София ненадолго задумалась. Это казалось лучшим выходом из положения.
– Ладно! Только лучше принимайтесь за дело прямо сейчас.
Она осталась ждать на кухне, пока приготовят ужин, поскольку возвращаться в офис не хотелось. От кипящего на плите томатного соуса приятно пахло, и у нее появилась надежда, что им, возможно, удастся смягчить Освальда.
Когда еду приготовили, дождь слегка утих. София попросила Ингу помочь ей отнести ужин в офис, поскольку не хотела подавать его Освальду в одиночку.
Они молча стояли в дверях, пока тот не кивнул, чтобы они вошли. Инга поставила поднос перед ним на письменный стол. Кухонный персонал заботливо разложил еду, украсив ее базиликом, который Симону уже удалось вырастить в теплице. Подняв выпуклую крышку, закрывавшую тарелку, Освальд поначалу казался удовлетворенным.
– Что это?
– Равиоли с сыром и шпинатом, – ответила Инга. – Сыр из Бретани. Салат, разумеется, выращен здесь.
– Хм… – Он поковырялся в соусе вилкой. – Надеюсь, вы не использовали баночные помидоры?
Они сразу сникли. Ответить никто не решался. Щеки Инги стали пунцовыми.
– Использовали, сэр, – произнесла София. – У нас просто-напросто нет…
Поднос полетел с такой скоростью, что перевернулся в воздухе. Тарелка разбилась на сотни мелких кусочков, равиоли запрыгали по полу. Ноги девушек покрылись пятнами от томатного соуса и воды из стакана, тоже разбившегося об пол.
Потом все стихло, кроме металлической крышки, которая продолжала крутиться по полу, издавая неприятный скребущий звук. Сталь по мрамору.
– Вон! – закричал Освальд. – Пошли вон, и не смейте возвращаться!
Поначалу София не знала, куда ей деваться. Отправив Ингу на кухню, она пошла к себе в комнату, села на кровать и постаралась загнать обратно подступившие к глазам слезы. «Я туда не пойду, – думала она. – Не стану заискивать перед ним из-за нескольких проклятых помидоров из банки. Пусть убирает все сам».
Тут у нее завибрировал пейджер.
«Возвращайся в офис».
Она все-таки пошла. Ноги сами собой встали и засеменили вверх по лестнице.
«Но если он продолжит зудеть насчет помидоров, я сразу уйду, – думала София. – Просто удалюсь, не говоря ни слова».
Когда она вошла, Освальд улыбнулся ей так, словно ничего не произошло. Будто осколков и еды на полу не существовало. Подходя к нему, она чуть не поскользнулась на равиоли, но в последний момент удержалась.
– Ты не виновата, София, – сказал он. – Это Фриск не выполняет свою работу. Он уже давно издевается надо мной. Думаю, он пытается прибрать все к рукам.
– Прибрать к рукам?
– Да, прибрать к рукам мою работу. Наверняка поэтому и пристал к тебе. Потому что именно я уговорил тебя приехать сюда. Понимаешь, ему хочется всего, что принадлежит мне.
– Но он ведь всегда говорил о вас только хорошее…
– Именно. Он умеет быть льстивым. Ты не знаешь его, София. Заруби себе на носу: я знаю, о чем говорю. Ты же видела, что случилось, когда ты захотела сбежать. Любой другой, обладающий хоть каким-то драйвом, просто остановил бы тебя. Но не Беньямин. Он не решился сделать это сам, а просто прибежал ко мне.
Ей хотелось выразить сомнение, но она отреагировала неуклюже – откашлялась, но не смогла выдавить ни слова. Тогда Освальд встал и подошел к ее столу.
– Я умею читать людей. Поверь мне: Беньямин – фальшивая тварь, и ты должна быть благодарна за то, что между вами все кончилось, как кончилось.
– Я прослежу за тем, чтобы отдел по этике это расследовал.
– Не нужно. Просто организуй, чтобы он завтра пришел сюда, как только причалит паром. Я займусь им лично.
* * *
Я слышу их разговор по чистой случайности.
Сара ушла спать. Я посидел и поболтал с ними в гостиной, или в салоне, или что это, черт возьми, такое.
Я вновь предложил, что съеду из дома.
Обзаведусь собственным жильем.
На самом деле мне этого не хочется, но предложить такое представляется мне вежливым. Показать, что я не хочу быть для них обузой.
Я вновь дал им уговорить меня остаться.
