– Могу подарить, если вы прямо сейчас исчезнете из моей жизни, – с надеждой предложила я, мысленно унимая личную жабу.
Эта новая, совсем не свойственная мне в прежней, земной, жизни коммерческая жилка и прижимистость после принятия чужой силы ощущалась все острее. Она влияла на поступки или сдавливала сердце в своих жадных загребущих лапках, стоило подумать о разбазаривании собственных сил или средств. Ох, не зря наставница предупреждала: ведьма, даже светлая, бесплатно ничего не делает!
– Нет, я пока не в состоянии делать столь щедрые подарки, – «порадовал» меня ирлинг и расстроил еще больше: – Но если ты мне еще немного поможешь, рассмотрю твое предложение.
– Вы уже и так перешли все границы! – рявкнула я. – Еще немного – и я… прокляну вас!
Акайо прошелся по комнате, заглянул за шторку в умывальню, в узкий пустующий шкаф, даже в окно выглянул, явно проверяя пути отхода. Прямо как шпион из детектива. Затем подошел ко мне, быстро, но аккуратно избавил меня от камуфляжа темной ведьмы и с каким-то маниакально зловещим выражением лица прошелся немытыми руками по моим волосам. Еще и жадно потянул носом воздух:
– Как же вкусно пахнет твоя магия!
– Чем? – заволновалась я.
– Всем, что мне так необходимо! – Акайо устрашающе навис надо мной.
Я испуганно уперлась ладонями ему в грудь, пытаясь оттолкнуть хотя бы на расстояние вытянутой руки, и только благодаря его «доброй воле» мне это удалось.
– Прокляну! – Если бы мой голос не дал петуха, вышло бы серьезно, а так – стыд, да и только.
Склонив светловолосую голову к плечу и пристально разглядывая меня, ирлинг с обманчиво мягкой улыбкой, не отражавшейся в зеленых глазах, отмел угрозу:
– Проклянешь? Нет, не думаю. Ты в курсе, что в древности ведьмы считались хранителями магического равновесия, этаким естественным балансом Тьмы и Света? Но уже давненько истинно светлых ведьм никто не видал. Стремление к бессмертию и вечной молодости, жажда независимости и свободы слишком часто толкают вас на темную сторону. А потом юные ведьмочки получают от кровниц зараженную Тьмой силу и не могут справиться с ней, не в состоянии очиститься. Воспитываются темными, с детства видят гниль и Тьму, пропитываются ею. Так что, Огонечек, чистое пламя твоих волос о многом говорит. И многое может дать…
Задрав голову, я замерла натянутой, напряженной струной. Во мне метр семьдесят пять сантиметров роста, для людей Мирея я довольно высокая. Сама по себе не худышка и не хрупкая, тем более в пышной юбке. Но рядом с высоченным Акайо, кажется, закрывшим широкими плечами весь мир, я внезапно ощутила себя маленькой и беззащитной. Слишком уязвимой и до ужаса смертной. А ведь уже привыкла к мысли, что буду жить не одно столетие! В чем-то он прав: жить захочешь – по-всякому раскорячишься, не только в темную сторону.
Глядя в глаза этому смертельно опасному хищнику, загнанному в ловушку и оттого еще более непредсказуемому, я попятилась и хрипло укорила:
– Если бы не я, завтра вас казнили бы, как опасного преступника. А вы ведете себя со мной, как… как последний гад!
– Ну что ты, не последний. За мной наверняка кто-то был, – спокойно усмехнулся Акайо, сверкнув белозубой ухмылкой.
– Хватит, уходите! – потребовала я, скрыв за строгим тоном отчаянную злость и страх перед опасным незнакомцем.
Раб? Ангел? О, Мирей, я же сразу догадалась, что он не тянет ни на одного из них! Даже в грязном нижнем белье вел себя, как царь зверей. А проклятая звездюлина продолжает ярко и призывно сиять над ним. Не хватает только плаката со стрелочкой и надписью: «Внимание, твое Счастье! Возврату и обмену не подлежит!»
Если бы не она, я бы устроила скандал еще внизу, и этого хамоватого и неблагодарного недоангела выкинули бы отсюда.
Может, феи на меня все-таки обиделись? И подсунули бракованное счастье? Но, поразмыслив, я даже поморщилась от этой мысли, ведь гримуар они весьма сытно накормили. Древний ведьмин архив не обмануть. Заплевал бы их всякой малополезной ерундой.
– Огонечек, – подозрительно вкрадчиво обратился ко мне Акайо и неожиданно серьезно предложил: – если ты согласишься мне помочь, я тебя озолочу!
