощным рывком вошел в нее. Как плакала и шептала, что любит меня.}
Мне было смешно это слушать. А сейчас я чувствую себя уродом. Я и есть урод.
Но самое жуткое было то, что мне вдруг начало казаться, что я дал своей безликой Богине — ее лицо. Они были как-то странно похожи, и я понял это только сейчас, когда почувствовал близость ее тела.
Мика слегка дрожала, я чувствовал это всей кожей. Чего она боится? Мы уже взрослые. Я своих намерений не скрываю и думаю, она это чувствует. Я бы не отказался потрахаться с ней снова, чтобы, так сказать, освежить воспоминания.
Только на этот раз она нужна была мне больше, чем я хотел в себе этом признаться.
С сегодняшнего утра я тренировал уже трех девушек, и две из них откровенно вешались мне на шею, но я был полностью отдан работе. Я должен был тренировать их, и меня совсем не волновало, что они готовы были выпрыгнуть из своих коротких спортивных топиков и отдаться мне прямо на одном из тренажеров.
Робость, сопротивление Мики вызывало мне куда больший интерес, от чего «охота» на эту девушку обещала быть интереснее. Куда интереснее, чем в школе.
Может, она и была зла и обижена на меня, но я знал, что ее тело нуждалось во мне. Чувствовал, как она на меня смотрит.
— Пусти, — снова повторила она, при этом ее рот приоткрылся, а дыхание стало прерывистым. {Интересно, сейчас она также громко стонет во время секса, как в школе?}
Меня распирало от любопытства. Я определенно должен ею завладеть — я хотел ее почти также, как незнакомку из своих воспоминаний. Но ту девушку любило мое новое сердце, а Мика может стать лекарством. Моим ключом к себе-настоящему, и благодаря ей, я, наконец, искореню любовную заразу из своего организма и снова стану собой.
[POV Мика]
— Майкл, куда ты меня тащишь? Я не позволю тебе кричать на меня снова! – наконец, взбунтовалась я, пребывая в полнейшей растерянности.
Он слегка ударил кулаком по боксерской груше и вдруг начал одевать на мою руку боксерскую перчатку, которую поднял с пола. Затем вторую — я смотрела на синие перчатки, как на диковинное чудо, и не понимала, что происходит.
— Зато я позволю тебе бить меня.
Мне показалось, я ослышалась.
— Что? Бить тебя?
— Да. Это моя просьба. Бей меня.
Он встал передо мной, заслонив своим телом грушу. Я уставилась на его ключицы – он дышал труднее, чем обычно. Так, что майка на его теле натягивалась и обнажала загадочные татуировки в виде птиц.
— Я не буду тебя бить! Ты в порядке?
— В полном. А теперь — бей. Б-Е-Й, я сказал, — протянул он, расставив руки в сторону.
Честно говоря, за уверенность, самодовольство его уже хотелось ударить.
— Я не буду.
— Так и осталась слабачкой? — подразнивал он, подкидывая дрова в костер моей злости.
— Что? Я просто… Зачем тебе это?!
— Я хочу, чтобы ты выместила на мне все, что не смогла сделать тогда, в школе. Ты наверняка хотела меня ударить, после того как я проигнорировал тебя на глазах у всех.
В глазах пощипывало — вспоминать прошлое было неприятно, потому что именно в школе я чувствовала себя растоптанной. И растоптали меня мои глупые поступки не без участия Майкла. Я возвела глаза к небу, неужели судьба послала его в мою жизнь сейчас, чтобы добить окончательно?
— Ох, не вини небеса, — Айк словно прочитал мои мысли. Все происходящее скрашивало его скуку. — Я знаю таких, как ты Мика. Ты слабая и ты любишь пожалеть себя и обвинить кого-угодно во всех грехах.
— Я не понимаю почему ты ко мне прикопался и зачем тебе, чтобы я тебя била, — я сжала кулаки внутри перчаток.
— Хорошо, можешь этого не делать, — он сделал вид, что ему все равно. — Ты настолько слабая и бесхребетная, что даже не можешь ударить парня, который оттрахал тебя на вечеринке, а потом растоптал на глазах у всей школы. Знаешь…я думал в тебе что-то есть. Что-то интересное. Но ты просто жалкая.