– Дом такой большой…
– Когда ты здесь, Эмили чувствует себя увереннее…
– Сару это убьет…
Те же старые аргументы. Я притворяюсь, будто купился на них. Ухожу на кухню. Собираюсь сделать себе на ночь бутерброд. Правда, они думают, что я поднялся наверх, а их голоса отчетливо слышны через приоткрытую дверь.
– Мне надо пересмотреть завещание, – говорит он. – Мы относимся к Фредрику, как к родному, но тем не менее неправильно, чтобы он обладал таким же правом наследования, как Сара.
– Какая разница? – возражает она. – Я не понимаю, о чем ты говоришь. Мы ведь не собираемся умирать?
– Никогда нельзя быть уверенным. Мы, разумеется, оставим ему достаточно денег на жизнь…
Она молчит.
Я их ненавижу. Мне приходится сдерживаться, чтобы не выйти и не избить их. Неблагодарные идиоты. После всего, что я сделал… Все эти годы я вкалывал, подхалимничал и вел себя безупречно.
Смотрю через громадное окно на море.
О каких, собственно, деньгах идет речь? Уверен, что о миллиардах.
Достаточно денег, чтобы вести любой образ жизни. Вместо этого они живут здесь и семенят по мраморным полам. Устраивают нелепые вечеринки со скучными людьми.
Так растрачивать ресурсы почти преступно. Мой курс был надежным, план – четко определенным.
Но теперь нужен план Б. Как можно скорее.
36
Позади усадьбы находился маленький холм, с которого было видно море. На следующий день София решила перед работой сходить туда. Тучи почти растащило, но ледяной ветер по-прежнему задувал со страшной силой. Она немного постояла на холмике, предоставив ветру разбираться с пуховиком и трепать ей волосы. Волны были настолько высокими, что пена долетала до Дьяволовой скалы.
Уже собираясь уходить, София услышала знакомый звук. Он доносился урывками и смешивался с воем ветра, подобно трубе, посылавшей через пролив причитания. София вспомнила слова Освальда о том, что звук в старом туманном рупоре создает ветер. Тем не менее по пути в офис ее не покидало неприятное чувство.
Она опоздала, и когда открыла дверь, Освальд и Беньямин были уже на месте. Они стояли, уставившись друг на друга, как два озлобленных быка, и, похоже, даже не заметили, что она вошла. Воздух вокруг них вибрировал от злости. Сердце у Софии взмыло к горлу – не только потому, что Освальд выглядел таким разъяренным, но и поскольку Беньямин вытаращил на него полные ненависти глаза. Ей еще не доводилось видеть, чтобы кто-нибудь глядел на Освальда таким образом.
– Лижи пол у меня перед ногами, – сказал Освальд.
– Ни за что. Я не виноват в том, что паром не мог перебраться через пролив.
– На четвереньки!
– Не встану!
Освальд подошел так близко, что их разделяло всего сантиметра два, и обеими руками толкнул Беньямина в грудь, но тот не шелохнулся. Его сузившиеся глаза впились в Освальда, и он не отступил ни на миллиметр. Освальд взорвался и закричал Беньямину в лицо, словно строча из пулемета:
– Неблагодарное мелкое дерьмо! Ты просто лузер! Катаешься на пароме туда-сюда, но ни черта полезного не делаешь!
Каждый раз, когда Беньямин открывал рот, Освальд принимался за свое.
– Заткнись и слушай! Заткнись, я сказал! Что ты сделал полезного для поместья? Ни черта. Ты – ноль. Понимаешь? Ты в силах осознать это своей тупой башкой?
Он снова толкнул Беньямина, на этот раз сильнее, но тот снова устоял. Он источал невероятную злость, будто внутри него рухнул какой-то барьер. София никогда не видела Беньямина всерьез разозлившимся, но сейчас он был просто взбешен. Странно, что Освальд не набрасывается на него с кулаками… Впрочем, Буссе и его команда отсутствовали и не могли его поддержать.
София осторожно прошмыгнула мимо них и опустилась за свой стол.
– Вставай на четвереньки, или будешь прыгать с Дьяволовой скалы. Выбирай!
Казалось, брошенный вызов выбил Беньямина из колеи. София поспешно посмотрела в окно. Волны высоко били о скалы. Протяжный гул и шум моря были слышны даже в офисе. Внезапно ее охватил порыв, настолько сильный, что вытянул из нее весь воздух. Ей захотелось выбежать и встать между ними. Положить конец этой мерзости.
Не делай этого, Беньямин! Не соглашайся! Он просто издевается над тобой.
– Я прыгну, но пол лизать не стану.
Идиот, идиот, проклятый идиот!
– На том и порешим, – произнес Освальд. – София, весь персонал должен присутствовать. Это послужит им хорошим уроком. Я тоже приду, можете не сомневаться.
