Возможно ли, что Сириано, которые наняли и приютили её, которые верили в мирное сосуществование всех жителей Пуэрто-Леонеса, предали её, стоило ей ступить за порог? Внутри всё скрутило, измученное сердце сжалось ещё сильнее. Она отчаянно хотела… нуждалась в воздухе.

Она отогнала от себя мысли о предательстве и сосредоточилась на альмане, который все еще лежал в её кармане. Они не должны были его найти. Селеста ударила солдата по рукам, расцарапав открытый участок кожи между рукавом и перчаткой. Ей приходилось напрягать зрение, чтобы видеть сквозь чёрные всполохи.

— Достаточно, — принц поднял руку, и солдат ослабил хватку. — Мёртвые не говорят.

— Мало ты знаешь о мёртвых, — прохрипела Селеста, опустившись на колени. Закашлявшись, она оперлась ладонями о холодный каменный пол. Ей нужно было время подумать, но принц не отличался терпением. Она не отрывала взгляд от огня, пытаясь сосредоточиться. Перед тем как Родриг скончался от полученных травм, она поклялась сделать всё возможное, чтобы передать его альман шепчущим. Они должны были уже добраться. Если только, прежде чем прийти сюда, принц уже не добрался до них.

Только сейчас шпионка осознала, что отдых ей не грозит. По крайней мере, не в этой жизни. Её стареющее тело было бесполезно в бою. Всё, что у неё было, — это стеклянный пузырёк в кармане и её магия.

С прищуром глянув на принца, она прокрутила широкое медное кольцо на среднем пальце, и тут же ощутила прилив магии, пульсирующей в венах. Металл, как и всегда, усилил её способность к внушению. Первобытные вибрации пронеслись по всему телу, проникая в воздух, уплотняя его настолько, что лоб солдата покрылся испариной. Её дар был стар как мир, такой же древний, как деревья, как металлы и минералы, которые усиливали ту энергию, что бежала по венам и жаждала высвободиться. Селеста быстро отыскала слабые места в эмоциональном фоне. Стражники. Их страх перед ней было легко подчинить. Их мышцы сократились, окаменели, и они замерли изваяниями. Но принц был вне досягаемости. Нужно было подобраться к нему поближе. Так близко, чтобы коснуться.

— Слава звёздам, что твоя дражайшая матушка не дожила до того, чтобы увидеть, кем ты стал.

Как она и хотела, принц подошёл поближе. Она усилила свою магию. Пот стекал по острым скулам принца, одну из которых рассекал шрам в форме полумесяца. Только тогда Селеста Сан-Марина посмотрела прямо в глаза принца Кастиана — синие-синие, как море, в честь которого его назвали, — и встретилась со своим самым страшным кошмаром.

— Не смей говорить о ней, — Он зажал ей рот своей ладонью.

Как только он коснулся её, Селеста больше не медлила. Магия переходила из её тела в его, словно порывы ветра курсировали между ними. Закрыв глаза, она искала эмоцию, за которую могла бы ухватиться — жалость, ненависть, злость. Если бы только она смогла схватить ту самую, которая сделала юного принца таким жестоким, она бы вырвала её с корнем.

Своими способностями персуари1 она могла взять отголосок любой эмоции, жившей в другом человеке и вытащить на поверхность, усиливая его воздействие. Она знала все цвета человеческой души — сверкающую белую надежду, грязно-зелёную зависть, любовь цвета сочного граната. Но как ни пыталась сконцентрироваться на принце, она видела только невыразительный серый цвет.

Он отдёрнул руку от её лица, и женщина резко глотнула воздуха ртом, пытаясь восстановить дыхание. Её мысли метались. Все эмоции, чьи бы они ни были, имели цвет. Серый был только у тех, кто покидал этот мир, растворяясь в пустоте. Почему он был другим? Она никогда не слышала, чтобы магию мориа можно было блокировать. Магия вернулась к ней, и Селесте пришлось отпустить застывших стражников. Они рухнули на пол, но стоило их командиру взмахнуть рукой, мужчины заставили себя подняться и были снова наготове.