И как это понимать? Тем не менее счастьем не разбрасываются, каким бы сомнительным и малоприятным оно ни было. Сложив руки на груди, я разглядывала мужчину, которого зачем-то купила.
– Ну и в чем будет состоять моя помощь? В общих чертах. Я пока ни на что не соглашаюсь. И главное, чем платить собираетесь? Вы и так мне должны кошель золота!
– Дай клятву крови, что не воспользуешься сведениями, которые от меня узнаешь.
Раздраженно хмыкнув, я развернулась и, распахнув дверь, твердо отшила чересчур делового ангела:
– Одиннадцать золотых отдадите, когда будут. А бессмысленные траты на вас чего-либо еще – это не ко мне.
Тусклые, грязно-белые крылья яростно встрепенулись, зеленые глаза под засаленной прядью светлых волос вспыхнули чем-то темным, но «падший» ангел даже не дернулся – продолжал сверлить меня нечитаемым взглядом. Затем он попытался выпрямиться, расправить плечи и царственно гордо приподнять подбородок, но стукнулся макушкой о потолочную балку под мой невольный хмык. В результате опять сник и глухо, чуть раздраженно процедил:
– Закрой дверь… пожалуйста.
– Слушаю! – буркнула я, пряча улыбку. Но предусмотрительно осталась поближе к двери, которую прикрыла. Если что, хоть сбежать успею. Надеюсь!
– Если снимешь эту дрянь с моей шеи, я клянусь, что заплачу… сто золотых. И позабочусь о твоей безопасности! – сухо озвучил он предложение.
Сто золотых? Зеленые глаза напротив вспыхнули самодовольством. Ирлинг явно подметил, насколько приятно ошеломил меня цифрой, но потом его взгляд потемнел, потому что я досадливо скривилась. Такие деньги платят только за донорские печень и почки, а я новые отращивать не умею.
– Я не…
– Снимешь с нас ошейники, и я клянусь: получишь много золота, мое личное покровительство и защиту на землях ирлингов. Я готов подарить тебе дом. Даже найму прислугу!
Из его щедрых вкрадчивых посулов я вычленила самое важное:
– С кого это «нас»? И чье именно личное покровительство?
Акайо поджал красивые чувственные губы. Вот даже немытым, голодным, злым и торгующимся с упертой ведьмой выглядит сногсшибательно. Сложно не таращиться на него с глупой улыбкой восторженной девочки-фанатки!
– Ошейник – артефакт, блокирует мою магию и высасывает жизненную силу. Сможешь снять – заплачу сколько скажешь. Вот тогда откровенно и поговорим, – ушел от прямого ответа ирлинг.
Я хмурилась, раздумывала, но не решалась ни согласиться, ни отказаться. Хотелось и помочь бедняге, и страшно было влипнуть в очередную неприятность. Да и мое счастье с ним как-то связано, как отказаться? Вот и мялась у двери, не зная, на что решиться.
– Надеюсь, вы меня поймете. Бросаться в очередную, связанную с вами переделку и верить на слово я не намерена, – негромко и осторожно начала я. – Откуда мне знать, может, вы злодей какой-нибудь, на которого этот ошейник надели, чтобы спасти Тюрилу. А мне за вмешательство по полной влетит…
– Не в этом дело, ведьма! Эту дрянь на меня нацепили те, кто сам ни на что не способен, только ударить исподтишка ножом в спину. Слабые и вероломные предатели решили за чужой счет увеличить собственные силы. Артефакт состоит из двух частей. Первая – материальная – кожаная оплетка, зачарованная подчинять носителя. Это обманка для обывателя, отвлекающая от истинной цели артефакта. Снять ее под силу и полному бездарю, если бы не вторая составляющая – внутренняя, магическая. Под оплеткой – силовой ошейник, состоящий из энергетических нитей. Даже если получится разорвать – останешься без головы!
Пока ирлинг переводил дыхание, я размышляла, как справиться с этой сложной задачей.
– Этот артефакт создан для того, чтобы отнимать магию и силы у одного и передавать другому. У раба – ошейник; у хозяина – браслет на руке. Как только меня высосут досуха, я умру, и хозяин артефакта об этом узнает. Снять ошейник может только он или светлая ведьма, которая видит любые силовые потоки и способна распутать, расплести, как косу, деактивировать артефакт. Но я уже говорил, что по-настоящему светлых, без капли Тьмы, способных видеть магические потоки в их первозданном, чистом виде очень давно не видели. Слишком хорошо скрываются! Поэтому нас без сомнений продали людям как товар, чтобы не содержать, чтобы помучить и унизить сильнее, чтобы мы жили подольше, подпитывая подлых пиявок своими жизнями и магией.