Я посмотрела на то, с какой легкостью ему дались эти гадкие слова. Мое сердце трижды облилось кровью, перед тем как я замахнулась и ударила Майкла прямо в челюсть.
По уголкам его губ я поняла, что только этого он и добивался. Чертов провокатор. Он готов облить меня грязью с головы до ног, чтобы почувствовать боль. Но…почему?
— Неплохо для начала, — он прикрыл кулаками свою грудь, поманив меня ладонями. — Ну давай, разозлись. Бей меня, маленькая Мика.
То, каким тоном он произносил мое прозвище, которое дал мне Ник было невыносимо. У меня было такое чувство, что он когда-то подслушал наш разговор и теперь копировал точь-в-точь его манеру общения со мной.
Доминик любил подушить надо мной, хотя об унижении всерьез не могло быть и речи. Майкл вел же себя так, будто страдал раздвоением личности.
— Зачем тебе это? — я сжала зубы, руки так и чесались забить моего обидчика до потери пульса.
— Я видел, что ты сломлена. Там, в больнице, — Майкл смотрел на меня так, словно знал все мои мысли. Знал, что я чувствую и с чем борюсь каждый день. Будто это ему было знакомо. Будто он тоже кого-то потерял. {Кого? Майкл не способен на любовь.}
— Прошел год, и ты сломлена до сих пор, — продолжал читать по моему лицу он. Мне захотелось отвернуться. — Я хочу, чтобы ты разозлилась. И я хочу, почувствовать боль. Сейчас я не принимаю участия в боях.
— Ты не злишь меня, Майкл. Мне просто все равно.
— Да? — он снова слишком пристально посмотрел на мои губы. — Значит, тебя можно обижать, унижать, вытирать об тебя ноги, а ты даже отпор не дашь?
В его голосе было столько разочарования, что меня не переставало задевать это. Сама не понимала, почему. Чертова первая любовь, которую не искоренить из памяти.
А потом я ударила его снова. Впервые в жизни меня охватила такая ярость, я хотела бить его упругие мышцы не переставая, хоть и понимала, что мои удары вряд ли доставляют ему что-либо кроме щекотки.
— Сильнее, ну же, — выдохнул он, подступая на один шаг ближе. В ответ я бью его так, что он тут же отходит на этот же шаг назад. Его голова поворачивается в сторону от удара и я бью его еще раз.
— Да пошел ты к черту! — я ударила Майкла вновь в надежде, что он меня остановит.
Но не тут-то было. Ему это нравилось. Он получил, что хотел — сумасшедший.
— Я уже в аду, — пропыхтел он, и получил от меня еще один удар в плечо.
— Бей меня, ну же, давай, Мика… — он говорил это с каменным выражением лица, и даже мои удары не влияли на него. Для него это было развлечением, либо он не показывал боль. Хотя о какой боли может идти речь… наверное, он привык к ударам, и мои взмахи кулаками кажутся ему детской забавой.
— А ты была довольно страстной для девственницы, — вдруг произнес он, и я не сдержалась и врезала ему еще раз.
— Хватит! Молчи! Что тебе, — удар. — От меня, — еще один удар. — НУЖНО?
Я занесла руку над его головой и приготовилась врезать так сильно…черт возьми, я думала, что готова убить его. {Ненавижу тебя.}
Ярость застелила мой взгляд, наполнила меня изнутри, вымещая из меня всю боль, всю жалость, которую я испытывала к себе когда-либо. Я хотела разорвать на себе одежду, сорвать с себя кожу и стать абсолютно новым человеком.
Чистым листом. С целями, амбициями и желаниями. Чистым листом, где нет места горю, а воспоминания больше не калечат душу.
Единственное воспоминание, которое я хочу себе оставить — это Ник. Но я хочу помнить хорошее. А не думать о том, что без него я никогда не буду счастлива.
— А ты как думаешь? — Майкл сорвал с меня перчатки одним движением — все это время он мог сделать это, ему просто нужна была боль. Он использовал меня и в то же время злил. И все же благодаря этому я чувствовала себя каким-то чудесным образом гораздо лучше.
А потом он прижал меня к себе, его рука так быстро легла на мою поясницу, что я и опомниться не успела, как это произошло.
