– Любопытно было бы послушать, о чём они там говорят, – хмыкнул Джек.

– Информаторы утверждают, что, судя по доносящимся до них обрывкам фраз, Вольпе учит Монтеса «понятиям».

– Это как? – удивился Джек.

– Пытается передать ему основы мировоззрения тайных сицилийских организаций, – объяснил старый Джим. – Видите ли, старина, структура наркокартеля – это самый низкий, практически уличный уровень организованной преступности. Моим мексиканцам, да и вашим сальвадорцам ещё очень многому предстоит научиться, прежде чем перейти в высшую лигу. Такой переход в теории возможен, потому что к нему их подталкивает само их сотрудничество с реально крупными игроками на чёрном рынке. В академии ФБР вы наверняка проходили опыт, усвоенный бюро в борьбе с организованной преступностью, потому что эта борьба эволюционирует параллельно логическому развитию самих организаций. Нет ничего удивительного в том, что Вольпе растолковывает Монтесу из чего состоит людское уважение, например, как его добиваться и как его удерживать, как им надо пользоваться. Он говорит о том, что такое правила чести и о том, что одни и те же правила чести существуют для всех людей чести, и что нужны они для того чтобы рулить в этом мире, подчинять его себе. Эти правила не имеют ничего общего с законами, они направлены против них, потому что законы существуют для послушного большинства, для тварей дрожащих, а правила – для людей чести. Недостаточно просто делать деньги и убивать направо и налево – всё это надо делать по правилам. Тот, кто просто «рубит капусту» и «валит», очень скоро вернётся в ту же канаву, из которой он на время поднялся, пойдёт в расход и на удобрения. Тот, кто постиг правила чести, будет рулить, он будет побеждать всех, но только до тех пор, пока он сознаёт, что является лишь инструментом этих правил, а не их хозяином.

– Что ж, очень поучительно, – скептически отозвался Джек. – Только, вот боюсь, что Монтесу все эти поучения пригодятся разве что в тюрьме, на пожизненном.

– Сицилийцы, возможно, считают иначе, – ненавязчиво возразил старый Джим. – Иначе Вольпе не стал бы тратить на него время. Помните, Монтесума уже много раз оказывался хитрее спецслужб и правительств нескольких государств, их судебно-правовых и тюремных систем.

– Интересно, – как бы вскользь заметил Джек. – А что будет с таким как Монтесума, если он действительно поднимется в «высшую лигу», как вы говорите?

– Он не будет столь безоглядно разваливать демократическое государство, – с готовностью ответил старый Джим, словно бы ожидавший этого вопроса. – Он всегда будет играть против нас – против силовых органов государства, но уже по правилам нашей старой доброй игры.

– Опять правила, – вздохнул Джек.

– А что поделать, без них никак, – сказал старый Джим. – Эти правила никто не придумывал, они складывались по ходу дела, а значит, возможно, они исходят от Бога. У наших южных соседей сейчас идёт война на уничтожение, игра без каких-либо правил, и волны этого слепого хаоса вот-вот выплеснутся через край, на нашу почву. Кто знает, не поэтому ли мафия, умудрённая полуторавековым опытом, теперь ведёт диалог с такими как Монтес? Они ведь никогда и ничего не делали бескорыстно.

– Джеймс, вы знаете, я много думал о вас, – задумчиво произнёс Джек. – Не поймите меня неправильно, это не наводящий вопрос. Но я думал о том, что за все эти годы в Мексике вы, пожалуй, могли использовать какие-то запрещённые приёмы, подыгрывать той или иной стороне…

Джек нерешительно замолчал, но старый Джим ободряюще кивнул ему:

– Продолжайте, старина.

– Так вот, я не хочу ничего об этом знать, но я думаю, что вы действительно руководствовались какими-то высшими правилами, поэтому помните, что я всегда буду на вашей стороне и всегда поддержу вас. В моём лице у вас теперь есть верный союзник.

– Спасибо, друг мой, взаимно, – старый Джим был заметно тронут. – Вы тоже можете всегда рассчитывать на меня.

При расставании они крепко пожали друг другу руки. Возвращаясь домой, Джек всю дорогу напевал мелодии из старых фильмов, так легко вдруг у него стало на душе. Плевать ему было на высокую политику, ему важно было свалить и растоптать Нила Тейта. После этого можно будет разобраться и с Яниной, там видно будет. В его жизни внезапно появилось ребро жёсткости, она стала целенаправленной, теперь его дни протекали в кропотливой затрате усилий, направленных на достижение поставленной цели.