– Ладно! Только лучше принимайтесь за дело прямо сейчас.
Она осталась ждать на кухне, пока приготовят ужин, поскольку возвращаться в офис не хотелось. От кипящего на плите томатного соуса приятно пахло, и у нее появилась надежда, что им, возможно, удастся смягчить Освальда.
Когда еду приготовили, дождь слегка утих. София попросила Ингу помочь ей отнести ужин в офис, поскольку не хотела подавать его Освальду в одиночку.
Они молча стояли в дверях, пока тот не кивнул, чтобы они вошли. Инга поставила поднос перед ним на письменный стол. Кухонный персонал заботливо разложил еду, украсив ее базиликом, который Симону уже удалось вырастить в теплице. Подняв выпуклую крышку, закрывавшую тарелку, Освальд поначалу казался удовлетворенным.
– Что это?
– Равиоли с сыром и шпинатом, – ответила Инга. – Сыр из Бретани. Салат, разумеется, выращен здесь.
– Хм… – Он поковырялся в соусе вилкой. – Надеюсь, вы не использовали баночные помидоры?
Они сразу сникли. Ответить никто не решался. Щеки Инги стали пунцовыми.
– Использовали, сэр, – произнесла София. – У нас просто-напросто нет…
Поднос полетел с такой скоростью, что перевернулся в воздухе. Тарелка разбилась на сотни мелких кусочков, равиоли запрыгали по полу. Ноги девушек покрылись пятнами от томатного соуса и воды из стакана, тоже разбившегося об пол.
Потом все стихло, кроме металлической крышки, которая продолжала крутиться по полу, издавая неприятный скребущий звук. Сталь по мрамору.
– Вон! – закричал Освальд. – Пошли вон, и не смейте возвращаться!
Поначалу София не знала, куда ей деваться. Отправив Ингу на кухню, она пошла к себе в комнату, села на кровать и постаралась загнать обратно подступившие к глазам слезы. «Я туда не пойду, – думала она. – Не стану заискивать перед ним из-за нескольких проклятых помидоров из банки. Пусть убирает все сам».
Тут у нее завибрировал пейджер.
«Возвращайся в офис».
Она все-таки пошла. Ноги сами собой встали и засеменили вверх по лестнице.
«Но если он продолжит зудеть насчет помидоров, я сразу уйду, – думала София. – Просто удалюсь, не говоря ни слова».
Когда она вошла, Освальд улыбнулся ей так, словно ничего не произошло. Будто осколков и еды на полу не существовало. Подходя к нему, она чуть не поскользнулась на равиоли, но в последний момент удержалась.
– Ты не виновата, София, – сказал он. – Это Фриск не выполняет свою работу. Он уже давно издевается надо мной. Думаю, он пытается прибрать все к рукам.
– Прибрать к рукам?
– Да, прибрать к рукам мою работу. Наверняка поэтому и пристал к тебе. Потому что именно я уговорил тебя приехать сюда. Понимаешь, ему хочется всего, что принадлежит мне.
– Но он ведь всегда говорил о вас только хорошее…
– Именно. Он умеет быть льстивым. Ты не знаешь его, София. Заруби себе на носу: я знаю, о чем говорю. Ты же видела, что случилось, когда ты захотела сбежать. Любой другой, обладающий хоть каким-то драйвом, просто остановил бы тебя. Но не Беньямин. Он не решился сделать это сам, а просто прибежал ко мне.
Ей хотелось выразить сомнение, но она отреагировала неуклюже – откашлялась, но не смогла выдавить ни слова. Тогда Освальд встал и подошел к ее столу.
– Я умею читать людей. Поверь мне: Беньямин – фальшивая тварь, и ты должна быть благодарна за то, что между вами все кончилось, как кончилось.
– Я прослежу за тем, чтобы отдел по этике это расследовал.
– Не нужно. Просто организуй, чтобы он завтра пришел сюда, как только причалит паром. Я займусь им лично.
* * *
Я слышу их разговор по чистой случайности.
Сара ушла спать. Я посидел и поболтал с ними в гостиной, или в салоне, или что это, черт возьми, такое.
Я вновь предложил, что съеду из дома.
Обзаведусь собственным жильем.
На самом деле мне этого не хочется, но предложить такое представляется мне вежливым. Показать, что я не хочу быть для них обузой.
Я вновь дал им уговорить меня остаться.
– Дом такой большой…
– Когда ты здесь, Эмили чувствует себя увереннее…
– Сару это убьет…
Те же старые аргументы. Я притворяюсь, будто купился на них. Ухожу на кухню. Собираюсь сделать себе на ночь бутерброд. Правда, они думают, что я поднялся наверх, а их голоса отчетливо слышны через приоткрытую дверь.
