– Дракона ты сможешь обрести только через брачный обряд, приняв второе сердце Феро, – поиграл белоснежными бровями ирлинг.

Я поморщилась, на миг выразительно закатила глаза и вежливо отказалась:

– Спасибо, мне чужого не надо! И замуж я не хочу, мне еще слишком рано! – Затем, пресекая дальнейшие поползновения в таком духе, по-деловому спросила: – Кто у нас следующий потерпевший?

– Я! – В траве зашелестел чешуйчатый, черный кошмарный хвост.

Сама не поняла, как вновь оказалась на козлах. Акайо дернул меня за край юбки, останавливая панику. Затем с улыбкой предложил нагшару:

– Давай она здесь побудет во время работы?

– А каким он будет… после? – просипела я, осознав другую проблему – трансформации.

– Большим, – усмехнулся Акайо.

У меня кровь отхлынула от лица и руки похолодели.

– Ядовитым! – рыкнул Тхан, но, отметив мое состояние, неожиданно мягко добавил: – Неважно, каким я стану. Руку спасителя мой зверь никогда не тронет, не забудет о даре жизни, запомни это.

Я натянуто улыбнулась и жестом попросила его повернуться ко мне спиной. Правда, к работе приступила не сразу. Сначала несколько секунд пыталась представить, как этот сверху человек, если ниже не смотреть, повернулся-перекрутился-свернулся кольцами.

Боги, как же меня радует, что нагшары – дичайшие расисты и создают семьи только с себе подобными! Нет, сексом-то они занимаются с любыми расами и даже славятся своими умениями. Но их детеныши вылупляются из яиц, а вторых сердец, чтобы выращивать подругам зверя, у них нет.

Более того, нагшары живут полноценными гнездами, где царит матриархат. Выбор пары происходит по оптимальному запаху, но если находится более «вкусный», в уже сформированное семейное гнездо добавляется новый член. Поэтому привычных людям брачных союзов нагшары не создают. Правит ими верховный, сильнейший и самый ядовитый род, точнее, самая ядовитая самка. И раз Тхан ее первенец мужского пола, он не наследник «трона и королевства», а кто-то типа будущего главного советника, серого кардинала и премьер-министра. В общем, хвост, облеченный большой властью.

Очередной щелчок раскрывшегося ошейника, вспышка костра от уничтоженного артефакта – и отблески пламени заиграли на кольцах огромной кобры, раскрывшей капюшон чернее самой черной Тьмы. С белоснежных клыков-игл капал смертельный яд. Глаза огромного змея зелеными омутами уставились прямо на меня, трясшуюся от ужаса и не смеющую пошевелиться. Мгновение глаза в глаза – и черные кольца рванули ко мне. Выяснять, с какой целью, не было желания, а вот провалиться под землю – очень даже было.

Когда я решила, что меня все же сожрут, между мной и чешуйчатым кошмаром вновь вклинился огромный горгул. Едва не сметя меня воздушным потоком, Эрн распахнул крылья и спокойно замер лицом к змею. Я же оценила его широкую мускулистую спину с мощными костяными основаниями, разодравшими рубашку в области лопаток. Они плавно переходили в черные кожистые крылья с внушительными дополнительными когтями сверху и снизу. Мне и не дотянуться до когтистых вершин, настолько огромны эти защищающие меня крылья.

Змей попытался обогнуть горгула, но тот плавно и неспешно повернулся, закрывая доступ ко мне и вид на шуршащий чешуйками ужас.

– Тхан, соберись уже, верни себе мозги и ноги! – раздраженно крикнул Акайо, вставая рядом с Эрном. – Один свалил рассветом любоваться, второй нервы ведьме треплет. Может, довольно?

– Да, – пискляво поддакнула я, прячась за двумя спинами.

Черное крыло дрогнуло. Горгул обернулся и смерил меня неожиданно насмешливым взглядом. Вскоре Тхан сконфуженно шел к костру, приминая траву босыми ступнями и обращаясь ко мне уже без змейского шипения:

– Прости, Еля!

С облегчением увидев нагшара на нормальных ногах, я снисходительно «махнула лапкой» и, пытаясь смягчить напряжение, прощебетала:

– Ой, все это мелочи жизни, не стоит переживать.

– Теперь я, – прогремел рядом глубокий бас, заставив меня подпрыгнуть от неожиданности и схватиться за сердце.

Это Эрн уселся сбоку от меня и повернулся спиной в ожидании освобождения.

– Да-да, конечно, сейчас, – зачастила я, пытаясь успокоить дыхание и вернуть твердость трясущимся рукам.

Четыре тысячи золотых и покровительство сильных мира сего даются мне, что называется, кровью и потом. И миллионами дохнущих прямо сейчас нервных клеток. Вот доберусь до нового дома, да как устрою себе неделю… месяц полного релакса. И никакой, никакой работы! Только отдых, солнце и позитив. Для молодости и долголетия ведьм, говорят, весьма полезно.

