— Я тебе перезвоню, — говорит она в трубку. — Кто-то похожий на Дэйзи только что вернулся домой.

Я бросаю сумки с покупками на диван и захожу на кухню. Она подходит ко мне, в тот момент, когда я откусываю от яблока большой кусок. Мама такая миниатюрная, даже ниже меня. А из-за того, что у нее светлые волосы, скрывающие небольшую седину, и она использует профессионально подобранный уход за кожей, она выглядит в свои пятьдесят лет на тридцать. Обычно её улыбка может осветить всю комнату, но сейчас она ничего не озаряет.

— Вижу, ты была занята сегодня, — говорит она, махнув рукой вверх и вниз по моему телу.

Я не совсем женственный тип девушки; у меня не было времени на все это, пока я училась в медицинской школе и ординатуре. Эта женщина с блестящими волосами и гладкими ногами кажется чужой даже мне. Но от этого я чувствую себя отлично.

— Что в сумках? — спрашивает она, пока я жую яблоко.

— Одежда для работы.

Она приподнимает бровь.

— Кажется, ты сказала, что тебе ничего не нужно.

— Это было до того... — Я прикусываю язык и поворачиваюсь к ней. — Я просто передумала, эта одежда новая и после обеда миссис Вильямс подогнала её под мои размеры.

Она ухмыляется.

— Значит, ты знаешь, не так ли?

— Вы о чём, мама?

Такое обращение, выдаёт моё раздражение к ней, так же, как, когда она использует моё полное имя.

Она трёт висок и вздыхает.

— Я сама узнала только за пару дней до твоего приезда и собиралась рассказать, но я слишком эгоистична, и хотела, чтобы ты вернулась домой. Тебя слишком долго не было.

— Ты все равно должна была сказать.

Она кивает, соглашаясь.

— Судя по новой одежде, ты не уезжаешь?

— Ты думаешь, я должна?

— Конечно нет.

— Хочешь посмотреть, что я купила?

Я протягиваю ей «оливковую ветвь» и она с радостью её принимает. Честно говоря, я не особо расстроена тем, что она не рассказала мне о Лукасе. Я понимаю её причины. Мы с ней всегда были близки, тем более, когда остались вдвоем, после того, как мой отец заболел, я тогда была маленькой. Она вряд ли хотела, чтобы я уезжала в колледж, и теперь, когда я вернулась, у меня больше нет намерений покидать этот город снова. Не тогда, когда, практика в клинике доктора Маккормика стала почти моей.

Мы находимся наверху в моей комнате, выбирая наряд для моего первого рабочего дня, когда звонит мой телефон. Номер незнакомый и я собираюсь проигнорировать звонок, но любопытство берет надо мной верх.

Выпроваживая маму из комнаты, я закрываю дверь и отвечаю.

— Алло?

— Дэйзи Белл? — Я не слышала этот голос одиннадцать лет.

— Кто это?

— Думаю, ты знаешь.

— Лукас Тэтчер. Ты звонишь со странного номера. Ты в тюрьме и потратил единственный звонок на меня?

— Я звоню из таксофона. Ты бы не взяла трубку, увидев мой номер.

— Сейчас 2017 год, где ты нашёл таксофон?

— Это не имеет значения. Мы давно не виделись, и я хотел растопить лед между нами. Не хочу, чтобы завтра, что-то пошло не так.

— Я понятия не имею, о чём ты говоришь. И с нетерпением жду, чтобы начать работать с тобой, Лукас.

— Знаешь, после всех этих лет, я все еще могу понять, когда ты врешь, но это не имеет значения. Это твой шанс красиво выйти из игры, Дэйзи. Ты можешь сказать всем, что у тебя появилась другая работа.

— Ты будешь единственным, кому нужна будет другая работа, когда доктор Маккормик, поймет, какую ошибку он совершил, наняв тебя.

— Сомневаюсь.

— Я собираюсь принести ему его любимое домашнее печенье.


— Мы планируем поиграть в гольф в эту субботу, и я позволю ему выиграть.

— Ты же не любишь проигрывать.

— Только тебе.

— Тогда следующие месяцы будут не особо приятными для тебя.

— Ты все сказала или мне кидать еще четвертак?

— Я вообще удивлена, что мне не пришлось самой оплачивать звонок.

Кажется, я слышу, как он смеется, но это может быть треск от древнего таксофона.

— Тогда увидимся утром, доктор Белл.

Я открываю рот, но затем решаю закончить разговор, не удостоив его ответом.

«Нет, если я увижу тебя первой».