В три часа ночи его разбудил телефонный звонок. Янина тоже проснулась и, как ему показалось, не шевелясь внимательно прислушивалась. Он вышел из спальной, плотно затворил за собой дверь и спустился в кухню.

– Джек, старина, это гениально! – голос Джима возбуждённо дрожал, он буквально захлёбывался от восторга. – Вот что я вам скажу. Доклад следует передать не вашему директору, а Дугласу Периоли. Вы его не знаете? Окей, только между нами. Это человек избранного президента Хиллари Клинтон, который возглавит ЦРУ в течение ближайших десяти дней. Одно условие, Джек.

– Говорите, Джеймс. Какое?

– Заслуги пополам. Пятьдесят на пятьдесят. Надеюсь на ваше понимание, в этом нет ничего личного.

– Никаких проблем, старина. Абсолютно никаких проблем.

– Договорились, дружище. Ничего пока больше не предпринимайте. С Дугом я свяжусь сам. Расслабьтесь и ждите новостей, это будет нечто, я вам обещаю.





Девятнадцатая глава.

ВЕНЧАНИЕ В ГВАДАЛАХАРЕ




Гутьересы прибыли в Гвадалахару после обеда. Монастырь босоногих кармелиток имени святой Терезы нисколько не походил на привычные сооружения старинного зодчества времён вице-королевства Новой Испании. Это был большой комплекс белых зданий, возвышавшихся над более скромными особнячками тихого квартала на окраине, со всех сторон окружённый высокими бетонными стенами. Об их приезде были предупреждены. Мать-настоятельница, донья Ана лично встретила гостей с новоприбывшей послушницей. Она ободряюще улыбнулась Марьяхе и крепко её обняла. Затем она любезно пригласила Фелипе и Сару внутрь, чтобы показать им закрытую для внешнего мира территорию, на которой предстояло скоротать годы своей жизни их дочери. Здесь был разбит прекрасный сад с розами, фиалками и георгинами, сёстры, занятые уборкой участка, приветливо улыбались и махали Марьяхе. К её удивлению, при работе они пользовались современной техникой, например, сухие жёлтые листья с дорожек они сдували южнокорейскими аспираторами. Несмотря на бесформенные тёмно-коричневые рясы с тяжёлыми капюшонами, их движения были исполнены грациозной, беспечной лёгкости, а их лица светились неземной отрешённостью и счастливым неведением мирских забот. В глубине двора виднелась чудом сохранившаяся готическая церковь, историческое достояние города. Комплекс двухэтажных жилых строений напомнил Марьяхе студенческое общежитие. Их лаконичная архитектура образца восьмидесятых годов не подавляла постороннего наблюдателя излишней духовностью, ничем не выдавая свою принадлежность одному из самых строгих католических орденов. Комната, выделенная для Марьяхи, в которую Гутьересов сопроводила донья Ана, также больше походила на функциональный номер экономичной молодёжной гостиницы. Лишь крест на белоснежной стене над изголовьем и чётки на ночном столике напоминали Марьяхе о том, что она уже находилась в своей собственной монашеской келье. Прощание с родителями было немногословным, потому что слишком много уже было говорено на тему её выбора, и слишком много раз уже отец пытался разубедить свою дочь. Донья Сара со слезами на глазах просила Марьяху молиться о спасении души её брата Пепе. Он пропал без вести, и уже неделю местная полиция не могла найти его следов. За эти дни, разрывавшие материнское сердце, им несколько раз приходилось выезжать на опознание обезображенных и обугленных тел извлечённых из какой-нибудь очередной братской могилы в окрестностях Хуареса. Вечер Марьяха провела в молитвах, в которых само собой разумеется, не забывала упомянуть не только брата Пепе, но и своего кузена Пако, отбывшего в неизвестном направлении. На закате её молитвы прервал настойчивый стук в окно. Марьяха удивилась – её келья находилась на втором этаже. Она подошла к окну и отпрянула от испуга и неожиданности. На перилах балкона за оконным стеклом примостился крупный кондор. Марьяхе казалось, что своими маленькими, красноватыми глазками, полускрытыми под уродливыми наростами его серой морщинистой кожи старого падальщика, он заглядывает прямо ей в душу. Белая оторочка пушистого хохолка на загривке кондора хищно вздыбилась, он вытянул шею и воинственно расправил свои могучие крылья. Он ещё раз, словно бы прощаясь, стукнул своим мощным клювом в оконное стекло, заставив Марьяху вскрикнуть, и, резко отодрав заскорузлые, изъеденные мочевиной когти от алюминиевых перил балкона, взмыл в багровое небо над вечерней Гвадалахарой.

