- Ты меня слышишь? Открой глаза.

Я слово выбиралась из черной дыры. Усилий прикладывать не хотелось. Было легче остаться внизу и спать. Но у меня чесалось лицо, и желание, чтобы это прекратилось, взяло верх. Я попыталась дотронуться до лица, но мою руку откинули.

- Можешь назвать свое имя? Какой сегодня день?

Я открыла глаза и сразу же их закрыла из - за яркого света, затем проморгалась, смягчая жжение. Я лежала в машине "Скорой помощи". Надо мной, улыбаясь, стояла чернокожая женщина с гладко причесанными волосами.

- Привет. Добро пожаловать обратно, - улыбнулась она.

- Отем! - пробормотала я.

- Вообще - то, сейчас зима.

Я сдвинула кислородную маску и попыталась сесть.

Женщина аккуратно опустила меня назад, надавив на плечи:

- Полежи спокойно, пока не доедем до больницы, а там доктор тебя осмотрит.

Живот скрутило. Я поискала взглядом Дэкса, но увидела только свисающие со стен трубки и пластиковые коробочки, очевидно с препаратами для оказания первой помощи. По другую сторону от меня сидел рыжеволосый парень с планшетом. Похоже, Дэкс успел сбежать до того, как приехала "скорая". Эта мысль помогла мне расслабиться. Я не хотела, чтобы парень попал в неприятности, а он был уверен, что так и произойдет, если он попадет в руки властей.

Я осталась лежать, но убрала с лица маску:

- Нет. Меня зовут Отем. Сейчас январь. День Мартина Лютера Кинга. Точную дату не помню. Я застряла в библиотеке. У вас есть телефон? Хочу позвонить родителям.

- Какой номер? Мы попросим их встретить нас в больнице.

- Спасибо.

Мама обычно не плакала, так что меня удивили слезы в ее глазах. И тогда я тоже пустилась в рыдания. Мы плакали по разным причинам. Она от радости: ее дочь жива. Я из - за того, что чувствовала себя ужасно, дав повод думать обратное. Мама прижимала меня к себе та к долго, что доктору в конце концов пришлось сказать ей, что мне нужно поставить капельницу, чтобы предотвратить обезвоживание организма.

- Мам, я в порядке.

Глубоко вдохнув, мама заставила себя успокоиться, промокнула глаза и выпрямилась:

- Я знаю, что ты будешь в порядке. - Она повернулась к доктору, пока медсестра возле меня подготавливала иглу: - Когда она сможет вернуться домой?

- Как только мы прокапаем литр физраствора и снова проведем необходимые анализы.

Мама кивнула.

Медсестра показала на мою толстовку:

- Сними, пожалуйста, чтобы я могла поставить тебе капельницу.

Я забыла, что была в толстовке Дэкса. Подумав о нем, я посмотрела на ноги, на которых его носки все еще были натянуты на джинсы. В тот момент, когда мама повернулась ко мне спиной, я выправила джинсы. И вместо того, чтобы снять толстовку, как попросила медсестра, я закатала рукав. Мне до сих пор было холодно.

- Так пойдет?

Кивнув, женщина рассмотрела мою левую руку в поисках идеальной вены, затем поднесла иголку. Я тут же отвернулась и отвлеклась на разговор с мамой:

- Где папа?

- Едет сюда.

Я втянула воздух сквозь зубы, когда игла вошла в кожу. Медсестра прикрепила иголку пластырем.

- У кого - нибудь есть мои ботинки? - спросила я.

Медсестра и доктор обменялись взглядами и оба покачали головами.

- Мы посмотрим у входа, сказала медсестра, и они с доктором оставили нас одних.

- Они, наверное, до сих пор в библиотеке, - улыбнулась мама. - Сомневаюсь, что кто - нибудь догадался забрать.

Я даже прекрасно помнила, где ботинки стояли - под стулом, рядом с рюкзаком Дэкса. Возможно, он забрал их, когда убегал. Надо будет спросить его в школе.