Раб – не мой, оказывается, а хозяина ошейника – от ярости потемнел лицом. Он сверлил меня жутким взглядом, таким пронзительным и обвиняющим, что отказать ему – все равно что подписать смертный приговор. Просить о чем-либо, зависеть от чужой воли, даже доброй, он наверняка не привык.
Стало еще страшнее. Подобные Акайо не то что не ломаются – гнутся с трудом. Сами запросто согнут, сломают, кого хочешь. К примеру, меня.
– Его надо просто снять? И все? – сипло уточнила я, неуверенно приближаясь к мужчине.
Ирлинг задумался, затем разжег камин, уселся на стул и глухо приказал:
– Как снимешь, сожги эту мерзость!
– Как скажете, – кивнула я.
Подошла к нему вплотную, робко коснулась шеи и ошейника.
Лицо «клиента» оказалось слишком близко к моей груди. Его кожа была горячей, взгляд – пронизывающим. Во мне боролись разные чувства: неловкость, страх ошибиться, чтобы этот харизматичный, гордый, упрямый и невероятно сильный мужчина не лишился головы. Перед глазами мелькнул Хеймим, плаха с ведьмами… Руки задрожали, вдоль позвоночника прошелся холодок.
Я нервно вытерла ладонью вспотевший лоб и зашла ирлингу за спину. Спряталась от его пронизывающего взгляда, но оказалась между огромными крыльями, занятно сложенными крест-накрест. Еще более робко коснулась перышек, оказавшихся упругими, но будто запыленными, провела по контуру правого крыла. Вот это мощь! Внутри затрепетало от ощущений и эмоций: человек с крыльями – немыслимо!
Акайо смешливо хмыкнул, не обидно, а наоборот, по-доброму, чем даже поддержал морально. Несколько раз глубоко вдохнув, я занялась делом. Переключилась на ведьминское зрение, разрезала кожаную оплетку ошейника и даже растерялась, увидев под внешней оболочкой разноцветные, ослепительно яркие, перекрученные силовые потоки. В груди не менее ярко вспыхнула паника: как их держать, направлять и…
На мою эмоциональную бурю своевременно среагировал гримуар – поделился опытом рода. Любимый гримуарчик, родненький, умненький, такой щедрый… Благодаря ему я из каменщика превратилась в ювелира по работе с силовыми потоками. Мысленно я рисовала радугу счастья: теперь не только зелья, но и уникальные обереги смогу создавать и… много чего еще! Мечты окрыляли, а пальцы сноровисто разделяли магическое плетение. Словно старый вязаный свитер распускала с кучей затяжек и узелков, долго и кропотливо.
Мне все удалось! Неожиданно нити последнего узелка выскользнули на свободу из моих пальцев, а в следующий миг энергетический ошейник вместе с разрезанной кожаной оплеткой-обманкой превратился в обруч, который с щелчком разомкнулся. Никаких взрывов, вспышек и прочей магической атрибутики, а бац! – и все! Я сняла это магическое дрянное уродство и, подчиняясь жесту Акайо, указавшего на камин, с облегчением швырнула в огонь.
Да-а-а… насчет «спецэффектов» я поспешила. Через несколько мгновений огонь в камине вспыхнул ярче солнца, а меня чуть не сшибло с ног силовой волной, повалившей стулья. Проморгавшись и испуганно оглядевшись, я уставилась на Акайо, который стоял сгорбившись, покачиваясь словно пьяный, а затем выгнулся в обратную сторону. Я даже среагировать не успела, когда магия ярчайшей волной вырвалась из его груди, чтобы подобно фонтану обдать тело хозяина, искупать в потоках силы и смыть грязь, усталость и накопленную мытарствами серость.
Несколько мгновений магической феерии – и ирлинг кардинально изменился! Широко расставив ноги и распахнув сверкающие снежной белизной крылья, он попытался выпрямиться во весь свой внушительный рост – самый настоящий боевой ангел. Но потолки-то здесь рассчитаны на обычных мирных жителей, а не боевых ангелов! Пришлось ему ссутулиться и наклонить голову, отчего белые волосы скользнули по плечам на грудь, засверкали исподлобья изумрудные глаза, а чувственные губы исказились в зловещем оскале.
А одна неопытная, слишком доверчивая ведьмочка была не в силах отвести взгляд от великолепных белоснежных крыльев. Даже кончики перьев поблескивали, будто посыпанные бриллиантовой крошкой. Я восхищенно таращилась на мужчину неземной красоты, кажется, разинув рот.