Принц злорадно улыбнулся.

— Неужели ты на самом деле думала, что я не обезопасил себя от твоей магии до нашей встречи?

— Что ты сделал с собой, Кастиан? — успела спросить Селеста перед тем, как грубые руки солдата схватили её за плечи и потащили к маленькому деревянному столу у очага. Стражник толкнул её на стул и приготовился удерживать на месте.

— Это ты сделала со мной, — сказал он тихо, только для неё. Она задыхалась от его ярости. — Я так долго мечтал найти тебя.

— Ты не сможешь найти нас всех. Королевство Мемория восстанет вновь.

— Хватит с меня твоих уловок и лжи! — отчеканил он каждое слово. — Я знаю всё, что ты сделала.

— Ты явно не в состоянии знать всё, что я когда-либо делала, милый принц, — Селеста хотела подразнить его, чтобы мужчина понял, что она не боится ни его самого, ни смерти. — Что хочет его высочество от скромной беглянки? Или войска короля настолько истощены, что ему некого было отправить посреди ночи, кроме своего единственного ребёнка? Мне казалось, ты любишь, когда на казни много зрителей.

— Я ничего не люблю, — выкрикнул принц, его гнев полыхал как зажжённый фитиль. — Где он?

— Мёртв, — выплюнула она. — Родриг мёртв.

Кастиан зарычал от недовольства и наклонился к её лицу:

— Да не этот шпион. Дез. Мне нужен Дез.

Селеста стиснула зубы. В ту минуту её магия была бессильна. Она пережила мятеж восемь лет назад, тюремное заключение, десятилетия в бегах, скрываясь и собирая информацию по всему Пуэрто-Леонесу. Но принца Кастиана ей не пережить, она это знала. Но пока альман был в надёжном месте, она могла примириться с этим.

— Если ты знаешь всё, что я когда-либо делала, мой принц, то ты должен знать, что я никогда тебе этого не скажу.

В её сердце не было места сожалению. Была только цель, и каждый чудовищный поступок, что она когда-либо совершила во благо своего народа, она бы повторила вновь.

Принц Кастиан скрестил руки на груди. Легкая улыбка играла на его губах, когда боковая дверь тихо приоткрылась.

— Тогда, быть может, ты скажешь ей.

Кровь в жилах Селесты застыла, когда ещё один стражник вышел из кухни и привёл с собой молодую девушку. Ум разведчицы изо всех сил пытался принять зелёную бледность оливковой кожи девушки. Исхудавшая, она выглядела так, словно её досуха выпили пиявки. Внезапно пришло осознание, и на глазах Селесты навернулись слёзы, которые, как ей казалось, уже давно высохли. Она знала эту девушку.

Люсия Самбрано, чтец мыслей из шепчущих, с сияющими карими глазами и звонким смехом, в который было сложно не влюбиться, — даже Родриг не устоял. Родриг, грязь с могилы которого была всё ещё под ногтями Селесты. Цепкий ум Люсии мог сравниться только с быстротой её ног — и то, и другое было полезно, когда она шпионила для Селесты в цитадели Кресценти. Селеста слышала, что Люсию пленили во время одной из вылазок, и после рассказов Родрига о том, что происходило в темницах, она опасалась худшего.

В тот момент она подумала, что самое страшное, что может случиться с мориа, — это медленная, мучительная смерть. Но теперь оказалось, что король нашёл вариант хуже смерти. Селеста не могла оторвать взгляд от Люсии. Глаза девушки были пустыми как дом, в котором погасли все огни. Её губы потрескались и покрылись белой плёнкой в уголках. Кости и вены Люсии были обтянуты тонкой кожей.

— Подойди ближе, Люсия, — приказал Кастиан.