– Мне надо пересмотреть завещание, – говорит он. – Мы относимся к Фредрику, как к родному, но тем не менее неправильно, чтобы он обладал таким же правом наследования, как Сара.
– Какая разница? – возражает она. – Я не понимаю, о чем ты говоришь. Мы ведь не собираемся умирать?
– Никогда нельзя быть уверенным. Мы, разумеется, оставим ему достаточно денег на жизнь…
Она молчит.
Я их ненавижу. Мне приходится сдерживаться, чтобы не выйти и не избить их. Неблагодарные идиоты. После всего, что я сделал… Все эти годы я вкалывал, подхалимничал и вел себя безупречно.
Смотрю через громадное окно на море.
О каких, собственно, деньгах идет речь? Уверен, что о миллиардах.
Достаточно денег, чтобы вести любой образ жизни. Вместо этого они живут здесь и семенят по мраморным полам. Устраивают нелепые вечеринки со скучными людьми.
Так растрачивать ресурсы почти преступно. Мой курс был надежным, план – четко определенным.
Но теперь нужен план Б. Как можно скорее.
36
Позади усадьбы находился маленький холм, с которого было видно море. На следующий день София решила перед работой сходить туда. Тучи почти растащило, но ледяной ветер по-прежнему задувал со страшной силой. Она немного постояла на холмике, предоставив ветру разбираться с пуховиком и трепать ей волосы. Волны были настолько высокими, что пена долетала до Дьяволовой скалы.
Уже собираясь уходить, София услышала знакомый звук. Он доносился урывками и смешивался с воем ветра, подобно трубе, посылавшей через пролив причитания. София вспомнила слова Освальда о том, что звук в старом туманном рупоре создает ветер. Тем не менее по пути в офис ее не покидало неприятное чувство.
Она опоздала, и когда открыла дверь, Освальд и Беньямин были уже на месте. Они стояли, уставившись друг на друга, как два озлобленных быка, и, похоже, даже не заметили, что она вошла. Воздух вокруг них вибрировал от злости. Сердце у Софии взмыло к горлу – не только потому, что Освальд выглядел таким разъяренным, но и поскольку Беньямин вытаращил на него полные ненависти глаза. Ей еще не доводилось видеть, чтобы кто-нибудь глядел на Освальда таким образом.
– Лижи пол у меня перед ногами, – сказал Освальд.
– Ни за что. Я не виноват в том, что паром не мог перебраться через пролив.
– На четвереньки!
– Не встану!
Освальд подошел так близко, что их разделяло всего сантиметра два, и обеими руками толкнул Беньямина в грудь, но тот не шелохнулся. Его сузившиеся глаза впились в Освальда, и он не отступил ни на миллиметр. Освальд взорвался и закричал Беньямину в лицо, словно строча из пулемета:
– Неблагодарное мелкое дерьмо! Ты просто лузер! Катаешься на пароме туда-сюда, но ни черта полезного не делаешь!
Каждый раз, когда Беньямин открывал рот, Освальд принимался за свое.
– Заткнись и слушай! Заткнись, я сказал! Что ты сделал полезного для поместья? Ни черта. Ты – ноль. Понимаешь? Ты в силах осознать это своей тупой башкой?
Он снова толкнул Беньямина, на этот раз сильнее, но тот снова устоял. Он источал невероятную злость, будто внутри него рухнул какой-то барьер. София никогда не видела Беньямина всерьез разозлившимся, но сейчас он был просто взбешен. Странно, что Освальд не набрасывается на него с кулаками… Впрочем, Буссе и его команда отсутствовали и не могли его поддержать.
София осторожно прошмыгнула мимо них и опустилась за свой стол.
– Вставай на четвереньки, или будешь прыгать с Дьяволовой скалы. Выбирай!
Казалось, брошенный вызов выбил Беньямина из колеи. София поспешно посмотрела в окно. Волны высоко били о скалы. Протяжный гул и шум моря были слышны даже в офисе. Внезапно ее охватил порыв, настолько сильный, что вытянул из нее весь воздух. Ей захотелось выбежать и встать между ними. Положить конец этой мерзости.
Не делай этого, Беньямин! Не соглашайся! Он просто издевается над тобой.
– Я прыгну, но пол лизать не стану.
Идиот, идиот, проклятый идиот!
– На том и порешим, – произнес Освальд. – София, весь персонал должен присутствовать. Это послужит им хорошим уроком. Я тоже приду, можете не сомневаться.