Торжественная церемония пострижения состоялась на следующий день. Донья Ана знала грустную историю Марьяхи, они уже встречались несколько раз, и, поэтому, лично настояла на том, что девушка была готова к торжественному принесению обета, в то время как остальные кандидатки обычно сначала проводили здесь до года в послушницах. Когда Марьяха вошла в церковь, капелла заполнилась ангельским пением её новых сестёр, и, внезапно, ей стало так хорошо на душе, как никогда не было прежде. Со слезами умиротворённого всепрощения на глазах она вышла к алтарю, где её ждала, донья Ана, её ласковая духовная мать.

– Дочь моя, Мария-Хавьера, ты уже умерла для греха и твоя душа была отдана Господу, когда ты приняла святое крещение. Готова ли ты теперь, Мария-Хавьера, связать себя гораздо более тесными, интимными узами с Господом нашим Иисусом и посвятить ему всю свою жизнь без остатка?

– Да, готова, – твёрдо ответила Марьяха.

– Готова ли ты, Мария-Хавьера, с этой минуты вести жизнь абсолютного целомудрия, послушания и бедности, такую же, как выбрал Христос, Господь наш, и мать его пресвятая дева Мария?

– Да, я готова, – вновь подтвердила Марьяха.

– О, Христос, ты, приведший эту невинную, исстрадавшуюся душу на сей путь благих дел, веди её за собой вплоть до самого Судного дня! – воздев очи горе торжественно провозгласила донья Ана.

Когда голоса поющих сестёр-кармелиток снова устремились ввысь к заоблачным далям, донья Ана приблизила к себе Марьяху, надела ей на безымянный палец серебряное колечко с крестиком и прошептала ей на ухо: «Теперь Иисус Христос твой истинный супруг, ты обвенчана с Ним, и ты должна быть Ему благоверной женой. Он сам выбрал тебя, и любой другой мужчина из прошлой жизни должен быть навеки изгнан из твоего сердца».

В это время Пако, прибывший, наконец, по адресу своего обидчика Джимми Вонга в неизвестном и чуждом ему городе, крался, как ночной тать по кварталу игрушечных домиков на вершине заснувшего холма. Отыскав нужную ему виллу, он с лёгкостью перемахнул через забор и застыл, прислушиваясь в темноте к истошному лаю немецких овчарок в соседних дворах. Сориентировавшись во мраке, он вынул мачете из специальных петелек, пришитых к внутренней подкладке его кожаной куртки и, до белизны костяшек сжимая в правой руке его рукоять, медленно двинулся по направлению к дому. Не дойдя нескольких шагов до входной двери, он увидел свет.

Вспышку слепящего белого сияния в тот вечер не видел больше никто в целом микрорайоне, кроме самого Пако, потому что, возможно, это был лишь галлюцинаторный эффект, вызванный приступом пресловутой сердечно-сосудистой недостаточности. Что касается его самого, то перед тем, как столь внезапно умереть, он успел осознать, что его настиг тот самый гнев Господень, о котором его предупреждал дон Херардо в Мехико. С другой стороны, вполне вероятно, что эта мысль была лишь иллюзией, внушённой ему годами упорства во грехе, виновного сознания и нечистой совести. В любом случае спустя мгновения, он лежал на земле, словно опрокинутый незримой взрывной волной, уставившись безжизненными глазами в звёздное небо, и во рту его копошились муравьи.






Двадцатая глава.

ВЫСТУПЛЕНИЕ В СЕНАТЕ




В последнее время Янина стала очень внимательной и чуткой к Джеку. Она не могла не знать, что происходит с Нилом на работе и на всякий случай проявляла чрезвычайную осторожность и заботу о муже. Вот и теперь, собирая его в служебную командировку в Алматы, она взялась полностью подготовить его к поездке, собрать и уложить все необходимые вещи в его чемодан. Разумеется, она и понятия не имела, что Джек подписал контракт с частным детективным агентством «Новые Пинкертоны», основным условием которого была круглосуточная слежка за ней в целях получения доказательств супружеской измены. В случае обнаружения таких фактов, частные детективы должны были незамедлительно связаться с полицией нравов и застать Янину врасплох с поличным, так, чтобы можно было привести неопровержимые доказательства при бракоразводном процессе в суде. Джек твёрдо решил отправить её домой без гроша в кармане, как только отыщется первый повод.

