С озорной ухмылкой на лице Дастин застегнул свои брюки, затем помог натянуть мне трусики и опустил вниз платье. Он даже пригладил мои волосы, а затем свои.
— Ничего не говори, — сказал он и нажал на кнопку.
Лифт снова начал движение, только мы двигались вниз. Я не могла прекратить хихикать, когда он отдал ключи назад администратору, сказав, что планы изменились.
— Это было потрясающе, кстати говоря, — произнес Дастин, заводя машину. — Как-нибудь нам стоит повторить.
— Согласна.
Одним сексуальным ходом, Дастин в очередной раз отправил все мои страхи и тревоги прочь. Единственное, что я сейчас чувствовала, — это пульсацию между ног, при воспоминании о нем там. Было удивительно, насколько потрясающей могла быть моя жизнь, даже с черным облаком, нависающим над головой.
Фестиваль оказался куда более веселым, чем я ожидала. Люди, собравшиеся у берегов озера Серендипити, были слишком заняты весельем, чтобы беспокоиться о моем пребывании там — по крайней мере, мне так показалось. Родители играли со своими детишками, пожилые люди сидели на складных стульях, наслаждаясь напитками, подростки ели гамбургеры и хот-доги, сидя на одеялах для пикника и глядя на воду.
Рейчел взяла с собой корзину для пикника и одеяло, предпочитая не присоединяться к нам на лодке Дастина. Она хотела наверстать упущенное со своими друзьями.
Когда мы с Дастином босиком шли по берегу, держась за руки, мне казалось, что я снова принадлежала обществу. Когда проходившие мимо здоровались, я не задавалась вопросом об их мотивах, не спрашивала себя, были ли они искренними. Распустила волосы и позволила себе наслаждаться ночью с мужчиной, которого любила.
Края маленькой белой лодки были украшены цветами, а посередине стояли два белых ведерка, наполненных свежими красными и белыми лепестками роз. От них исходил райский аромат.
Дастин помог мне ступить на лодку, и мы сели на белые мягкие сиденья.
— Все так красиво, — сказала я, глядя на шампанское.
Долгое время я была против алкоголя, но затем стала наслаждаться бокалом вина или шампанского время от времени. Я давно поняла и решила, что один бокал не превратит меня в алкоголичку, какой была моя мать.
— Я рад, что тебе нравится, — поцеловав меня, Дастин еще несколько мгновений удерживал мое лицо, зажав ладонями. — Я так тобой горжусь. И, черт возьми, тем, что могу назвать тебя своей девушкой.
— Спасибо. Я люблю тебя.
Когда наступила полночь, мы плавали посреди озера. Мы вместе со всеми, стоявшими на берегу и плавающими на других лодках выбросили наши лепестки за борт. Люди ликовали, играла музыка и счастье пронизывало воздух и просачивалось в мои кости.
Я чувствовала радость, любовь, свободу. Молилась, чтобы эти чувства остались со мной настолько долго, насколько это было возможно, чтобы оно сопровождало меня в новый день, новую неделю, месяц и, возможно, даже дольше. Я не хотела его отпускать и цеплялась за счастье, которое упало мне на колени, даже когда не верила, что заслужила его. Даже когда знала, что это ненадолго.
Глава 16
Я свернула на Сидар-стрит с включенной на полную громкость станцией кантри-музыки по радио, когда возвращалась домой после быстрого ужина с Беккой в кафетерии Серендипити Мемориал до того, как она отправилась на ночную смену.
Ощущая себя свободной и счастливой, я открыла окно и вдохнула в легкие свежий летний воздух. Я снова чувствовала себя живой, словно груз моих проблем скатился с плеч. Я никогда не была той, кто подпевает радио, но в этот раз сделала это. Меня не волновало, что мое пение можно было сравнить со звуком, когда ногтями проводят по школьной доске, по крайней мере, я так думала. Но все равно пела.
