Разговор вышел неловким, но благодаря ему с моей души упал увесистый камень. И это очень хорошо. Когда за спиной меньше всякого нехорошего груза, вперед шагается значительно легче и веселее.

К вполне заурядному званому ужину я готовился так, словно собирался на императорский бал. Фрак, конечно, не надел, но достал из шкафа свой лучший костюм. Его мне сшили костюмеры со студии, а Серж притащил с собой из Москвы действительно крутых спецов.

Вечер начинался вполне прилично, даже немного чопорно. Дворецкий, явно одолженный Лизой у родителей, проводил меня в столовую, где уже поджидали супруги Вельц. Леша вырядился в мундир, а Лиза – в кремовое платье, которое ей очень шло. Затем были расшаркивания с поклонами, комплиментами и целованием ручки.

Хорошо, что подкрепился со своими домочадцами, потому что за этим столом не то что жрать, даже нормально есть не положено. Тут можно только кушать, а точнее, клевать по зернышку всякие изысканные деликатесы. Вкупе с ничего не значащими разговорами все это создавало крайне унылую и благообразную до оскомины обстановку. Хорошо хоть между нами троими не осталось былого напряжения. Супруги явно успели объясниться и разгрести все те психологические завалы, что портили им жизнь.

Но тень неловкости все же осталась. Так что я даже обрадовался, когда Лиза резко сменила тему, причем удивив не только меня, но и супруга:

– Игнат Дормидонтович, говорят, что вы часто сталкиваете с разными мистическими явлениями.

– Ну, это смотря что называть мистикой, – уклончиво ответил я, но Лиза не унималась:

– А вам доводилось иметь дело с призраками?

Оригинальный вопрос, а тон, которым он задан, – и подавно. Это явно не праздный интерес или простое желание развеять скуку.

– Знаете, Елизавета Викторовна, мне многое пришлось повидать, а вот призраки не попадались. Причем я имею основание предполагать, что оных не существует вообще. Или у вас есть иные сведения?

Какой-то хитрый прищур Лизы заставил меня задать уточняющий вопрос. Обычно так смотрят, когда знают нечто, неведомое собеседнику.

– Если честно, приглашение на ужин отчасти касается этой истории, – с нотками раскаяния заявила мадам Вельц.

Месье Вельц тут же напрягся и даже одарил супругу возмущенным взглядом. Заметив реакцию мужа, Лиза встала и, зайдя за спинку его стула, положила ладони супругу на погоны, чуть тронув пальцами шею над воротником. Леха тут же сдулся, как проколотый воздушный шарик.

– Это очень печальная история, – почему-то шепотом продолжила Лиза. – Вы ведь помните, что однажды я хотела уйти в монастырь?

Леша встрепенулся и накрыл ее ладонь своей.

Вот это номер! Похоже, Лиза рассказала мужу об изнасиловании. Не факт, что это разумное решение. Впрочем, судя по реакции Лехи, он принял все вполне адекватно.

– Отец благодаря вашему совету нашел хорошего специалиста, и тот убедил меня не поступать столь скоропалительно. Но я все равно время от времени посещаю монастырь и по мере сил помогаю страдалицам. Две недели назад встретила там совершенно разбитую горем молодую женщину. Я утешала ее, как могла, и Светлана открылась мне.

Лиза вздохнула и заговорила так, словно рассказывает сказку:

– Она родилась в Тамбове в семье купца первой гильдии. Мать умерла при родах. Там не нашлось хороших врачей. Убитый горем отец увез свою кровиночку в Топинск. Здесь она росла в любви и заботе, не зная ни в чем отказа. Даже когда влюбилась в простого студента из небогатой семьи, отец не стал противиться счастью дочери. Через год у них родилась чудесная малышка. Света души в ней не чаяла. Не подпускала к Ирочке ни нянек, ни прислугу. Сама кормила и сама купала. Однажды она забыла в детской любимого утенка дочки и оставила ее в ванной всего на минутку, а когда вернулась, увидела, что та утонула.

Лиза еще раз вздохнула, промокнула выступившие слезы платочком, и, собравшись с силами, продолжила:

– Явившийся без промедления Ян Нигульсович не смог ничем помочь. Безутешная мать хотела покончить с собой, но прислуга вовремя спохватилась и вынула ее из петли. Это случилось две недели назад, а спустя несколько дней в их доме появился призрак Ирочки. Светлана сочла это знаком и начала готовиться к постригу. Мужа видеть не хочет, впрочем, как и отца.

На этом рассказчица взяла паузу, достойную великой манипуляторши Шахерезады.

– Очень печальная история, – не стал я противиться ее замыслу. – Но почему вы рассказали ее именно мне?

– Света не может вынести, что погибшая по ее вине дочь все еще скитается по их дому.

– Это не ответ на мой вопрос, – вежливо парировал я.

– Ну, я подумала, что такой опытный человек, как вы…

Подумала она.

– Тут нужен скорее священник, – вздохнув, ответил я.