Сейчас он сидел с бутылкой «Бада» в нижней гостиной, напротив телевизора, сложив ноги на низкий столик перед собой и смотрел прямую трансляцию с внеочередного заседания Конгресса. Формальным поводом для слушаний был запрос президента о признании мексиканской Федерации наркокартелей террористической организацией и принятии закона о вводе войск в Мексику для защиты национальной безопасности США. Резолюция была принята большинством голосов депутатов Палаты представителей от обеих партий вчера, и вот теперь предстояло голосование Сената. Выступал Дуглас Периоли, новый директор ЦРУ. Его основным оппонентом был сенатор Маккейн. Все знали, что этот мудрый, уравновешенный по темпераменту и убелённый сединами ветеран, вернувшись с войны во Вьетнаме, всегда и везде выступал за укрепление мира во всём мире, отыскивая во всех случаях наиболее гуманные способы решения конфликтных вопросов, умно и иронично пресекая любые злобные выпады и провокации любых сторонников партии войны. Поэтому перед Периоли сегодня стояла трудная задача убедить Сенат в присутствии колосса американского пацифизма и человеколюбия. Его основным оружием должен был стать креативный отчёт Джека, любезно переданный ему Джеймсом Бошем.

– Достопочтенные сенаторы, уважаемые дамы и господа, – начал Периоли. Его бесстрастное самоуверенное лицо не выдавало и тени эмоций. – В руках у меня отчёт о совместной операции по сбору разведданных «Белоглавый орлан», проведённой межведомственной разведгруппой в городе Сьюдад Хуарес, штата Чихуахуа, Мексика. В состав группы были включены отборные инспекторы и эксперты ФБР, УБН и ЦРУ. Поводом для расследования послужило зверское убийство в Санта-Монике, на поверку оказавшееся ритуальным жертвоприношением тщательно законспирированной экстремистской группировки «Возрождение Ацтлана», раскинувшей свою подпольную сеть в большинстве юго-западных штатов нашей родины. Невинная жертва этого гнусного злодеяния, законопослушный гражданин США Джон Уильям Куанг отдал свою жизнь, по нашим сведениям, лишь потому, что группировка хотела получить благословение древнего ацтекского бога Тлалока. Его ритуальное убийство ознаменовало собой начало подрывной операции, направленной на насильственное отторжение нескольких штатов нашей страны с последующим объявлением суверенитета Народной Республики Ацтлан.

По залу Сената пронёсся гул. Периоли сделал паузу, отпил глоток воды из стакана и поправил очки. На нём был безупречно подогнанный под его поджарую фигуру тёмно-синий костюм с узкими лацканами и галстук цвета безоблачного июльского неба.

– Территориальные претензии упомянутой мной группировки простираются, в числе прочего, на штаты Техас, Калифорния, Аризона, Нью-Мексико, Невада, Юта, Флорида, а также на части штатов Вайоминг, Оклахома и Канзас. Тактической целью агитационно-пропагандистской деятельности группировки «Возрождение Ацтлана» в этих штатах является тайная подготовка референдума среди населения испаноязычного и латиноамериканского происхождения, с учётом голосов неграждан, пребывающих в США нелегально. Активные члены группировки находятся в прямом контакте с самым мощным наркокартелем сопредельного государства. Именно актив «Возрождения Ацтлана» стал связующим звеном между так называемой Федерацией подследственного Себастьяна Монтеса, известного также под прозвищем «Монтесума», и агентами влияния Кремля.

На этом месте речи Периоли со своего места встал, чтобы попросить слова сенатор Маккейн. Председатель заседания кивком разрешил ему говорить.

– Господин Периоли, прежде чем мы начнём говорить о знаменитой «русской угрозе», о которой мы так много слышали во время избирательной кампании госпожи избранного президента, начиная от хакеров и заканчивая телевещанием, мне хотелось бы призвать вас к максимальной аккуратности и объективности излагаемых сведений. Сегодня, когда наша родина едва оправляется от последствий тяжёлой экономической рецессии, мы меньше всего нуждаемся в нагнетании маккартистской истерии.

Послышался одобрительный ропот, раздалось даже несколько хлопков. Маккейн сел на место с удовлетворённым видом.