Движения девушки, казалось, подчинялись голосу принца. Она сделала несколько медленных шагов. Её мёртвые глаза смотрели на огонь в очаге, что горел за спиной Селесты.

— Что ты с ней сделал? — спросила Селеста слабым голосом.

— То, что будет с каждым мориа, если ты не скажешь мне то, что я хочу знать.

Осознание пронзило всё её тело: Родриг был прав. Родриг был прав. Родриг был прав. Как теперь она сможет защитить альман? Кастиан был каким-то образом невосприимчив к её магии, но она могла попытаться направить все силы на стражников. А потом что? Она не смогла бы пройти мимо стражи на мосту без документов. Она должна была оставаться в доме, чтобы шепчущие смогли её найти — даже если бы её уже не было в живых.

— Таким будет твоё будущее, если ты не скажешь мне, где Дез, — Кастиан заговорил громче, в его голосе сквозило нетерпение.

На мгновение взгляд Селесты устремился к закрытой двери, где спали Сириано. Нет, любой бы уже проснулся. Они были мертвы. Или бросили её и ушли.


Теперь это не имело значения. Желудок Селесты сжался. У неё не было путей отступления, и осознание того, что ей предстояло сделать, нахлынуло на неё. Женщина едва успела отвернуться, как её вырвало. Солдат выругался и встряхнул руку, но один взгляд на князя Дорадо, — и он продолжил крепко держать плечо Селесты другой рукой.

— Я не буду повторять свой вопрос, — Лицо принца в нескольких дюймах от неё перекосило от злости. — Я просто сожгу эту деревню дотла вместе с тобой.

Селеста знала, что у неё было только одно мгновение, чтобы осуществить задуманное. Ей нужно было лишь спрятать альман так, чтобы другой мориа смог его найти. Шпионы Иллана были умны, в любом случае, она помолится Госпоже теней, чтобы та направила их. После этого она будет бороться так долго, как сможет, но живой не дастся.

Несмотря на боль… несмотря на желчь, которая наполнила её рот и грозила застрять в горле, Селеста засмеялась.

Один миг, одна жизнь.

Она хотела бы быть более полезной для шепчущих.

Принц сжал её волосы в кулаке, оттаскивая от солдата.

— Ты смеёшься над тем, что тебя ждёт?

Селеста моргнула, пытаясь сфокусировать взгляд, и уставилась на принца.

— Я смеюсь, потому что вам не победить. Мы пламя, которое никогда не погаснет.

И она ударила его лбом прямо в нос.

Он выпустил её и поднёс руку к лицу, по которому текла кровь.

Селеста освободилась и упала на пол, откатившись подальше. Её быстрые пальцы нашли спрятанную у сердца драгоценность. Стражник рванул к ней. Она схватила со стола масляную лампу и бросила в него. Стекло разбилось о его грудь и мужчина закричал, когда огонь охватил всю его одежду, мгновенно пропитавшуюся маслом.

Это была жуткая смерть, но её судьба будет иной. Она достала из кармана склянку и подняла повыше, чтобы принц увидел.

— Ты рехнулась! — вскрикнул он и тяжёлыми шагами стремительно двинулся к ней, чтобы остановить.

Селеста прошептала молитву Госпоже: «Прости меня. Прости мне былое. Прими меня в конце пути».

Она проглотила содержимое склянки и сунула в рот камень, который должна была защищать ценой жизни. Она чувствовала, как действовал яд, отравляющий её тело. Такой всепоглощающий холод она чувствовала лишь однажды, когда в детстве купалась в горных озёрах возле дома своей семьи. Закрывая глаза, Селеста могла видеть эту глубокую синюю воду, ощущать лёгкость, как от многочасового плавания, но она всё ещё могла слышать, как принц звал её по имени, как кричали стражники и трещало пламя в очаге.

На рассвете Селеста Сан-Марина устроила вторые похороны за ночь.