– Матвей Ростиславович – отец Светы – кого только ни приглашал. И попов, и колдунов всяких. Никто не справился. Может, у вас получится увидеть хоть что-нибудь, что прольет свет на эту страшную историю?

– Дорогая, – вмешался в разговор безмолвный до этого момента Леша, – Игнат способен увидеть только убийство, и то лишь в течение суток после происшествия. А тут – несчастный случай, и прошло целых две недели.

Так-то оно так, но этот рассказ зацепил меня своей неправильностью. О том, что призраков не бывает, высказывались не только священники, но и родноверы с энергетиками. А когда сии господа в кои-то веки сходятся во мнениях, то это ли не признак состоятельности теории? К тому же смущал тот факт, что грамотные специалисты, а других купец первой гильдии и не пригласил бы, не смогли исправить ситуацию. Это наводило на определенные подозрения.

– Игнат Дормидонтович, – прервал мои раздумья голос Лизы, – о чем вы задумались?

Глазастая дамочка заметила мою озадаченность.

– О том, что мне все-таки стоит навестить этот дом. Только кто меня туда пустит?

– Я договорюсь с Матвеем Ростиславовичем, – тут же оживилась Лиза. – И когда вы сможете это сделать?

– Да хоть завтра, – не стал я кочевряжиться.

– Вам нужно подготовиться, – понимающе покивала Елизавета.

– Ну не то чтобы подготовиться, но не ехать же прямо сейчас. Не прерывать же нам такой чудесный ужин?


– А нам и не нужно никуда спешить. Призрак всегда появляется ровно в полночь. – Глаза Лизы загорелись огнем авантюризма. – Я сейчас позвоню Матвею Ростиславовичу, и, если он согласится, мы успеем спокойно закончить ужин и приготовиться.

– Елизавета Викторовна, – нахмурился я, причем на пару с Лехой, – все верно, но слово «мы» мне категорически не нравится.

– Да, дорогая, это было бы крайне неуместно и даже опасно, – с интонациями престарелого супруга заворчал Леша.

Он даже встал со стула и посмотрел в глаза жене. И явно увидел там нечто крайне настораживающее. Я ей в глаза не заглядывал, но по выражению лица понял, что еще чуть-чуть – и Лиза разочаруется в своем спутнике жизни.

– Думаю, два бравых полицейских сумеют защитить одну женщину, – очень мило, даже кокетливо, но решительно заявила она.

Леша встрепенулся и перевел взгляд на меня.

– Действительно, Игнат, не думаю, что в центре города может случиться что-то плохое.

Ну да, сейчас он ее не то что в дом с привидением, в преисподнюю готов сопроводить, только бы не упасть в глазах обожаемой супруги. В принципе, они оба правы. Если верны мои догадки, то максимум, что нам грозит, так это испуг непредсказуемой степени, возможно сопровождающийся легкими телесными повреждениями.

– Хорошо, – обреченно вздохнув, согласился я, – но слушаться меня без возражений. Одно слово – и вы, Алексей Карлович, хватаете обожаемую супругу в охапку и пулей покидаете здание.

Лиза фыркнула, явно представив себе эту картину.

Если честно, согласился я именно потому, что давно не видел ее такой оживленной и целеустремленной. Сейчас молодая женщина выглядела почти так же, как тогда, когда подбивала меня на спуск с самой крутой снежной горки в городе.

Елизавета тут же побежала звонить купцу, а когда вернулась, ужин был безнадежно скомкан, перейдя в лихорадочные приготовления. Я уехал домой, чтобы переодеться в свой полевой комплект одежды – мало ли чем мне придется заниматься в доме, где никто не живет. Чиж конечно же увязался следом. Он же при поддержке Корнея Васильевича запихал в паромобиль кучу оружия и даже гранаты. Хорошо хоть ограничились светошумовыми и с серебряной начинкой.

У дома, находившегося в районе, где предпочитали селиться богатые купцы, мы оказались в четверть двенадцатого. Супругов Вельц еще не было. Они прикатили чуть позже на извозчике. Я бы уже давно подарил другу паромобиль, но семья полицейского следователя и дочери уездного судьи не могла позволить себе подобную демонстрацию богатства. Сам судья разъезжал на шикарном паровике, но его официальные доходы вполне позволяли подобные траты. Чего не скажешь о жалованье Леши. Став следователем, он даже вынужден был продать свою крохотную долю в нашем заводике, да и та ушла на дом для молодой семьи.

И вообще, пока что паромобили могли позволить себе лишь действительно богатые люди. К примеру, такие, как Куприянов Матвей Ростиславович. Он-то явился раньше всех на самой дорогой модели, произведенный на нашем заводике еще до того, как тот перебазировался в Омск.

Богатырского вида мужик с окладистой бородой выглядел изрядно потрепанным жизнью. И седины в его волосах немало, да и сутулился купец, словно нес огромный груз. Что неудивительно – мало того что потерял внучку, так еще и дочка вот-вот окажется вне доступности отцовской любви. Он смотрел на меня настороженно и без какой-либо надежды в глазах, но поздоровался все же вежливо и по всем правилам приличия. Когда явились супруги Вельц, Куприянов открыл дверь двухэтажного каменного дома большим ключом и пустил нас внутрь.

