— Я не обижаюсь, я злюсь! Извините, но я не привыкла к такому… к такому…

— Это понятно, это естественно. Просто имейте в виду, что мы выполняем свою работу, а не пытаемся вас обидеть или в чем-то обвинить. Собственно, первичные показания я с вас снял, пока можем закончить. Но сразу предупреждаю: скорее всего, появятся еще вопросы, и нам придется снова встретиться и поговорить.

Ярцев быстро пролистал свои записи, подровнял стопку листов и протянул мне:

— Ознакомьтесь и распишитесь на каждой странице.

Я послушно ознакомилась. Никогда раньше не приходилось читать полицейские протоколы, и, надо сказать, чтение оказалось не слишком занимательным. Казенно-дубовые формулировки, масса повторов и минимум смысла. Все, что я сказала, можно было уложить в две короткие фразы: «В восемь десять утра я нашла тело гражданина Селезнева» и «Я понятия не имею, кто и за что мог гражданина Селезнева убить». Все. И зачем надо было тратить полтора десятка листов чистой бумаги формата А4? Задавать этот вопрос я не стала, Ярцев наверняка сошлется на уже упомянутую неоднократно «процедуру». Так что я расставила в указанных местах свои автографы и вернула протокол Ярцеву.

— Я могу идти?

— Да. Из города, пожалуйста, не выезжайте и вообще старайтесь быть в зоне доступа. Телефончик ваш у нас имеется, так что, если возникнут вопросы, мы с вами свяжемся. Возможно, уже сегодня, ближе к вечеру. Кстати, если вы вдруг что-то вспомните или проблемы какие-то… — Ярцев достал из кармана визитную карточку и подал мне.

Я взяла картонный прямоугольник и, не разглядывая, сунула в сумочку. Подошла к двери, отодвинула внутренний засов и, уже взявшись за ручку, оглянулась, чтобы вежливо распрощаться со всеми присутствующими. Именно в этот момент раздалась пронзительная трель звонка. Одновременно с криком Ярцева «Никого не впускать!» моя рука дернулась, открывая дверь. Естественно, как законопослушная гражданка, я попыталась исправить свою оплошность и захлопнуть дверь. Ха. Не то что остановить, хотя бы немного притормозить тоненькую хрупкую Лесю Беду никому не под силу.

Дверь распахнулась, столкнув меня с порога, и ведущая журналистка газеты «Расскажем всем!» впорхнула в квартиру.

— Всем здравствуйте! — пропела она, обводя присутствующих сияющими глазами. Я невольно улыбнулась — подруга была похожа на жизнерадостную синичку, только что крылышками не хлопала. Ну и, понятно, синички не носят джинсы и не ездят на мотоцикле. — Извините, я задержалась, пробки… Полька, это и есть твой сосед? А ничего, симпатичный!

— Был, — выразительно уточнила я.

— Да, смерть никого не красит, — равнодушно согласилась она и обернулась к Ярцеву: — О! Владимир Андреевич! Очень рада вас видеть!

— Не могу сказать того же, — изысканно-вежливо заверил ее Ярцев. — Госпожа Захарова, присутствие посторонних лиц при осмотре места преступления…

— А как же свобода прессы? Право граждан на оперативное получение достоверной информации закреплено в законе Российской Федерации о средствах массовой информации, статья тридцать восьмая…

— Леся Викторовна!

— А также статья тридцать девятая, пункт четвертый.

— Это не относится к осуществлению следственных мероприятий на месте преступления. А вы этим следственным мероприятиям в данный момент препятствуете!

— Ничего подобного! Сережа, разве я препятствую?

Сережа покраснел и пожал плечами. Олег Николаевич и Марина Олеговна уставились на Леську с гораздо большим интересом, чем наблюдали за полицейскими.

— Миша?

Миша задумчиво разглядывал распоротую диванную подушку и ничего не слышал.

— Препятствуете, — твердо заявил Ярцев. — Уголовный кодекс Российской Федерации, статья двести девяносто четыре, пункт второй!

— А в редакции Федерального закона от двадцать седьмого ноль седьмого две тысячи десятого прямо указано, что госорганы обязаны предоставлять…

— За исключением сведений, составляющих государственную или служебную тайну, — перебил Леську Ярцев. — Тот же закон, та же редакция, статья восьмая, пункт четвертый.

— Где же здесь гостайна? Обычное бытовое убийство.

— Вот именно, убийство! И если вы изволите обратить внимание, здесь проводится осмотр места преступления. И присутствие лиц, не имеющих права доступа…

— Лицо, желающее получить доступ к такой информации, не обязано обосновывать необходимость ее получения. — Теперь уже Леська не дала договорить полицейскому. — А действия должностных лиц, нарушающие право на доступ к информации, могут быть обжалованы в вышестоящий орган, или вышестоящему лицу, либо в суд — статья восьмая Федерального закона…

— Леся Викторовна! Покиньте, пожалуйста, место проведения следственных мероприятий!