И пламя стало её могилой.



Глава 1

Со временем все горящие деревни начинают пахнуть одинаково.

С вершины холма я наблюдаю за тем, как огонь поглощает фермерскую деревню Эсмеральдас. Деревянные домики и глиняные крыши. Рулоны сена в море пожелтевшей травы. Спелые помидоры в огородах, кустарники тимьяна и лавровые деревья. Всё это типично для Пуэрто-Леонеса, но здесь, в восточной провинции королевства, огонь настиг ещё и ромашки.

Эти обманчиво горькие цветы с жёлтой сердцевиной и белыми продолговатыми лепестками ценятся своими целебными свойствами не только в нашем королевстве, но и на землях по ту сторону Кастинианского моря, обеспечивая стабильный приток золота и продовольствия в этот крошечный уголок страны. В Эсмеральдас, где ромашка растёт так безудержно, что заполняет целые поля, её приятный аромат с лёгкостью перебивает едкий запах домотканой шерсти и тряпичных кукол, которые в спешке побросали бегущие от огня местные жители.

Но ничто не перебьёт запах горящей плоти.

— Матерь всего… — произношу я слова молитвы. Эти слова мориа используют, когда кто-то переходит из этой жизни в следующую. Но я вспоминаю вспышки другого пламени, в ушах звучат отголоски тех беспомощных криков и воплей. В горле застревает ком. Я делаю глубокий вдох и пытаюсь успокоиться, но слова так и не срываются с моих губ. И я молюсь мысленно: «Матерь всего сущего, благослови эту душу на просторах неизвестности».

Я отворачиваюсь от огня и вижу тихо подошедшего ко мне Деза. Взгляд его медово-карих глаз охватывает картину, развернувшуюся перед нами. На его смуглой коже остались следы грязи, после того как мы пробирались через лес на северной границе Эсмеральдаса. Он проводит пальцами по густым чёрным прядям, быстро и коротко дыша в попытке восстановить самообладание. Мужчина тянется к мечу на бедре, словно ребёнок, который проверяет на месте ли его любимая игрушка.

— Я не понимаю, — говорит Дез.

Даже после всего пережитого нами, он ищет причину, почему плохие вещи случаются.

— А что здесь понимать? — звучит грубо, хотя моя злость направлена не на него. — Вместо шести дней мы уложились в четыре из чистого упрямства, но всё равно опоздали.

Мне хочется что-нибудь ударить. Я пинаю груду камней и тут же жалею об этом, когда вокруг нас поднимается пыль. Ветер меняет направление, отгоняя дым в другую сторону. Я крепко встаю на обе ноги, как будто твёрдая земля сможет успокоить бешеный стук моего сердца или надоедливый внутренний голос: «Слишком поздно. Ты приходишь всегда слишком поздно».

— Судя по всему, деревня горит уже полдня. Мы бы ни за что не смогли добраться сюда вовремя. Но торговля с Эсмеральдас приносит много золота. С чего бы Королевскому Правосудию её поджигать?

Я ослабляю шарф на шее.

— Селеста сообщила, что находка Родрига переломит ход войны. Они просто не хотели, чтобы мы это получили.

— Может, ещё есть надежда, — Дез поворачивается к деревне у подножия холма, в его глазах сияет решительность.

«Или все надежды напрасны», — думаю я.

Я не похожа на Деза. Другие шепчущие не приходят ко мне, чтобы я произнесла воодушевляющую речь и подарила им надежду. Наверное, это к лучшему, что во главе нашего отряда он, а не я. Мне известны только две истины: во-первых, Королевское Правосудие не остановится ни перед чем, пока не уничтожит всех своих врагов, во-вторых, мы ведём войну, в которой не сможем победить. Но я продолжаю борьбу, наверняка потому, что это моя единственная способность, или потому что альтернатива лишь смерть, а я не могу умереть, пока не расплачусь за все свои грехи.