На короткое мгновение я гадаю, собирается ли она использовать его против меня. На её месте моё искушение было бы велико. Хоть я и не персуари, но чувствую, сколь глубока её ненависть ко мне.

Она убирает клинок в потайной карман её платья.

— Похоже, твой Сорока имеет большое влияние во дворце, Рен.

Даже Нурия не рискнула бы спуститься сюда за мной.

— Нет, я думаю, это был мой помощник, Лео. Он всегда был добр ко мне. Раньше я не знала, можно ли ему доверять, ведь он служит судье Мендесу, но теперь я уверена.

— Ну, может, ему это поручили. Завоевать твоё доверие.

— Всё может быть, — заставляю себя подняться. — Но зачем тогда нож?

Мои ноги сводит от холода. Чтобы согреться я хожу по камере, рассказывая Марго о жизни во дворце и поисках оружия. Оно должно быть всё ещё у принца. Но мы не можем продолжить борьбу, оставаясь в темнице.

— Мендес не сможет долго оставаться в стороне.

Я знаю его. Он обязательно попытается преподать мне урок.

— Мендес, — медленно говорит Марго. — Он причинял тебе вред… прежде?

Я качаю головой.

— Он всегда хорошо со мной обращался. Так он обратил меня на свою сторону, когда я была ребёнком, и он по-прежнему считает, что я не изменилась. Но я клянусь, Марго, я вытащу тебя отсюда, даже если мне придётся оставить за собой гору пустышек. Я обещала себе, что не стану монстром. Но если они хотят меня видеть только такой, то я дам им то, что они просят.

— Мы все для них просто монстры, разве нет? — спрашивает Марго, и я понимаю, что мы впервые говорили так долго, не поругавшись. — Мир?

Было бы мило, если бы это не происходило в темнице.

— Мир.

В скором времени мои силы совсем иссякают в этой сырой холодной камере, и мы обе ложимся на койку. Ткань дырявая, и сено с комками грязи вываливаются изнутри, но это всё равно лучше, чем на полу. Я пытаюсь не спать, но через мгновение уже погружаюсь в темноту.

***

Едва проснувшись, я тут подскакиваю на ноги.

— Марго! — кричу я, но её ответ заглушен кляпом во рту. Цепи лязгают, пока она пытается вырваться.

Некто затыкает мой рот грязной тряпкой и накрывает голову чёрной тканью. Я задыхаюсь от вони. Пытаюсь махать кулаками и пинаться, но стражник слишком силён. Они надевают на мою руку мужскую перчатку и защёлкивают кандалы на запястьях.

Кровь стучит у меня в ушах, предупреждая о чём-то, что я всё равно не смогу учесть. Слишком поздно. Так всё и кончится, да? В темноте. Вечной, непроглядной тьме.

— Посадите её здесь, — голос судьи Мендеса резкий и холодный. — А вторую — там.

Стражник толкает меня на стул и привязывает ноги к деревянным ножкам. Я кладу закованные ладони на колени. Я чувствую запах плесени и гнили. Вполне вероятно, что кто-то умер с этим мешком на голове.

— Закрой свой рот! — кричит незнакомый мне стражник. Какой-то скользкий звук, и Марго издаёт приглушённый вопль. Я видела, как Марго проходила и через худшее, но никогда не плакала. А сейчас я слышу хныканье, которое пронзает моё сердце. Я мотаю головой, выплёвывая ткань.

— Отпустите её, — прошу я, пытаясь не задохнуться от зловония. — Это я вас обманула.

— Я до тебя ещё дойду, Рената, — голос Мендеса звучит прямо передо мной. Даже с мешком на голове я чувствую его холодное дыхание. — Но пока я великодушно предоставляю тебе выбор, кто из твоих друзей-мятежников умрёт первым.

Ткань срывают с моей головы. Пот застилает мне глаза, и волосы свисают перед лицом. Но я замечаю членов своего отряда.