— А гражданская активность? Конституция Российской Федерации, пункт четвертый, статья двадцать девятая!

— Госпожа Захарова! Тактика осмотра места происшествия не предусматривает присутствия посторонних, а тем более журналистов!

— Статья десятая Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, — живо протараторила Леська. — А также рекомендации Совета Европы «О защите данных и свободе информации».

— У нас, Леся Викторовна, не Европа. А ведомственная инструкция гласит…

— Ну Владимир Андреевич, ну миленький! — вдруг сменила тон подружка. Она нацепила умильную улыбочку и наивно захлопала ресничками, мгновенно превратившись в такую лапочку, такую пай-девочку, что просто надевай на нее красную шапочку и отправляй с пирожками к бабушке. — Ну хоть что-нибудь! Вы же меня знаете!

— Вот именно, — сухо подтвердил Ярцев. — Знаю.

— Ой, ну я ведь извинилась тогда… и вы сами согласились, что это случайность была. Кто же знал, что мой художественный вымысел так четко с реальностью совпадет? Владимир Андреевич, от меня ведь тогда польза тоже была, помните? Вы меня даже поблагодарили при всех, хоть и сквозь зубы, но поблагодарили… при Мише дело было, он слышал! Владимир Андреевич, я ведь уже здесь и сама все вижу… а его задушили или шею сломали? Ну я ведь все равно не отстану, мне хоть капельку доступной информации, хоть капелюшечку! А я за это про вас ни словечком не упомяну! Мы же с вами оба интеллигентные люди, неужели не договоримся?

Кто-то из парней, я не поняла, Миша это был или Сережа, сдавленно хмыкнул. Ярцев несколько секунд гипнотизировал подчиненных мрачным взглядом, потом повернулся к Леське:

— Тело гражданина С., двадцати семи лет, было обнаружено в квартире, где он проживал один. Точную причину и время смерти установит патологоанатом. Комментариев для прессы у следствия нет.


— А разгром в квартире? Убийцы что-то искали? Вы уже определили, чего не хватает?

— Комментариев для прессы у следствия нет, — голосом механического автоответчика повторил Ярцев.

— Да при чем здесь комментарии? — отмахнулась Леська и прошлась по комнате. Сережа с Мишей к этому времени хорошо поработали: они рассортировали почти все завалившие пол кучи и расчистили достаточное пространство, чтобы можно было передвигаться, не наступая на тряпки и обломки дерева и пластика. — Мебели немного, матрас старый… ух ты, у кого же это рука поднялась такой крутой телик разгрохать? Я еще понимаю, с собой утащить… ага, понятно. Не хватает компьютера.

— Почему вы так решили?

— Но ведь его же нет. — Леська сделала широкий жест, обводя рукой пространство квартиры, где действительно ничего похожего на компьютер не наблюдалось.

— А вы считаете, что у каждого человека должен обязательно быть компьютер?

Кажется, я говорила, что Ярцев говорил со мной ехидно? Ошиблась. Настоящее ехидство зазвучало в его голосе сейчас. Впрочем, этим Леську было не смутить.

— Разумеется. Или вы хотите сказать, что у вас его нет?

— У меня есть, но тем не менее. — Он обернулся к понятым, получающим явное удовольствие от разыгрывающейся сцены. — Марина Олеговна, вот у вас, например, есть компьютер?

— Два. — Она виновато улыбнулась. — У меня и у отца.

— И у Андрея обязательно был ноутбук.

— Именно ноутбук? — из последних сил сопротивлялся Ярцев.

— Ну, не стационарную же бандуру ему на съемную квартиру тащить. Да и убийце проще было ноут забрать. Раз следов нет…

— Вообще-то тут осколков довольно много. — Сережа указал на действительно внушительную кучу стекла и пластика, которую собрали в одном из углов комнаты.

Леська подошла ближе, присмотрелась и покачала головой.

— Нет, тут только телевизор, просто очень большой. Домашний кинотеатр. А кстати, — она снова обернулась к Ярцеву, — телефон покойного нашли?

— Комментариев для прессы у следствия нет, — кисло ответил он.

— Не нашли, — понятливо кивнула она.

Я смотрела на подругу с восхищением и почти с завистью. Я тут без малого три часа провела, правда, некоторое время почти в обмороке, но все равно! Мне ведь в голову не пришло присмотреться к осколкам телевизора, пошарить в вещах… хотя этого, наверное, делать не стоило — во всех детективах пишут, что на месте преступления ничего трогать нельзя. Но хотя бы подумать я могла? Почему мне не пришло в голову спросить про компьютер и телефон? Неужели я настолько глупее Леськи?