– Достопочтенный сенатор Маккейн, я благодарю Вас от лица Управления за Ваш комментарий и обязуюсь придерживаться только изложенных в отчёте фактов, скреплённых доказательствами, полученными в ходе разведывательных действий. Итак. Думаю всем достопочтенным сенаторам известно о том, что упомянутый мной наркокартель в течение последних трёх или четырёх десятилетий активно инвестировал в создание высокоразвитой инфраструктурной сети для незаконного проникновения на территорию Соединённых Штатов всеми возможными способами. Эта контрабандная сеть включает в себя разветвлённую систему подземных тоннелей, внушительный авиапарк летательных средств, предназначенных для полётов на недоступной для радаров низкой высоте, а также разнообразные способы морской доставки грузов и людей, надводные и подводные. Благодаря самоотверженной работе УБН, в частности мексиканской резидентуры этого Департамента, потоки контрабанды нелегальных веществ и рабочей силы значительно сократились. Прошу моего ассистента вывести на экран таблицу с блок-схемами, отражающими процессы сокращения контрабандных перевозок на южной границе. Достопочтенные сенаторы, сейчас на экранах вы можете видеть какое драматическое увеличение в объёмах изъятий нелегальных потоков произошло, начиная с того времени, как на пост главы мексиканской резидентуры УБН заступил Джеймс Бош, непосредственный участник операции «Белоглавый орлан».

Речь выступающего прервали бурные и продолжительные аплодисменты.

– Благодарю Вас, достопочтенные господа сенаторы, – продолжил Периоли, дождавшись, когда аплодисменты стихнут. – Наши специалисты в настоящее время работают с подследственным Монтесом, единоличным главой упомянутой мной Федерации наркокартелей, переведённым прошлой ночью по моему личному распоряжению на базу Гуантанамо, и он уже начал давать признательные показания. В частности, он уже подтвердил, что действительно вступал в переговоры с представителями «Возрождения Ацтлана» в Мехико. Ему был предложен портфель министра экономики в «Народной Республике Ацтлан», что подразумевало фактический контроль как над теневой экономикой, так и над реальным производственным и финансовым секторами будущего сепаратистского новообразования. В обмен он должен был предоставить свою инфраструктурную и логистическую сеть в полное распоряжение российских спецслужб, с тем чтобы обеспечить максимальные возможности для массового проникновения их спецназа, так называемых «зелёных человечков», на территорию Техаса для оказания вооружённой поддержки повстанцам в день референдума. Прошу моего ассистента вывести на экран спутниковые снимки, сделанные с приграничных территорий между Венесуэлой и Колумбией, контролируемых марксистскими повстанцами, сегодня утром. На этих снимках, достопочтенные сенаторы вы можете видеть передвижение больших групп вооружённых людей и боевой техники. Мы считаем, что на снимках запечатлены «зелёные человечки».

В разных концах зала Сената раздались издевательские смешки. Маккейн снова встал с места и попросил слова.

– Вы обязались, уважаемый синьор Периоли, придерживаться фактов и излагать аккуратную и объективную информацию. Чем Вы можете подкрепить Ваше утверждение о том, что на этих фотографиях мы действительно видим россиян?

– Прошу увеличить снимок, – обратился Периоли к ассистенту. – Теперь я прошу параллельно вывести на экран снимок с референдума в Крыму. Как видите, уважаемый господин Маккейн, на обоих снимках солдаты одеты в похожую военную форму зелёного цвета без опознавательных знаков. Слева от солдата на снимке из колумбийской сельвы вы можете видеть новейший бронетранспортёр российского производства, официально не входивший, согласно нашим разведданным, в последнюю партию закупок тяжёлой бронетехники, осуществлённой правительством Венесуэлы в прошлом сентябре. Но я скажу Вам больше. Вам известно, достопочтенные сенаторы, дамы и господа, что в день избрания сорок пятого президента Соединённых Штатов, в Техасе вспыхнуло массовое протестное движение, сразу же неудачно окрещённое в средствах массовой информации и социальных сетях «Текзитом». Сегодня у Центрального Разведывательного Управления есть все основания полагать, что за этим движением стоит подпольная экстремистская группировка «Возрождение Ацтлана», опекаемая и поддерживаемая российскими спецслужбами. Вчера вечером произошли инциденты со стрельбой на площади Дили в Далласе, в то время как в Хьюстоне активисты оккупировали здание городской ратуши. Прошу ассистента вывести на экран снимок из Хьюстона. На последней фотографии, полученной нами из Хьюстона, Вы можете наглядно видеть, достопочтенные господа сенаторы, кто на деле стоит за беспорядками в Техасе.