Когда я взглянула в зеркало заднего вида, то заметила полицейскую машину позади с мигающими огнями. Я нахмурилась, когда воздух заполнил звук сирены. Они направлялись куда-то в другое место или останавливали меня? Я посмотрела на дорогу впереди, а потом сзади. В это время ночи здесь не было других машин.
Я не сделала ничего плохого. Не превышала скорость, не пила и даже не ехала слишком медленно — если это могло быть проблемой. Моим единственным проступком было то, что я была впервые за долгое время очень счастлива. Я улыбнулась, когда притормозила. Если быть честной, испытывать счастье за последнюю пару лет казалось преступлением. Как только я пыталась быть счастливой, его тут же вырывали из моих рук, и каким-то образом я оказывалась наказанной. Но сегодня ничто не сможет испортить мое настроение. Я буду держаться за эти добрые чувства, что бы ни случилось на моем пути.
Полицейская машина приблизилась почти вплотную к моей, и я поняла сообщение. Я была у них на радаре.
Покачав головой, я еще больше сбавила скорость и остановила машину, съехав на обочину. Полицейская машина остановилась позади моей и открылась дверь.
В зеркале заднего вида я наблюдала за тем, как полицейский, медленными шагами приближался к моей машине. Он был высокий и, казалось, хорошо сложен под униформой. Мне всегда нравились мужчины в униформе. Мне следует попросить Дастина примерить одну для развлечения как-нибудь.
Песок и гравий захрустел под сапогами полицейского, когда он подошел ближе.
Он наклонился к моему открытому окну, и мое дыхание застряло в моих легких. Мое сердце почти лопнуло, и капельки пота выступили на лбу.
Я попыталась закричать, двигаться, завести машину, но внезапный холодок, пронзивший меня до глубины души при виде его, сковал мое тело и разум.
— Скучала по мне? — произнес Джуд своим опасным низким голосом.
Под козырьком кепки, его глаза светились напряженностью и торжеством. Он выглядел ухоженным и утонченным, как в тот день, когда я впервые увидела его. Волосы, выглядывающие из-под кепки, казались чуть светлее, чем я помнила, но металлическая синева его глаз, очерченный подбородок и полные губы были безошибочно узнаваемыми. Мускусный запах его одеколона вызвал во мне ту же реакцию, что и всегда — страх и отвращение. Это был он, без сомнений. Но ведь это не могло быть правдой. Как он мог быть жив, когда он умер два года назад? Он сгорел заживо! Были ли это вообще возможно? Неужели я сходила с ума?
— Выбирайся из машины, — сказал он, его лицо исказилось от ярости. — Неужели ты думала, что тебе так долго будет сходить твое плохое поведение? Пришло время для твоего наказания.
Когда я не двинулась с места — просто не могла — он потянулся к ручке двери и сам ее открыл.
Затем юркнул в машину и схватил меня за предплечье. Сила для борьбы начала возвращаться ко мне порывами. Я боролась с ним зубами и ногтями, толкалась и пиная, царапая его кожу, но он был слишком силен для меня. Не успела я опомниться, как оказалась на улице, распластавшаяся спиной на гравии, мелкие камешки впивались в мою кожу сквозь тонкую ткань атласного топа.
Когда я продолжила бороться с ним, он с силой ударил меня по лицу и навалился на меня, придавив меня за руки.
Затем Джуд потянулся, чтобы расстегнуть ширинку на брюках, и я открыла глаза и закричала. Потом резко захлопнула их, желая, чтобы все это оказалось лишь плохим сном, когда я снова открою их.
И в этот момент кое-что изменилось. Я почувствовала легкость, и боль в спине исчезла. Больше я не слышала вой сирен и не ощущала запах его одеколона.