Мне в ноздри ударил его запах. Запах сильного мужского тела.
Пряный обволакивающий аромат со слегка горьковатыми нотками — этот запах я узнала сразу. Я прекрасно помнила, как уткнулась Майклу в грудь, когда он стал первым мужчиной в моей жизни. Я вдруг вспомнила, каково было ощутить его большой член внутри себя впервые. Это было очень больно, но боль я заглушала тем, что утыкалась в его грудь и не могла надышаться этим его запахом.
Такое не забудешь. Он – первый.
Наши дыхания были тяжелыми, моя грудь соприкасалась с его грудью, и я чувствовала, как выбивает ритм внутри ребер его сердце.
— Я думаю, ты спятил, — прошептала, прикрывая глаза. Губы Майкла были всего в двух сантиметрах от моих губ, и я испытала чудовищное желание. Постыдное. Обидное и унизительное.
После всего, что он со мной сделал тогда и сейчас, после всего, что я пережила , я хотела почувствовать его поцелуй.
Хотела узнать, что почувствую, когда наши губы соприкоснутся, если даже сейчас он вызывает во мне столько эмоций? Да, негативных, но они сбивают с ног.
— А я думаю, что теперь мы квиты, — он обволакивал меня своим запахом, окутывал силой. Майкл был доминантом, и это проявлялось везде — в жизни, в общении…и в постели.
— Пусти, — попросила, отводя лицо в сторону. Майкл ухватил меня за подбородок и приблизил к себе так, что наши губы почти касались друг друга.
Его рука грубо держала меня за челюсть, но его палец вдруг мягко заскользил по моей губе.
Это сочетание грубости и нежности перекрыло мне кислород и, проклиная все на свете, я почувствовала — всего на несколько мгновений — сладкое томление внизу живота.
Боже, нет. Майкл и моего мизинца не стоит. Теперь мне нужно объяснить это сердцу, которое при виде его начинает радостно трепетать и подпрыгивать, будто он чем-то это заслужил.
Будто между нами была установлена космическая связь, которая намеревалась сталкивать нас лбами, пока мы окончательно не разобьем друг друга.
[POV Майкл]
Эти волосы с золотисто-рыжеватым переливом. Мика собрала их в хвост, но я помнил как они разлетались по ее обнаженным плечам тогда, в нашу первую ночь.
{Как она дрожала, когда я одним мощным рывком вошел в нее. Как плакала и шептала, что любит меня.}
Мне было смешно это слушать. А сейчас я чувствую себя уродом. Я и есть урод.
Но самое жуткое было то, что мне вдруг начало казаться, что я дал своей безликой Богине — ее лицо. Они были как-то странно похожи, и я понял это только сейчас, когда почувствовал близость ее тела.
Мика слегка дрожала, я чувствовал это всей кожей. Чего она боится? Мы уже взрослые. Я своих намерений не скрываю и думаю, она это чувствует. Я бы не отказался потрахаться с ней снова, чтобы, так сказать, освежить воспоминания.
Только на этот раз она нужна была мне больше, чем я хотел в себе этом признаться.
С сегодняшнего утра я тренировал уже трех девушек, и две из них откровенно вешались мне на шею, но я был полностью отдан работе. Я должен был тренировать их, и меня совсем не волновало, что они готовы были выпрыгнуть из своих коротких спортивных топиков и отдаться мне прямо на одном из тренажеров.
Робость, сопротивление Мики вызывало мне куда больший интерес, от чего «охота» на эту девушку обещала быть интереснее. Куда интереснее, чем в школе.
Может, она и была зла и обижена на меня, но я знал, что ее тело нуждалось во мне. Чувствовал, как она на меня смотрит.
— Пусти, — снова повторила она, при этом ее рот приоткрылся, а дыхание стало прерывистым. {Интересно, сейчас она также громко стонет во время секса, как в школе?}
Меня распирало от любопытства. Я определенно должен ею завладеть — я хотел ее почти также, как незнакомку из своих воспоминаний. Но ту девушку любило мое новое сердце, а Мика может стать лекарством. Моим ключом к себе-настоящему, и благодаря ей, я, наконец, искореню любовную заразу из своего организма и снова стану собой.
[POV Мика]