Он повел широкими плечами, словно сбрасывая тяжесть неволи, – и легкой уверенной походкой хищника направился ко мне. Бездумно, как маленькая девочка, первый раз увидевшая чудо и захотевшая к нему прикоснуться, я протянула руку потрогать блестящие кончики крыльев. Но Акайо перехватил мое запястье и удивленно спросил:
– Ведьма, тебе сколько лет, чтобы вот так тянуть руки к крыльям ирлинга в боевой ипостаси? Научилась отращивать новые пальцы?
– Двадцать три. А что не так с вашими крыльями? – расстроенно, что не позволили прикоснуться к прекрасному, спросила я.
И мысленно задалась этим вопросом. Умница гримуар снова выдал нужную информацию: «Как и большинство старших рас, ирлинги делятся на высших и низших. Высшие, в отличие от более слабых собратьев, имеют не две, а три ипостаси: первичную – похожую на людей; вторичную – когда используется часть дополнительных способностей, такие как крылья, когти или клыки; третья характерна только для высших родов – это полная трансформация, в которой власть принадлежит внутреннему зверю. Ирлинги не двудушники, в отличие от некоторых других рас, поэтому в любой ипостаси полностью контролируют свою суть. Крылья ирлинга в третьей и боевой форме невероятно острые, во время драки крылатый способен выстреливать пером в противника и пронзать его насквозь. Эти перья умельцы собирают и делают дорогостоящее оружие, превосходящее сталь по легкости и остроте.
– Двадцать три? – Теперь ирлинг смотрел на меня ошеломленно. – Как тебя, молоденькую неопытную ведьмочку, отпустили от мамкиной юбки? В каком лесу тебя растили, детка, что ты ничего о нас не знаешь?
Тем временем я переваривала информацию про наличие двух душ у некоторых рас, поэтому пояснила довольно рассеянно:
– Мама умерла, когда мне пять исполнилось, бабушка – полтора года назад, а наставница два месяца назад ушла за грань после передачи мне своей силы… – Но, очнувшись и вникнув в его вопросы, я демонстративно хмуро добавила: – Я совершеннолетняя и достаточно опытная. Вот вас, к примеру, освободила. И вообще, не стоит разговаривать со мной как с ребенком. Тем более когда у вас передо мной приличные долговые обязательства!
Ирлинг, которому напомнили про долги, нахмурился, но лишь на мгновение. Пошевелил крыльями, вновь невольно привлекая к ним мое внимание, потом к нему – обалденно красивому ангелу, даже звезда стала восприниматься нимбом. Еще мгновение – и ирлинг возле меня. Окутывает ароматом морозной свежести, а не запахом пота, как недавно. Легкое скользящее движение по моим рукам к плечам – и я взлетаю над полом, следом мужские губы накрывают мои. Целуюсь я не впервые и вполне умело, но до сих пор сохранила невинность. Бабушка у меня строгих правил, караулила единственную кровиночку, боялась потерять внучку, как дочь, которую рано увлекли опасные приключения, интересные мужчины и азарт.
Первые мгновения поцелуя я наслаждалась твердыми губами ирлинга, его вкусом и напором, но быстро вернулась в реальность, вспомнив, с кем я и почему. Дальше, извиваясь как змея, с трудом избавилась от объятий нахала и отпрыгнула в сторону.
– Выглядишь, конечно, взрослой и сногсшибательно, но на вкус – юная неопытная девственница, – насмешливо оценил ангел, улыбаясь самой демонической улыбкой.
Запыхавшись, я смахнула волосы со лба и, гордо задрав подбородок, выпалила:
– Мой репутационный капитал по стоимости превышает физиологические потребности моего физического тела!
У Акайо удивленно вытянулось лицо:
– Чего-чего?
Я выдержала театральную паузу и выдала коронное заявление нашего декана, который заковыристой фразой и едва заметной снисходительной улыбкой ставил на место любого зазнавшегося студента:
– Вам – не понять!
Но ирлинг не обиделся, только еще шире улыбнулся, качнув головой. Затем взмахнул крыльями, будто воду или пыль стряхнул, – и они исчезли. От неожиданности я даже ему за спину заглянула проверить: может, просто так хитро сложил? Но нет, пусто. Бескрылый высокий блондин, хотя обычным его все равно не назовешь.