Я распахнула глаза. Я лежала в кровати. Начала хныкать и плакать, когда облегчение наполнило мое тело. Джуд был мертв. Он больше не мог причинить мне боль. Даже когда эта реальность осела в моем разуме, я продолжала плакать, уткнувшись в подушку — рана в моей груди снова начала кровоточить. Это был просто кошмар, но он ощущался таким реальным. Мо сердце продолжало колотиться и ощущение его руки на моем предплечье все еще оставалось со мной.
Проплакав по крайней мере, час, я выбралась из кровати и приняла долгий, горячий душ. Затем я долгое время сидела на краю своей кровати, глядя в никуда. Три часа утра было слишком рано, чтобы начать свой день, но вернуться ко сну не было вариантом. Не сегодня. Как и звонок Дастину, чтобы он меня утешил. Я не хотела беспокоить его, когда он был так далеко, в Дубае.
Но не было никакого способа, что я смогу стряхнуть от себя ощущение этого кошмара, пока не поговорю об этом с кем-нибудь. Ощущая себя виноватой за то, что потревожу ее во время работы, я попыталась дозвониться до Бекки.
— Мы друзья, ты можешь звонить мне в любое время. Если я не подниму, то перезвоню тебе. Я все равно собиралась сделать перерыв. Что случилось? Ты встревожена.
Я вздохнула.
— Мне снился Джуд.
— И в твоем случае это вполне нормально. Твое подсознание все еще зациклено на нем.
— Я знаю. Просто это… в этот раз все ощущалось таким реальным, — провела рукой по спутанным волосам и посмотрела на окно, чтобы убедиться, что оно было до сих пор закрыто. — Это было совсем по-другому, чем в прошлые разы.
Я рассказала ей, что случилось во сне, и на другом конце услышала, как она прерывисто вдохнула.
— Хейли, мне так жаль, детка. Но помни одно: Джуд мертв. Он мертв уже два года. И не вернется назад.
— Я знаю, — сказала, прикусив нижнюю губу. — Хотела бы я, чтобы и мой разум поверил в это.
— А ты когда-нибудь закрывала этот вопрос? По-настоящему? Я имею в виду, была ты на его похоронах или что-то в этом роде?
Я покачала головой, будто бы она могла меня видеть.
— Я сказала им делать все, что нужно с его останками. Я никогда больше не хотела иметь ничего общего с ним.
— Ну вот, — в голосе Бекки послышалась нотка триумфа. — Тебе нужно покончить с этим, милая. Я не говорю, что это решит все проблемы, но стоит попробовать.
— Я не знаю, как могу это сделать. Однажды Гарретт посоветовал мне написать ему письмо и сжечь его. Ну, знаешь, высказать в нем как сильно и глубоко он меня ранил. Он сказал, что таким способом это может помочь мне отпустить его и освободиться от негативных эмоций.
— Это помогло?
— Да, в тот момент, когда я сожгла письмо. Хотя это облегчение длилось всего пару часов.
— Почему бы не попробовать что-то другое?
— Понятия не имею, что можно сделать.
— Дорогая, мне нужно сходить проверить одного пациента. Извини. Подумай над парой идей. Я позвоню тебе после своей смены, чтобы ты смогла со мной ими поделиться.
— Так и сделаю. Спасибо тебе большое, Бекка. Поговорим позже.
Положив трубку, я взяла блокнот и ручку и начала записывать. Мне удалось придумать пять идей: некоторые из них звучали нелепо, но помогало знание того, что были варианты, которые могли помочь мне отпустить Джуда.
Я сложила лист бумаги и сунула его в свою сумочку, и вместо того, чтобы вернуться в кровать, я включила по телевизору милую комедию. Я уснула прежде, чем она закончилась.
Меня разбудил звонок от Бекки. Она была довольна некоторыми моими идеями, в особенности одной.
— Знаю, это пугает, и вероятно, ты подвергнешь себя большой боли, но, возможно, тебе нужно встретиться с болью лицом к лицу, чтобы отпустить ее.
— Может быть, — я решила, что так и сделаю. — Я сделаю звонок.