- Ты больше беспокоишься за ботинки, чем за телефон? - спросила мама. - Впечатляет.

- Точно. Мой телефон.

Я не хотела думать о своем рюкзаке в багажнике Джеффа и о том, что с ним случилось. Но знала, что должна. Теперь, когда я все объяснила и мама вроде начала успокаиваться, настало время узнать о Джеффе.


Но не успела я и рта раскрыть, как вошел мой старший брат Оуэн, а за ним папа, пересекающий тот пугающий вопрос. О Джеффе.

- Что ты здесь делаешь? - спросила я Оуэна. - А как же учеба?

- Сейчас праздник. К счастью, тебя объявили мертвой в праздник, не то чтобы я пропустил лабораторку по химии.

Точно, сейчас праздник, и конечно же брат добирался бы шесть часов из Университета Невады до дому.

Мама хлопнула его по руке:

- Не паясничай, все серьезно.

- Теперь уже нет, - ответил брат, обнимая меня. - Рад, что ты жива.

- Да, я тоже.

Оуэн крепко взял меня за руку и не отпускал, пока я со смехом его не оттолкнула.

Папа присел на край кушетки:

- Что случилось?

Пришлось снова описывать всю ситуацию. Только я умолчала о Дэксе. Я обещала ему, что никому о нем не расскажу, и планировала сдержать свое слово.

- Как ты сейчас себя чувствуешь, детка? - спросил папа.

- Проголодалась. Молочный коктейль и картошка фри наверняка меня вылечат, хлопая ресничками, ответила я.

- Папа взъерошил мои волосы:

- Похоже, ты в порядке.

- Я тоже почувствую себя лучше с молочным коктейлем, влез Оуэн. - Знаете ли, еще утром моя сестра была мертва.

Папа призадумался.

- Как вам такой слоган? - спросил он. - Молочные коктейли: лечение шока от мысли, что ваш любимый мертв.

Мама закатила глаза:

- Вэнс, ты ничем не лучше детей.

- Пойдет, Оуэн, - улыбнулся папа. - Возьмем коктейли на всех.

И они ушли, но перед этим Оэун показал мне большой палец.

Мама так сильно сжала мою руку, что пальцы побелели. Но у меня не хватило духу попросить ее ослабить хватку. Я заерзала на кушетке: жесткие больничные простыни вызывали зуд. Доктор сказал, я могу уйти, когда весь физраствор из висящего рядом пакета вольется в мою руку, но, очевидно, это надолго, потому что пакет по - прежнему оставался почти полным.

- Мам, - произнесла я, не желая задавать вопрос, который нужно было задать. Я не хотела слышать ответ. Хотела притвориться, что теперь все нормально, раз я выбралась из библиотеки. - Как Джефф? Ты что - нибудь слышала?

- Он все еще в критической состоянии - это последнее что я слышала. Но я не узнавала со вчерашнего дня. Была занята поисками.

- Поисками? - Потребовалось много времени, что бы понять: мама говорила обо мне. - Ах да! - Ее глаза блестели от сдерживаемых слез. - Прости, мам.

- Ты не виновата. Я так рада, что ты в порядке.

- Но Джефф...

Теперь слезы жгли мои глаза.

- Извини, дорогая.

- С ним все будет в порядке?

Мама погладила меня по руке, наконец ослабив хватку, но не ответила на мой вопрос.

- Мне можно его увидеть? Он здесь?

- Он в Солт - Лейк в отделение интенсивной терапии. Посещения разрешены только членам семьи.

Я кивнула. Может, отправить ему цветы или что - нибудь еще. Может, позвонить в больницу, и они расскажут мне, как он. Скажут, что он в порядке. Потому что с ним все будет хорошо.

Я пялилась на прозрачный пакет физраствора, пока не приоткрылась дверь и не появился белый стакан.