– Вижу, моя боевая форма тебя впечатлила, пусть и не так, как должна была, – по-прежнему улыбался Акайо. – Если хочешь, расскажу о своем народе подробнее, вдруг заинтересуешься…
Эта новая, совсем не свойственная мне в прежней, земной, жизни коммерческая жилка и прижимистость после принятия чужой силы ощущалась все острее. Она влияла на поступки или сдавливала сердце в своих жадных загребущих лапках, стоило подумать о разбазаривании собственных сил или средств. Ох, не зря наставница предупреждала: ведьма, даже светлая, бесплатно ничего не делает!
– Нет, я пока не в состоянии делать столь щедрые подарки, – «порадовал» меня ирлинг и расстроил еще больше: – Но если ты мне еще немного поможешь, рассмотрю твое предложение.
– Вы уже и так перешли все границы! – рявкнула я. – Еще немного – и я… прокляну вас!
Акайо прошелся по комнате, заглянул за шторку в умывальню, в узкий пустующий шкаф, даже в окно выглянул, явно проверяя пути отхода. Прямо как шпион из детектива. Затем подошел ко мне, быстро, но аккуратно избавил меня от камуфляжа темной ведьмы и с каким-то маниакально зловещим выражением лица прошелся немытыми руками по моим волосам. Еще и жадно потянул носом воздух:
– Как же вкусно пахнет твоя магия!
– Чем? – заволновалась я.
– Всем, что мне так необходимо! – Акайо устрашающе навис надо мной.
Я испуганно уперлась ладонями ему в грудь, пытаясь оттолкнуть хотя бы на расстояние вытянутой руки, и только благодаря его «доброй воле» мне это удалось.
– Прокляну! – Если бы мой голос не дал петуха, вышло бы серьезно, а так – стыд, да и только.
Склонив светловолосую голову к плечу и пристально разглядывая меня, ирлинг с обманчиво мягкой улыбкой, не отражавшейся в зеленых глазах, отмел угрозу:
– Проклянешь? Нет, не думаю. Ты в курсе, что в древности ведьмы считались хранителями магического равновесия, этаким естественным балансом Тьмы и Света? Но уже давненько истинно светлых ведьм никто не видал. Стремление к бессмертию и вечной молодости, жажда независимости и свободы слишком часто толкают вас на темную сторону. А потом юные ведьмочки получают от кровниц зараженную Тьмой силу и не могут справиться с ней, не в состоянии очиститься. Воспитываются темными, с детства видят гниль и Тьму, пропитываются ею. Так что, Огонечек, чистое пламя твоих волос о многом говорит. И многое может дать…
Задрав голову, я замерла натянутой, напряженной струной. Во мне метр семьдесят пять сантиметров роста, для людей Мирея я довольно высокая. Сама по себе не худышка и не хрупкая, тем более в пышной юбке. Но рядом с высоченным Акайо, кажется, закрывшим широкими плечами весь мир, я внезапно ощутила себя маленькой и беззащитной. Слишком уязвимой и до ужаса смертной. А ведь уже привыкла к мысли, что буду жить не одно столетие! В чем-то он прав: жить захочешь – по-всякому раскорячишься, не только в темную сторону.
Глядя в глаза этому смертельно опасному хищнику, загнанному в ловушку и оттого еще более непредсказуемому, я попятилась и хрипло укорила:
– Если бы не я, завтра вас казнили бы, как опасного преступника. А вы ведете себя со мной, как… как последний гад!
– Ну что ты, не последний. За мной наверняка кто-то был, – спокойно усмехнулся Акайо, сверкнув белозубой ухмылкой.
– Хватит, уходите! – потребовала я, скрыв за строгим тоном отчаянную злость и страх перед опасным незнакомцем.
Раб? Ангел? О, Мирей, я же сразу догадалась, что он не тянет ни на одного из них! Даже в грязном нижнем белье вел себя, как царь зверей. А проклятая звездюлина продолжает ярко и призывно сиять над ним. Не хватает только плаката со стрелочкой и надписью: «Внимание, твое Счастье! Возврату и обмену не подлежит!»
Если бы не она, я бы устроила скандал еще внизу, и этого хамоватого и неблагодарного недоангела выкинули бы отсюда.
Может, феи на меня все-таки обиделись? И подсунули бракованное счастье? Но, поразмыслив, я даже поморщилась от этой мысли, ведь гримуар они весьма сытно накормили. Древний ведьмин архив не обмануть. Заплевал бы их всякой малополезной ерундой.
– Огонечек, – подозрительно вкрадчиво обратился ко мне Акайо и неожиданно серьезно предложил: – если ты согласишься мне помочь, я тебя озолочу!