Позже в тот день, я посмеялась над собой. Я отказалась от помощи Гарретта. Потому что хотела сделать это сама, но на самом деле, я делала это не одна. Сейчас, вместо него я опиралась на Бекку. Но в каком-то смысле это помогало — опираться на кого-то, кто знал меня гораздо глубже, и кто видел мои самые глубокие, самые темные шрамы. Кто-то, кто не был Дастином.
Делать шаги к пути по выздоровлению будет полезным не только для меня. Я делала это ради Дастина и всех остальных, кто контактировал со мной. Это позволит мне не испортить отношения, которые я завела с другими людьми.
Будь ты проклят, Джуд. Катись ты уже к черту.
Глава 17
Мое сердце бешено колотилось, и ладони, которыми я держала руль, вспотели.
Прежде чем покинуть квартиру, я позвонила Дастину в Дубай, но он обедал с инвестором и не мог говорить. Все, что я смогла сказать, что у меня внезапно появилась съемка за городом, где я и проведу ночь. Ненавидела лгать ему, но не могла дать мужчине возможность попытаться отговорить меня от того, что должно было быть сделано.
— Ничего не говори, — сказал он и нажал на кнопку.
Лифт снова начал движение, только мы двигались вниз. Я не могла прекратить хихикать, когда он отдал ключи назад администратору, сказав, что планы изменились.
— Это было потрясающе, кстати говоря, — произнес Дастин, заводя машину. — Как-нибудь нам стоит повторить.
— Согласна.
Одним сексуальным ходом, Дастин в очередной раз отправил все мои страхи и тревоги прочь. Единственное, что я сейчас чувствовала, — это пульсацию между ног, при воспоминании о нем там. Было удивительно, насколько потрясающей могла быть моя жизнь, даже с черным облаком, нависающим над головой.
Фестиваль оказался куда более веселым, чем я ожидала. Люди, собравшиеся у берегов озера Серендипити, были слишком заняты весельем, чтобы беспокоиться о моем пребывании там — по крайней мере, мне так показалось. Родители играли со своими детишками, пожилые люди сидели на складных стульях, наслаждаясь напитками, подростки ели гамбургеры и хот-доги, сидя на одеялах для пикника и глядя на воду.
Рейчел взяла с собой корзину для пикника и одеяло, предпочитая не присоединяться к нам на лодке Дастина. Она хотела наверстать упущенное со своими друзьями.
Когда мы с Дастином босиком шли по берегу, держась за руки, мне казалось, что я снова принадлежала обществу. Когда проходившие мимо здоровались, я не задавалась вопросом об их мотивах, не спрашивала себя, были ли они искренними. Распустила волосы и позволила себе наслаждаться ночью с мужчиной, которого любила.
Края маленькой белой лодки были украшены цветами, а посередине стояли два белых ведерка, наполненных свежими красными и белыми лепестками роз. От них исходил райский аромат.
Дастин помог мне ступить на лодку, и мы сели на белые мягкие сиденья.
— Все так красиво, — сказала я, глядя на шампанское.
Долгое время я была против алкоголя, но затем стала наслаждаться бокалом вина или шампанского время от времени. Я давно поняла и решила, что один бокал не превратит меня в алкоголичку, какой была моя мать.
— Я рад, что тебе нравится, — поцеловав меня, Дастин еще несколько мгновений удерживал мое лицо, зажав ладонями. — Я так тобой горжусь. И, черт возьми, тем, что могу назвать тебя своей девушкой.
— Спасибо. Я люблю тебя.
Когда наступила полночь, мы плавали посреди озера. Мы вместе со всеми, стоявшими на берегу и плавающими на других лодках выбросили наши лепестки за борт. Люди ликовали, играла музыка и счастье пронизывало воздух и просачивалось в мои кости.