Впоследствии неизвестный агент ЦРУ в лыжной маске, изображённый на снимке, вывешивающим российский флаг из окна ратуши ровно на то количество мгновений, которого ему хватило для попадания в объектив камеры коллеги в штатском, дежурившего на улице, стал настоящим героем мировых информационных агентств. Дуглас Периоли снова поправил очки на носу. В зале Сената стояла гробовая тишина. Даже Маккейн глубоко задумался, и, казалось, перестал реагировать на происходящее. В этот момент председатель сессии вышел к президиуму и сообщил публике, что Сенатом получено экстренное сообщение от президента Клинтон.

– Достопочтенные сенаторы, дамы и господа, – зачитал председатель. – Территориальная целостность и суверенитет нашей родины находятся в опасности. Мексиканское государство уже давно наглядно демонстрирует собственную недееспособность в так называемой нарковойне против террористических группировок, постоянно устраивающих взрывы и покушения на политиков, судей, журналистов и американских консульских работников. Только что мною получена стенограмма допроса подследственного Монтеса из Гуантанамо, подтверждающую, что враг, воспользовавшись мексиканской брешью, перешёл в гибридное наступление и уже действует на территории США. Настоящим посланием я уведомляю вас, достопочтенные сенаторы, о подписанной мной Прокламации о введении чрезвычайного положения на территории штатов Техас, Калифорния, Аризона, Нью-Мексико, Невада, Юта, Флорида, Вайоминг, Оклахома и Канзас с мобилизацией Национальной гвардии. Призываю вас, дамы и господа, сплотиться в этот ответственный для нашей родины час, проявить мужество и проголосовать за резолюцию о признании мексиканской Федерации наркокартелей террористической организацией и о вводе войск в Мексику для защиты национальной безопасности США. С нами Бог!

Маккейн, внимательно вслушивавшийся в каждое слово зачитываемого председателем сообщения, повернулся к своим соседям по скамье и громко воскликнул: «Это неслыханно!». В этот раз он не просто поднялся, он стремительно вскочил и поднял правую руку.

– Сенатор Маккейн в третий раз просит слова, – бесстрастно констатировал председатель. – Что ж, выслушаем его в этот ответственный момент.

– Последний вопрос к господину Периоли, председатель. Можете ли Вы официально опровергнуть просочившийся в прессу проект контракта между неназванным иностранным правительством и консорциумом «Хиллбилли Реконстракшн», аффилированным с фондом Клинтонов, на весь объём работ по восстановлению разрушенных зданий и инфраструктуры на территории военных действий армии США, подлежащий присуждению на внеконкурсной основе?

– Без комментариев, – сухо ответил Периоли.

Отчаянный протестующий голос Маккейна заглушили негодующие голоса демократов. Парторганизатор фракции большинства тоже вскочил с места и неожиданно затянул гимн США звучным, чистым голосом. Сенаторы, все как один, начали вставать со своих мест и присоединяться к пению гимна. Это была блестящая импровизация. Телезрители, наблюдавшие за прямой трансляцией, в едином порыве вскакивали с мест и присоединялись к хору сенаторов. Америка слилась в едином патриотическом порыве. Латиноамериканские гетто замерли и опустели в ожидании неминуемых погромов.

В тот день Закон о вводе войск в Мексику был принят абсолютным большинством голосов Конгресса, «против» проголосовал только неутомимый миротворец Джон Маккейн.

Джек успел досмотреть прямую трансляцию с Капитолийского холма как раз перед тем, как служба такси сообщила ему, что за воротами особняка его дожидается кэб в аэропорт. Выходя из дома, он думал о том, что Джеймс Бош обещал ему место в мексиканской резидентуре, если он надумает слинять из страны. Он непременно напомнит ему об этом, когда вернётся из командировки, в случае развода. В дальнем конце улицы патруль Национальной гвардии проверял документы у пожилой пары «чиканос». Джек посмотрел на часы – он успеет на рейс засветло. Открыв дверцу такси, он обернулся. На пороге стояла его юная красивая жена. Она смотрела ему вслед любящими глазами и нежно улыбалась.





ЭПИЛОГ




«This could be anywhere… This could be everywhere!..»

Dead Kennedys, «Frankenchrist»[26]



Джек диктовал, Артур записывал. Совершенно невероятная история. Материал для нескольких авторских листов эпической журналистики Враг Америки, пытавшийся развалить эту великую державу, чтобы подорвать общемировые демократические ценности, погиб при невыясненных обстоятельствах в Алматы.