К Эрну я подошла более уверенно: два раза он меня уже защитил. К тому же флегматичный он как… камень. И мной не интересуется. Очень приятный тип, надо заметить. Как женщина, я почему-то не смогла не отметить ширину его мощных плеч, сильную шею, лохматый затылок и макушку. Хотя что в них интересного? Все как у многих.

Пока разрезала кожаную оплетку ошейника, невольно касалась пальцами его прохладной загорелой кожи, отчего по моим предплечьям бежали мурашки. Любопытно, он от природы смуглый? Но если горгулы – ночные хищники, то когда Эрн успел так неплохо загореть?

Мысли текли сами по себе. Руки почти привычно расплетали магическую косичку, разбираясь с «узелками» и «колтунами». Наученная горьким опытом, бросив деактивированный артефакт в огонь, я шустро отбежала в сторонку. Береженого бог бережет!

Дальше, уже тоже практически привычно, мой рот неприлично раскрылся, а глаза изобразили идеальную окружность. «Это» оказалось не Эрном! Огромная, не побоюсь этого слова, тварь, могучая, покрытая кожистой серой шкурой в мелкую складочку, присев на мощные задние лапы и опираясь костяными навершиями о землю, расставила черные крылья, словно третью пару конечностей, и ожесточенно мела лысым хвостом-хлыстом по траве, разбрасывая растительный мусор вместе с верхним слоем дерна. Морда с широкими остроконечными ушами и такими клыками, что в пасти им никак не поместиться. А вот порвать даже бегемота на ленточки – легко. И глаза… Круглые, почти черные. Такие… зловещие, сулящие кошмарные перспективы.

– Боже!.. – просипела я, осознав, что убежала не в ту сторону, далеко от моих защитников.

Тварь тут же уставилась на меня, забыв о других спутниках, и припала на передние лапы – подготовилась к прыжку. Сердце рухнуло в пятки. Я бы тоже рухнула в обморок, чтобы не чувствовать впивающиеся в мое бедненькое тельце страшные клычищи, но, к сожалению, мои нервы не ко времени оказались крепче, чем нужно.

Услышав мой сип, тварь неожиданно радостно рыкнула и еще сильнее напружинилась, а хвостом замотала чаще. Потом и вовсе как домашний пес заюлила задом, всем своим видом показывая, что рада встрече. Вот только слюна с клыков капала недружественно, а в темных глазах разгоралось что-то очень-очень нехорошее, голодное и хищное.

– Хороший мальчик, очень хороший, – шептала я, медленно двигаясь к Акайо.

– Стой на месте! – совершенно зря вскинул руку ирлинг, за что и поплатился: жуткая тварь прыгнула на него.

Удар монстра в магический экран ирлинга был такой силы, что тот упал. Но ловко перекатился, снова выставил заслон и начал увещевать:

– Я не враг, дружище! Успокойся!


– Эрн, ты чего? – Тхан подходил с другой стороны, отвлекая горгула на себя.

И едва не пострадал от напавшего на него «дружищи»: лишь в последний момент успел сменить ноги на хвост и, чуть не выпрыгнув из собственной шкуры, совершить невероятный прыжок, чтобы уйти от страшных клыков, с лязгом сомкнувшихся, наверное, в миллиметре от змеиного хвоста.

– Похоже, его зверь чует в нас соперников! – прорычал Акайо, бросив на меня странный, какой-то изумленный взгляд.

Неожиданно рядом со мной рухнула окровавленная туша лесного кабанчика. Я завизжала. Следом приземлился, осыпав меня песком и едва не снеся потоком воздуха, полыхающий магическим пламенем дракон. Вот тут я поняла, что самое страшное только начинается. Чешуйчатая морда, блеснув красным глазом, довольно ощерилась. Дракон лапой подпихнул мне свою добычу, судя по всему, ожидая поощрения за подношение.

Я отчаянно всхлипнула, решив таким образом «судьбу» кабаньей туши и флиртующего дракона. Добычу втоптали в землю мощной лапой, пока пытались перегрызть глотку огненному дракону. Через несколько мгновений на поляне начался хаос и безумие: трое монстров – один ужаснее другого! – успешно драли друг друга почем зря, а боевой «ангел» палил по их филейным частям острыми перьями, безуспешно пытаясь прекратить кровавое безобразие.

Причисляя себя к мудрым ведьмочкам, я решила уйти по-английски, не прощаясь. Схватив под уздцы паникующую и бьющую копытами Моль, потащила ее прочь с обрыва. Жаль, скрип телеги нарушил мои планы. В развороченном лагере резко воцарилась тишина. Воровато оглянувшись, я увидела, что, разметав в стороны соперников, горгул уставился на меня. Остальные напряженно следили за ним. Ситуацию изменил мой желудок – издал голодный рев. Это было так неожиданно и не к месту, что я несколько растерялась и, глядя на крадущегося ко мне монстра, ляпнула:

– Что-то мне та-ак есть захотелось!