И как это понимать? Тем не менее счастьем не разбрасываются, каким бы сомнительным и малоприятным оно ни было. Сложив руки на груди, я разглядывала мужчину, которого зачем-то купила.
– Ну и в чем будет состоять моя помощь? В общих чертах. Я пока ни на что не соглашаюсь. И главное, чем платить собираетесь? Вы и так мне должны кошель золота!
– Дай клятву крови, что не воспользуешься сведениями, которые от меня узнаешь.
Раздраженно хмыкнув, я развернулась и, распахнув дверь, твердо отшила чересчур делового ангела:
– Одиннадцать золотых отдадите, когда будут. А бессмысленные траты на вас чего-либо еще – это не ко мне.
Тусклые, грязно-белые крылья яростно встрепенулись, зеленые глаза под засаленной прядью светлых волос вспыхнули чем-то темным, но «падший» ангел даже не дернулся – продолжал сверлить меня нечитаемым взглядом. Затем он попытался выпрямиться, расправить плечи и царственно гордо приподнять подбородок, но стукнулся макушкой о потолочную балку под мой невольный хмык. В результате опять сник и глухо, чуть раздраженно процедил:
– Закрой дверь… пожалуйста.
– Слушаю! – буркнула я, пряча улыбку. Но предусмотрительно осталась поближе к двери, которую прикрыла. Если что, хоть сбежать успею. Надеюсь!
– Если снимешь эту дрянь с моей шеи, я клянусь, что заплачу… сто золотых. И позабочусь о твоей безопасности! – сухо озвучил он предложение.
Сто золотых? Зеленые глаза напротив вспыхнули самодовольством. Ирлинг явно подметил, насколько приятно ошеломил меня цифрой, но потом его взгляд потемнел, потому что я досадливо скривилась. Такие деньги платят только за донорские печень и почки, а я новые отращивать не умею.
– Я не…
– Снимешь с нас ошейники, и я клянусь: получишь много золота, мое личное покровительство и защиту на землях ирлингов. Я готов подарить тебе дом. Даже найму прислугу!
Из его щедрых вкрадчивых посулов я вычленила самое важное:
– С кого это «нас»? И чье именно личное покровительство?
Акайо поджал красивые чувственные губы. Вот даже немытым, голодным, злым и торгующимся с упертой ведьмой выглядит сногсшибательно. Сложно не таращиться на него с глупой улыбкой восторженной девочки-фанатки!
– Ошейник – артефакт, блокирует мою магию и высасывает жизненную силу. Сможешь снять – заплачу сколько скажешь. Вот тогда откровенно и поговорим, – ушел от прямого ответа ирлинг.
Я хмурилась, раздумывала, но не решалась ни согласиться, ни отказаться. Хотелось и помочь бедняге, и страшно было влипнуть в очередную неприятность. Да и мое счастье с ним как-то связано, как отказаться? Вот и мялась у двери, не зная, на что решиться.
– Надеюсь, вы меня поймете. Бросаться в очередную, связанную с вами переделку и верить на слово я не намерена, – негромко и осторожно начала я. – Откуда мне знать, может, вы злодей какой-нибудь, на которого этот ошейник надели, чтобы спасти Тюрилу. А мне за вмешательство по полной влетит…
– Не в этом дело, ведьма! Эту дрянь на меня нацепили те, кто сам ни на что не способен, только ударить исподтишка ножом в спину. Слабые и вероломные предатели решили за чужой счет увеличить собственные силы. Артефакт состоит из двух частей. Первая – материальная – кожаная оплетка, зачарованная подчинять носителя. Это обманка для обывателя, отвлекающая от истинной цели артефакта. Снять ее под силу и полному бездарю, если бы не вторая составляющая – внутренняя, магическая. Под оплеткой – силовой ошейник, состоящий из энергетических нитей. Даже если получится разорвать – останешься без головы!
Пока ирлинг переводил дыхание, я размышляла, как справиться с этой сложной задачей.
– Этот артефакт создан для того, чтобы отнимать магию и силы у одного и передавать другому. У раба – ошейник; у хозяина – браслет на руке. Как только меня высосут досуха, я умру, и хозяин артефакта об этом узнает. Снять ошейник может только он или светлая ведьма, которая видит любые силовые потоки и способна распутать, расплести, как косу, деактивировать артефакт. Но я уже говорил, что по-настоящему светлых, без капли Тьмы, способных видеть магические потоки в их первозданном, чистом виде очень давно не видели. Слишком хорошо скрываются! Поэтому нас без сомнений продали людям как товар, чтобы не содержать, чтобы помучить и унизить сильнее, чтобы мы жили подольше, подпитывая подлых пиявок своими жизнями и магией.