Ничего подобного, вовсе я не глупее! Просто у меня голова на другое заточена. Это Леське про убийство Андрея статью писать, вот она и проверяет все уголки, а я… меня это просто не касается. То есть мне Андрея жалко, живой человек все-таки был, тем более знакомый, и я хочу, чтобы его убийцу нашли и наказали, но участвовать в этом самой? Меня никогда не тянуло заниматься расследованиями преступлений, иначе я пошла бы не в иняз, а на юрфак. Леська, конечно, молодец, но если бы ей пришлось, как мне вчера вечером, перевести с французского четырнадцать страниц о новейших достижениях в производстве суперпрочного пенобетона, она бы тоже бледно выглядела!

А подруга тем временем высыпала на полицейских целый ворох вопросов, на которые практически не получила ответов. Это ее не смутило: судя по выражению лица, она осталась вполне довольна количеством и качеством полученной информации. Правда, когда Леська достала из сумочки телефон и попыталась сделать фотографию, Ярцев так рявкнул, что она поджала губы и, пробормотав себе под нос: «Уй, надо же, какие мы нервные», вернула его на место.

— Ладно, здесь я, похоже, больше ничего не узнаю, так что счастливо всем оставаться, удачи, а мне еще со статьей успеть надо… — Леська повернулась ко мне и пообещала: — Я к тебе завтра забегу, как время будет!

Я кивнула, и она, помахав всем на прощание ручкой, выскочила за дверь.

— А вы чего дожидаетесь? — Ярцев с отвращением смотрел на меня. — Я ведь уже сказал, что вы можете идти.

— Разве я мешаю? — Наверное, это Леська так на меня повлияла. Самой мне и в голову не пришло бы пререкаться с полицейским. — Марина Олеговна с Олегом Николаевичем вон сидят, и вы их не гоните.

— Это понятые. Они обязаны оставаться на месте, пока идет осмотр. А вы свой гражданский долг уже выполнили и можете быть свободны. — Он сделал короткую паузу, хмуро глядя на меня, потом произнес, с нажимом: — До свидания, Полина.

Пожалуй, Леська в этой ситуации просто из принципа нашла бы повод поспорить и задержаться еще на некоторое время. А я… я вежливо попрощалась и вышла.

И чем, спрашивается, девушке заняться после такого эмоционально насыщенного утра? Отправиться, как и планировала, когда вышла из дома, в фитнес-центр? Как-то уже не хочется, настроение пропало. Тем более Леська сегодня уже не появится, а одной заниматься… не настолько я люблю спорт.

Лучше займусь делом, ведь «песнь песней», посвященную пенобетону новейшей модификации, я еще не закончила.

Я закрыла за собой дверь квартиры Андрея, пересекла лестничную площадку и открыла дверь собственную. Подошла к столу, включила компьютер и только тогда сообразила, что сесть мне не на что. Кухонные табуретки, стулья и пуфик остались в квартире Андрея, в распоряжении полиции. Пойти забрать хотя бы пуфик? Неудобно, конечно, но мне-то что делать? Стоя работать?

Впрочем, операция «Возвращение мебели» прошла достаточно успешно. Дверь открыл Сережа и вопросительно уставился на меня.

— Мне дома теперь присесть не на что, — объяснила я, — можно хотя бы пуфик забрать?

Сережа кивнул, скрылся в квартире и снова появился уже с пуфиком и кухонной табуреткой.

— Давайте я вам отнесу. И спасибо, что выручили. А стулья я попозже вам верну, когда закончим, на них понятые сидят. Вы не возражаете?

— Нет, мне вполне пока достаточно этого… а когда вы закончите? — Я открыла пошире дверь в свою квартиру, чтобы ему было удобнее пройти.

— Часа два еще точно будем работать. Еще эксперт тело не смотрел, так что… — Он поставил табурет в центре комнаты, рядом пристроил пуфик, улыбнулся и ушел.

Я вернула пуф в спальню, а табурет отнесла на кухню. Естественно, там же и задержалась. Учитывая, что завтрак перед предполагаемой тренировкой был чисто символический, а время близится к обеду, имеет смысл немножко под-кушать… Впрочем, почему немножко? Я только вчера сварила большую кастрюлю борща, и гречневая каша с котлетой найдется.

Считается, что если женщина живет одна, то достаточно держать в холодильнике пару баночек йогурта и пучок салата. И готовить только для себя вроде нелепо, и диета опять же, здоровый образ жизни и все такое. Извините, но меня мама приучила, что в доме, вне зависимости от количества жильцов, должна быть нормальная еда. Нормальная — это значит именно нормальная, и борщ у меня — это именно борщ, на наваристом мясном бульоне, с зажаркой, и кусочки мяса в тарелке искать не надо, они сами лезут в ложку. Я у себя одна, самая любимая, так с чего вдруг мне себя, лапочку, голодом морить? В вопросах питания я свято придерживаюсь одного принципа: «Есть можно все, жрать не надо!»