Горгул замер, вслушиваясь в мои слова. Показалось, что этот зверюга все-все понимает, вон как локаторы свои навострил. Поэтому я продолжила жаловаться:

– Ну очень-очень хочется. И побольше…

Лопоухий монстр посмотрел на ошалевшего дракона и смерил его таким оценивающим, изучающим взглядом мясника, словно примеряясь, насколько он удовлетворит мое «очень-очень» и «побольше». У меня появилась робкая догадка, что я в меню не вхожу, а вот дракон – вполне возможно. Поэтому я решилась на отчаянно смелый шаг, снова пискнув:

– Не-а, я драконов не люблю. Мне бы куриную ножку или крылышко, я птицу предпочитаю…

Горгул сразу потерял интерес к чешуйчатому, зато слишком многозначительно глянул на Акайо с его белоснежными крыльями и «мослами».

– Что? Меня? Вместо курицы?! – возмутился ирлинг.

Я заполошно защебетала:

– Вообще-то, лучше всего рыбки бы пожарить, а то все мясо да мясо…

Долгим – от морды до кончика хвоста – задумчивым взглядом горгул прошелся по Тхану, но, видимо, на рыбу нагшар не потянул. Поэтому, грозно рыкнув на соперников, монстр ринулся к воде. Пока он там своей тушей устраивал вселенский потоп, заодно выбросил на берег и с десяток рыбин. Затем его человеческая часть все-таки вернула себе главенство – на берег вышел мокрый мужчина, молча поднял рыбу и под злобные взгляды «товарищей» занялся затоптанным костром и приготовлением… завтрака, наверное. Раннего.

– И что это было? – прижимаясь к морде Моли, поинтересовалась я у всех сразу.

– Эрн встретил…

– Ничего, – оборвал Тхана горгул. Он окинул меня странным изучающим взглядом и задумчиво пояснил: – просто давно не давал волю зверю, вот он и вышел из себя… немного. Нечего время зря терять, надо поесть и уходить из этих земель.

– Смотри-ка, проснулся наконец! – хмыкнул Феро с ироничной гримасой на поцарапанном лице.

Это же как они друг друга полосовали, если после смены ипостаси следы драки остались? Причем не обычной потасовки маявшихся в неволе самцов, а настоящей, кровавой бойни.

– Курицу я тебе никогда не прощу! – злобно процедил Акайо, усаживаясь у костра и жестом приглашая – хотя скорее приказывая – сесть и меня.

Его нескрываемая злость и обида неожиданно разрядили общую напряженность: друзья откровенно хохотали, вернее, ржали над ним. Даже горгул улыбался неожиданно открытой и светлой улыбкой, потом смущенно попросил:

– Прости, дружище.

– Да ладно, что я, не понимаю твоей… новой проблемы, – примирительно усмехнулся ирлинг, блеснув в мою сторону хитрым взглядом.

Манерно сложив руки на коленях, я с прямой спиной сидела на коряге у костра и молча наблюдала за «дружищами».

Фу-ух, сильные мира сего поладили, со сложным делом снятия ошейников я справилась, теперь бы забрать долги – и на свободу, к долгой и счастливой жизни. Вон даже звездюлина уже висит не только над головой Акайо, а словно присматривается к четырем мужчинам. Неужели не может выбрать, кто мне больше счастья отвалит?

А жизнь-то налаживается!





Глава 10




Так получилось, что мужчины сидели с одной стороны костра, а я – с другой. И словно в театре наблюдала за ними. Эрн с Тханом занялись рыбой и кабанчиком, пострадавшим и в жизни, и после смерти. На затоптанную тушку без слез было не взглянуть. Акайо достал из повозки раздобытые либо вечером, либо ночью хлеб, сыр и картошку и сноровисто закопал последнюю в угли. Отлично, и гарнир будет.

Удивительно, что от Барвика бывшие рабы бежать не спешат. Неужели не опасаются погони? Или настолько уверены в себе? Хотя в боевой форме вид у них не просто внушительный, а чудовищный. И магии подчинения на них больше нет. Чего этим «старшим» бояться? Людей? Вряд ли. Разве только себе подобных.

Я неспешно и внимательно рассматривала иных. Теперь, без ошейников, вернув себе магию и жизненные силы, они изменились. Наверное, в лучшую сторону. Очеловечились, что ли. Ушли слишком резкие, хищные черты лиц; глаза дракона уже не так заметно полыхали, рубаха не трещала по швам на мускулистом торсе; руки и ступни Эрна стали почти человеческими. И клыки незаметны. Даже крылья горгул и ирлинг спрятали. Лишь Тхан оставался в срединной ипостаси, напрягая меня своим хвостом до внутренней противной дрожи.

В рваной одежде, заляпанной кое-где пятнами крови, благо царапины уже сошли, мужчины не выглядели проще или хуже. Уже зная о высоком положении каждого из иных на родине, я любовалась их неторопливыми, четкими движениями. Эрн сноровисто чистил рыбу, Акайо ровными кусочками нарезал хлеб и тонкими ломтиками – сыр. Они делали это так, словно занимались этим всю жизнь и ничего «такого» в этом не видят, как и большая часть русских мужчин. Судя по ловкости, с которой меня умыкнули из таверны, эти четверо на все лапы мастера и во многих делах отлично разбираются.

Небо неуловимо светлело, скоро окончательно рассветет.