Раб – не мой, оказывается, а хозяина ошейника – от ярости потемнел лицом. Он сверлил меня жутким взглядом, таким пронзительным и обвиняющим, что отказать ему – все равно что подписать смертный приговор. Просить о чем-либо, зависеть от чужой воли, даже доброй, он наверняка не привык.
Стало еще страшнее. Подобные Акайо не то что не ломаются – гнутся с трудом. Сами запросто согнут, сломают, кого хочешь. К примеру, меня.
– Его надо просто снять? И все? – сипло уточнила я, неуверенно приближаясь к мужчине.
Ирлинг задумался, затем разжег камин, уселся на стул и глухо приказал:
– Как снимешь, сожги эту мерзость!
– Как скажете, – кивнула я.
Подошла к нему вплотную, робко коснулась шеи и ошейника.
Лицо «клиента» оказалось слишком близко к моей груди. Его кожа была горячей, взгляд – пронизывающим. Во мне боролись разные чувства: неловкость, страх ошибиться, чтобы этот харизматичный, гордый, упрямый и невероятно сильный мужчина не лишился головы. Перед глазами мелькнул Хеймим, плаха с ведьмами… Руки задрожали, вдоль позвоночника прошелся холодок.
Я нервно вытерла ладонью вспотевший лоб и зашла ирлингу за спину. Спряталась от его пронизывающего взгляда, но оказалась между огромными крыльями, занятно сложенными крест-накрест. Еще более робко коснулась перышек, оказавшихся упругими, но будто запыленными, провела по контуру правого крыла. Вот это мощь! Внутри затрепетало от ощущений и эмоций: человек с крыльями – немыслимо!
Акайо смешливо хмыкнул, не обидно, а наоборот, по-доброму, чем даже поддержал морально. Несколько раз глубоко вдохнув, я занялась делом. Переключилась на ведьминское зрение, разрезала кожаную оплетку ошейника и даже растерялась, увидев под внешней оболочкой разноцветные, ослепительно яркие, перекрученные силовые потоки. В груди не менее ярко вспыхнула паника: как их держать, направлять и…
На мою эмоциональную бурю своевременно среагировал гримуар – поделился опытом рода. Любимый гримуарчик, родненький, умненький, такой щедрый… Благодаря ему я из каменщика превратилась в ювелира по работе с силовыми потоками. Мысленно я рисовала радугу счастья: теперь не только зелья, но и уникальные обереги смогу создавать и… много чего еще! Мечты окрыляли, а пальцы сноровисто разделяли магическое плетение. Словно старый вязаный свитер распускала с кучей затяжек и узелков, долго и кропотливо.
Мне все удалось! Неожиданно нити последнего узелка выскользнули на свободу из моих пальцев, а в следующий миг энергетический ошейник вместе с разрезанной кожаной оплеткой-обманкой превратился в обруч, который с щелчком разомкнулся. Никаких взрывов, вспышек и прочей магической атрибутики, а бац! – и все! Я сняла это магическое дрянное уродство и, подчиняясь жесту Акайо, указавшего на камин, с облегчением швырнула в огонь.
Да-а-а… насчет «спецэффектов» я поспешила. Через несколько мгновений огонь в камине вспыхнул ярче солнца, а меня чуть не сшибло с ног силовой волной, повалившей стулья. Проморгавшись и испуганно оглядевшись, я уставилась на Акайо, который стоял сгорбившись, покачиваясь словно пьяный, а затем выгнулся в обратную сторону. Я даже среагировать не успела, когда магия ярчайшей волной вырвалась из его груди, чтобы подобно фонтану обдать тело хозяина, искупать в потоках силы и смыть грязь, усталость и накопленную мытарствами серость.
Несколько мгновений магической феерии – и ирлинг кардинально изменился! Широко расставив ноги и распахнув сверкающие снежной белизной крылья, он попытался выпрямиться во весь свой внушительный рост – самый настоящий боевой ангел. Но потолки-то здесь рассчитаны на обычных мирных жителей, а не боевых ангелов! Пришлось ему ссутулиться и наклонить голову, отчего белые волосы скользнули по плечам на грудь, засверкали исподлобья изумрудные глаза, а чувственные губы исказились в зловещем оскале.
А одна неопытная, слишком доверчивая ведьмочка была не в силах отвести взгляд от великолепных белоснежных крыльев. Даже кончики перьев поблескивали, будто посыпанные бриллиантовой крошкой. Я восхищенно таращилась на мужчину неземной красоты, кажется, разинув рот.