Да уж, первое впечатление действительно навевало мысли о доме с привидениями. Казалось, что люди покинули его десяток лет назад, а ведь прошло всего две недели. Впечатление усугубили белые полотнища, покрывавшие мебель. Даже яркий электрический свет не мог развеять гнетущую атмосферу.

Из прихожей через коридор мы попали в большую гостиную, где и расположились. Матвею Ростиславовичу было тяжело, но он все же проявил радушие – снял полотнища с диванчика и двух кресел, предложив нам присесть. На ногах остался только Чиж, внимательно осматривавшийся вокруг.

Все присутствующие напряженно уставились на большие напольные часы, щелчками маятника мерно отсчитывавшие оставшиеся до полуночи десять минут. За это время никто так и не промолвил ни слова.

Первый удар часов заставил вздрогнуть всех, даже меня. Дальше – больше. Когда отзвучал двенадцатый удар, не только воцарилась оглушающая тишина, но и выключился свет. Причем во всем доме. А вот фонари на улице по-прежнему работали.

Детский смех с нотками безумия ударил по нервам еще сильнее. Признаюсь, на несколько секунд у меня даже волосы зашевелились, но, когда завибрировал подаренный профессором Нартовым амулет, спокойствие вернулось в полной мере. Пока мои предположения подтверждались. Посмотрим, что будет дальше. Во тьме вспыхнул луч фонаря запасливого Чижа. Затем Матвей Ростиславович, явно уже привыкший к подобным явлениям, встал и, чиркнув спичкой, зажег свечи в канделябре.

Внезапно пискнула Лиза. Прижавшись к мужу, она огромными глазами смотрела в сторону двери, ведущей из гостиной вглубь дома. Проследив ее взгляд, я увидел, как свет свечей показал стоящую в темном провале отрытой двери маленькую девочку в традиционном для ее возраста платьице. Ее бледное лицо и пронзительный, обвиняющий взгляд не сулили всем присутствующим ничего хорошего.

Отчетливо услышав, как скрипнули зубы измученного горем деда, я тут же обратился к нему:

– Матвей Ростиславович, успокойтесь. Это не ваша внучка. Ее душа уже давно пребывает с Господом нашим в покое и благости. – Сам не знаю, почему я заговорил словно по Писанию, но реакция старика показала, что слова подобраны верно.

Он расслабился и настороженно глянул на призрак, который нахмурился еще больше и зло посмотрел уже на меня.

Мозаика сложилась окончательно. Кого простой поп не сможет вывести, а ведуны и колдуны не тронут вообще ни под каким предлогом? У кого есть такая власть над домом и всем, что в нем находится, вплоть до электропроводки? Кто способен принять любой вид по своему желанию?

– Может, хватит измываться над людьми, хозяин? Ты ведь хочешь нам что-то сказать?

После моих слов фигурка девочки задрожала, как отражение на воде, потревоженной рябью от легкого ветерка, и через секунду мы смотрели на невысокого мужичка в расшитом серебром кафтанчике поверх простой рубахи и таких же незатейливых портов. Лапти и помятый картуз на всклокоченной шевелюре гармонии этому наряду не добавляли. Домовой недовольно покачал головой, затем призывно махнул мне рукой и ушел вглубь темного коридора.

За моей спиной шумно и облегченно выдохнул купец. Его горе меньшим не стало, но была выдернута заноза, не дававшая потихоньку заживать душевной ране. И что-то мне подсказывало, что это только начало.

Покосившись на едва отошедших от испуга супругов Вельц, я подмигнул им и направился следом за домовым.

Кто бы сомневался, что он приведет меня в ванную комнату. Домовой стоял посреди облицованного плиткой помещения и требовательно смотрел мне в глаза.

– Ну и что ты от меня хочешь?

Домовой злобно сжал кулачки, а затем спародировал Илью Муромца с картины Васнецова, приложив козырьком ко лбу свою крохотную ладошку.

– Извини, друг, но прошло две недели, а я тяну только на сутки.

Маленький человечек раздраженно топнул ножкой. Это выглядело бы смешно, но смеяться над домовым духом в его обители не самая разумная идея.

– Хорошо, не надо так психовать, – решил я не спорить и присел в позу, которую мастер Ито называл «кидза».

Глубокий вдох и медленный выдох. Затем – попытка запустить руны видока, которая ожидаемо ни к чему не привела. В данном месте уже давно не осталось того рубца на ткани мироздания, который возникает после убийства. А может, и не было никогда.

Открыв глаза, я собрался высказать домовому все, что думаю о его умственных способностях, и тут же отшатнулся, едва не упав на спину. Домовой подошел вплотную. Даже в такой позиции он был ниже меня, но все же сумел дотянуться ладошками до моих висков.