Никто не удивился, когда узнал, что мы с Лукасом выбрали медицинское направление в колледже. А какой еще карьерный путь можно было избрать кроме медицины? Возможно юриспруденция? Но никому из нас не нравилось участвовать в разыгрываемых судебных процессах, которые мы едва пережили в девятом классе на уроках истории миссис Пайс. Единственная причина, по которой мы приложили хоть какие-то усилия, была в том, что мы представляли противоположные стороны процесса. И я выиграла, предоставив заключительный аргумент, которым бы гордился сам Аттикус Финч. Миссис Пайс пришлось выпить героическое количество Экседрина в том году.

В выпускном классе, Лукас получил приглашение: поступить в Стенфорд. Мне в свою очередь, тоже самое предложил Дьюк. Тот факт, что наши университеты находились на противоположных побережьях, еще больше укрепил наш выбор. На самом деле, я бы прошла весь путь до Новой Зеландии, если бы они предложили мне стипендию.

После того, как уехала в колледж, услышать, что-то о Лукасе я могла только от Мэделин. У нас было негласное правило, в котором я никогда не спрашивала о нем, а она рассказывала мне о нем так, будто мне было не все равно, что он делает со своей жизнью. Она была единственная, кто говорил мне о его предстоящих визитах домой, и, благодаря этому, я могла скорректировать свои. Убедившись, что он не собирается приезжать, я возвращалась домой на короткое и охваченное тревогой время. Из-за мысли о том, что он может появиться в нашем маленьком городке, я не могла нормально наслаждаться праздниками.

Благодаря моему тщательному планированию и невероятно подробному календарю Мэделин, я не видела Лукаса одиннадцать лет, даже на фотографиях. Я не пользуюсь Фэйсбуком. Однажды, в колледже, я решила больше не отвлекаться на социальные сети, и удалила свой аккаунт. Правда, ранее, той же ночью, Лукас был отмечен на фотографии с красивой блондинкой, во время зимнего бала в Стенфорде, но это никак не связано с моим решением. Просто, это действительно глупый сайт.

Я не могу нормально спать из-за того, что собираюсь встретиться лицом к лицу с Лукасом после стольких лет разлуки. Но меня это не беспокоит. На рассвете я встаю с кровати и начинаю собираться на работу. Я надеваю узкие серые брюки, черную блузку и подходящие балетки. Выглядит профессионально, и в то же время, в этом будет удобно принимать пациентов. Когда завершаю свою прическу и макияж, сажусь на велосипед и доезжаю до «Кофейня Гамильтона». Она находится прямо через дорогу от клиники, поэтому я занимаю своё место у окна, чтобы понаблюдать за Лукасом, когда он появится. Мне важно увидеть его до того, как он увидит меня, это даст мне преимущество.

Бариста приносит два кофе (один для меня, другой для доктора Маккормика) и шутит на счет выбора моего утреннего чтива: «Американский медицинский журнал». Это конечно не «Космо», но статьи могут меня немного отвлечь. Хоть во мне нет еще ни капли кофеина, мое сердце бешено стучит, я виню в этом поездку на велосипеде.

— Дэйзи Белл, это ты?

Я поворачиваюсь и вижу девушку, которую не видела со времен школьного выпускного.

— Ханна? — говорю я в надежде. Без Фэйсбука мне приходится полагаться только на мою память.

Она улыбается, и я понимаю, что права.

— Как дела? — спрашивает она, подходя ближе с широкой и уверенной улыбкой на лице.

Я киваю.

— У меня все хорошо, а как у тебя?

Я вижу, как ее рука с бриллиантом на пальце поглаживает уже прилично округлившийся живот.

— Все хорошо. Уже восьмой месяц, правда, сейчас не особо удается поспать.

Это объясняет, что она делает в кафе так рано, когда обычные посетители ‒ это люди, которые работают по сменам, или безумные доктора, преследующие своих врагов.

— Поздравляю, ты замечательно выглядишь.

Она закатывает глаза в недоверии.

— Это вежливо с твоей стороны. Тодд говорит, что я никогда не выглядела лучше, но я думаю, он…

— Тодд Бьюкенен?!

Она смеется и кивает.

— Он самый! Мы поженились несколько лет назад.

Мне кажется, что я нахожусь в какой-то сумеречной зоне. Мои одноклассники женятся и заводят детей. Мне двадцать восемь лет, и я никогда никому не говорила, что люблю. И единственный, перед кем я в ответе, это мой робот-пылесос. Как такое вообще возможно? Почему я так сильно отстаю?

— Это здорово, — отвечаю я хриплым голосом.

— Боже, ты выглядишь по-другому, — восклицает она, махая рукой от моих светлых волос до носков моих балеток. — Я имею в виду, ты была красивой в старшей школе, но ты никогда не знала, что делать со всеми этими волосами и веснушками. Я рада, что ты их не скрываешь.

Я прикасаюсь к щеке, немного шокированная её откровенностью.