Саида и Эстебан прикованы к стене рядом с Марго. Теперь я понимаю, что хныкала не Марго. Это была Саида. Эстебан закипает от гнева, стиснув кляп в зубах. Из меня вырывается вопль, когда я вижу его раны. Кровь запеклась на его подбородке. Один его глаз распух и не открывается. Второй скользит от меня к Мендесу, и я вижу, как его злость превращается в ненависть.

— Это было умно с твоей стороны, — говорит Мендес, глядя на меня. — Ранить себя, чтобы спасти короля. Когда ты вернулась, я так хотел верить, что ты моя Рен и что ты сама пришла ко мне. Я позволил тебе разгуливать по дворцу в надежде, что ты выведешь нас на шпиона. Но осведомитель Иллана не доверял тебе настолько, чтобы раскрыть себя. Ты всегда была одинока.

Он подходит ко мне, и от каждого шага внутри меня всё скручивается. Я отворачиваю голову в сторону и прикусываю язык.

— Я разочарован, Рен. Мы ещё поработаем над тобой. А сейчас, я хочу узнать, как тебе удалось провести своих дружков во дворец, — он хватает меня за подбородок, впившись пальцами в челюсть.

Я плюю на него, и он отпускает меня, ударив по щеке.

— Ты могла бы вершить великие дела, Рената. Было глупо с моей стороны верить, что ты могла полностью вернуться ко мне. Ты повреждённая оболочка той девочки, что была когда-то. Ты никогда не станешь одной из них, что бы они ни говорили. Они никогда не будут тебе доверять.

— Ты заковал меня, — выдавливаю я.

— А что сделали шепчущие? Ты сама рассказывала мне об их жестокости. И вентари подтвердил твои слова. Похоже, ты просто переходишь из одной тюрьмы в другую. По крайней мере, здесь ты знаешь, что тебя ждёт. Сила. Преданность.

Голос Кастиана врывается в мои мысли: «Шепчущие хорошо научили тебя драться». Не до него сейчас.

— Не делай вид, что тебе не плевать на меня, — бросаю я Мендесу.


Его серые глаза увлажняются, но он часто моргает, сдерживая себя. Он чётко проговаривает каждое своё слово:

— Я защищал тебя, когда ты жила здесь. Ты ни в чём не нуждалась. Помнишь, как ты кричала, когда они забрали тебя у меня? Помнишь, как ты плакала и звала меня?

Мои воспоминания вырываются из Серости, краски заполняют пустоту, и я чувствую, как слёзы жгут мои глаза.

Маленькую девочку, потерявшуюся в лесу, поднимает на руки незнакомая женщина и уносит прочь.

— Пустите! Я не хочу с вами! Папа!

Я была той девочкой.

— Помню.

Его черты смягчаются, он заботливо проводит пальцами по моей щеке. Но серые глаза как айсберги.

— И всё же ты выбрала их. Ты ранила меня в самое сердце, Рената, — его выдержка испаряется, и я подскакиваю на месте, когда он в гневе хлопает по столу. — Ты предала меня! После всего, что я сделал для тебя. Я дал тебе дом, дважды.

Я кручу запястьями, но кандалы слишком надёжные.

— Ты дал дом орудию. Это всё, чем я когда-либо была для…

— И чем, по-твоему, ты была для шепчущих? — он усмехается, убирая растрепавшиеся волосы со своего лица. — Ты родилась орудием, Рената. Скажешь, что шепчущие считали тебя чем-то большим? Скажешь, что ты считала домом любое место, где они решали остановиться на ночь?

Я смотрю в глаза Марго. Думаю о её словах. Что именно я отказывалась от их дружбы. В этом была доля правды, но есть и моя собственная правда. Я не хочу ранить никого больше. Единственное место, которое я считала домом, было рядом с моими родителями. И с Дезом. Только ради этого стоило бороться.

— Отпусти их, — говорю. — Я буду твоим орудием, но отпусти их.

— Как благородно, но я думал, что чётко дал понять, чего я от тебя хочу. Выбирай, кто из них первым умрёт, Лина!