Он повел широкими плечами, словно сбрасывая тяжесть неволи, – и легкой уверенной походкой хищника направился ко мне. Бездумно, как маленькая девочка, первый раз увидевшая чудо и захотевшая к нему прикоснуться, я протянула руку потрогать блестящие кончики крыльев. Но Акайо перехватил мое запястье и удивленно спросил:
– Ведьма, тебе сколько лет, чтобы вот так тянуть руки к крыльям ирлинга в боевой ипостаси? Научилась отращивать новые пальцы?
– Двадцать три. А что не так с вашими крыльями? – расстроенно, что не позволили прикоснуться к прекрасному, спросила я.
И мысленно задалась этим вопросом. Умница гримуар снова выдал нужную информацию: «Как и большинство старших рас, ирлинги делятся на высших и низших. Высшие, в отличие от более слабых собратьев, имеют не две, а три ипостаси: первичную – похожую на людей; вторичную – когда используется часть дополнительных способностей, такие как крылья, когти или клыки; третья характерна только для высших родов – это полная трансформация, в которой власть принадлежит внутреннему зверю. Ирлинги не двудушники, в отличие от некоторых других рас, поэтому в любой ипостаси полностью контролируют свою суть. Крылья ирлинга в третьей и боевой форме невероятно острые, во время драки крылатый способен выстреливать пером в противника и пронзать его насквозь. Эти перья умельцы собирают и делают дорогостоящее оружие, превосходящее сталь по легкости и остроте.
– Двадцать три? – Теперь ирлинг смотрел на меня ошеломленно. – Как тебя, молоденькую неопытную ведьмочку, отпустили от мамкиной юбки? В каком лесу тебя растили, детка, что ты ничего о нас не знаешь?
Тем временем я переваривала информацию про наличие двух душ у некоторых рас, поэтому пояснила довольно рассеянно:
– Мама умерла, когда мне пять исполнилось, бабушка – полтора года назад, а наставница два месяца назад ушла за грань после передачи мне своей силы… – Но, очнувшись и вникнув в его вопросы, я демонстративно хмуро добавила: – Я совершеннолетняя и достаточно опытная. Вот вас, к примеру, освободила. И вообще, не стоит разговаривать со мной как с ребенком. Тем более когда у вас передо мной приличные долговые обязательства!
Ирлинг, которому напомнили про долги, нахмурился, но лишь на мгновение. Пошевелил крыльями, вновь невольно привлекая к ним мое внимание, потом к нему – обалденно красивому ангелу, даже звезда стала восприниматься нимбом. Еще мгновение – и ирлинг возле меня. Окутывает ароматом морозной свежести, а не запахом пота, как недавно. Легкое скользящее движение по моим рукам к плечам – и я взлетаю над полом, следом мужские губы накрывают мои. Целуюсь я не впервые и вполне умело, но до сих пор сохранила невинность. Бабушка у меня строгих правил, караулила единственную кровиночку, боялась потерять внучку, как дочь, которую рано увлекли опасные приключения, интересные мужчины и азарт.
Первые мгновения поцелуя я наслаждалась твердыми губами ирлинга, его вкусом и напором, но быстро вернулась в реальность, вспомнив, с кем я и почему. Дальше, извиваясь как змея, с трудом избавилась от объятий нахала и отпрыгнула в сторону.
– Выглядишь, конечно, взрослой и сногсшибательно, но на вкус – юная неопытная девственница, – насмешливо оценил ангел, улыбаясь самой демонической улыбкой.
Запыхавшись, я смахнула волосы со лба и, гордо задрав подбородок, выпалила:
– Мой репутационный капитал по стоимости превышает физиологические потребности моего физического тела!
У Акайо удивленно вытянулось лицо:
– Чего-чего?
Я выдержала театральную паузу и выдала коронное заявление нашего декана, который заковыристой фразой и едва заметной снисходительной улыбкой ставил на место любого зазнавшегося студента:
– Вам – не понять!
Но ирлинг не обиделся, только еще шире улыбнулся, качнув головой. Затем взмахнул крыльями, будто воду или пыль стряхнул, – и они исчезли. От неожиданности я даже ему за спину заглянула проверить: может, просто так хитро сложил? Но нет, пусто. Бескрылый высокий блондин, хотя обычным его все равно не назовешь.
– Вижу, моя боевая форма тебя впечатлила, пусть и не так, как должна была, – по-прежнему улыбался Акайо. – Если хочешь, расскажу о своем народе подробнее, вдруг заинтересуешься…