Лина? Всё, что он сказал до этого, вылетает из головы от этого имени. Я сбита с толку. С лица Мендеса сходят все краски, и его кулаки сжимаются, он переводит дыхание, как будто призрака увидел. Он резко отводит взгляд и поворачивается к маленькому деревянному столу у стены, разворачивая кожаный рулон, в котором лежат ножи и щипцы всех форм и размеров. Он выбирает скальпель с зубчатым лезвием. Мендес питает слабость к красивым вещам. Смертельно опасным вещам.

— Давай сюда девчонку, — говорит он стражнице. — Парень сломался слишком быстро.

Эстебан вздрагивает, я вижу, какие усилия он прилагает, чтобы не издать ни звука. Стражница так тихо стояла в углу, что чуть ли не сливалась с мебелью. Она прочищает горло и спрашивает:

— Которую, ваша честь?

— Захарианку с тёмными волосами. Вторая и часа не выдержит, судя по её виду, — он полирует лезвие и опускает его на стол. Берёт другое, с закругленным остриём и поднимает вверх, свет отражается в нём, скользя по комнате.

— Возьми меня вместо них, — молю его.

— Оставьте нас, — говорит Мендес стражникам.

— Но, Ваша честь, четверо на одного, — говорит мужчина.

— Они не могут использовать свою проклятую магию на мне, — говорит Мендес, и я задумываюсь, может ли у него быть та же защита, что и у принца Кастиана.

Когда стражники уходят, я осматриваю комнату на возможность побега. Мои руки закованы, что значительно всё усложняет. Если бы только у меня был…

Клинок.

Когда Мендес обращает всё своё внимание на Саиду на длинном деревянном столе, я тянусь к своей голове и вытаскиваю одну из шпилек, всё ещё зарытых в моих волосах. «Спасибо тебе, Лео», — мысленно благодарю его. Я зажимаю шпильку между двумя подушечками пальцев и направляю в замок. Я никогда не была так хороша в освобождении от оков, как Эстебан. Даже сейчас в его распахнутых глазах читается, что он мог бы это сделать гораздо лучше. Марго и Эстебан пытаются вырваться, кричат и гремят цепями, всячески отвлекая внимание Мендеса.

— До вас ещё дойдёт очередь, — говорит тот, указывая ещё одним блестящим ножом на Марго. — Ты сделала из меня глупца и лжеца в глазах короля, Рената. Этот избалованный недоносок-принц только и ждал возможности раздавить меня, и ты её ему предоставила.

Я вспоминаю, как Кастиан солгал ему после танца со мной. Как он что-то выговаривал Мендесу на балу. Гордых людей легко задеть. Это открытая рана, на которую я могу надавить.

— Знаешь, как принц Кастиан называет тебя за спиной? Слабаком, бесполезным мусором, исчерпавшим свои возможности, — лгу я.

Мендес резко поворачивает голову ко мне, и я замираю неподвижно. Кривая улыбка появляется на его лице.

— Я знаю тебя лучше, чем ты сама, Рената. Принц бы никогда не доверился тебе.

— Откуда такая уверенность? Он искал меня. Он хотел потанцевать со мной. Боишься, что тебя сместят? Что ж, тебе стоить бояться большего, когда Кастиан покончит с тобой.

Мендес опускает пальцы на стол с оружием. Он выбирает длинный, тонкий шип и в пару ему маленький молоточек. Моё сердце застревает в горле, не давая дышать.

— Используй лекарство на мне! — молю, как последний довод. — Я знаю, что оно делает. Используй его на мне, и отпусти её.

— Лекарство? Во имя ангелов, Рената, зачем, по-твоему, я уезжал? Лекарство должно быть защищено лучше, чем слабаком-принцем и новобранцами, у которых ещё усы расти не начали. Но если ты так этого хочешь, то уверяю тебя, ты лично его испытаешь.

— Что? — моё сердце падает. Я и не могла найти оружие во дворце. Но надежда ещё есть. Она всегда есть. Мендес не сказал бы мне, куда он ездил, но Нурия выдала его. Оружие находится в Соледаде.