Я чувствовала радость, любовь, свободу. Молилась, чтобы эти чувства остались со мной настолько долго, насколько это было возможно, чтобы оно сопровождало меня в новый день, новую неделю, месяц и, возможно, даже дольше. Я не хотела его отпускать и цеплялась за счастье, которое упало мне на колени, даже когда не верила, что заслужила его. Даже когда знала, что это ненадолго.
Глава 16
Я свернула на Сидар-стрит с включенной на полную громкость станцией кантри-музыки по радио, когда возвращалась домой после быстрого ужина с Беккой в кафетерии Серендипити Мемориал до того, как она отправилась на ночную смену.
Ощущая себя свободной и счастливой, я открыла окно и вдохнула в легкие свежий летний воздух. Я снова чувствовала себя живой, словно груз моих проблем скатился с плеч. Я никогда не была той, кто подпевает радио, но в этот раз сделала это. Меня не волновало, что мое пение можно было сравнить со звуком, когда ногтями проводят по школьной доске, по крайней мере, я так думала. Но все равно пела.
Когда я взглянула в зеркало заднего вида, то заметила полицейскую машину позади с мигающими огнями. Я нахмурилась, когда воздух заполнил звук сирены. Они направлялись куда-то в другое место или останавливали меня? Я посмотрела на дорогу впереди, а потом сзади. В это время ночи здесь не было других машин.
Я не сделала ничего плохого. Не превышала скорость, не пила и даже не ехала слишком медленно — если это могло быть проблемой. Моим единственным проступком было то, что я была впервые за долгое время очень счастлива. Я улыбнулась, когда притормозила. Если быть честной, испытывать счастье за последнюю пару лет казалось преступлением. Как только я пыталась быть счастливой, его тут же вырывали из моих рук, и каким-то образом я оказывалась наказанной. Но сегодня ничто не сможет испортить мое настроение. Я буду держаться за эти добрые чувства, что бы ни случилось на моем пути.
Полицейская машина приблизилась почти вплотную к моей, и я поняла сообщение. Я была у них на радаре.
Покачав головой, я еще больше сбавила скорость и остановила машину, съехав на обочину. Полицейская машина остановилась позади моей и открылась дверь.
В зеркале заднего вида я наблюдала за тем, как полицейский, медленными шагами приближался к моей машине. Он был высокий и, казалось, хорошо сложен под униформой. Мне всегда нравились мужчины в униформе. Мне следует попросить Дастина примерить одну для развлечения как-нибудь.
Песок и гравий захрустел под сапогами полицейского, когда он подошел ближе.
Он наклонился к моему открытому окну, и мое дыхание застряло в моих легких. Мое сердце почти лопнуло, и капельки пота выступили на лбу.
Я попыталась закричать, двигаться, завести машину, но внезапный холодок, пронзивший меня до глубины души при виде его, сковал мое тело и разум.
— Скучала по мне? — произнес Джуд своим опасным низким голосом.
Под козырьком кепки, его глаза светились напряженностью и торжеством. Он выглядел ухоженным и утонченным, как в тот день, когда я впервые увидела его. Волосы, выглядывающие из-под кепки, казались чуть светлее, чем я помнила, но металлическая синева его глаз, очерченный подбородок и полные губы были безошибочно узнаваемыми. Мускусный запах его одеколона вызвал во мне ту же реакцию, что и всегда — страх и отвращение. Это был он, без сомнений. Но ведь это не могло быть правдой. Как он мог быть жив, когда он умер два года назад? Он сгорел заживо! Были ли это вообще возможно? Неужели я сходила с ума?
— Выбирайся из машины, — сказал он, его лицо исказилось от ярости. — Неужели ты думала, что тебе так долго будет сходить твое плохое поведение? Пришло время для твоего наказания.
Когда я не двинулась с места — просто не могла — он потянулся к ручке двери и сам ее открыл.
Затем юркнул в машину и схватил меня за предплечье. Сила для борьбы начала возвращаться ко мне порывами. Я боролась с ним зубами и ногтями, толкалась и пиная, царапая его кожу, но он был слишком силен для меня. Не успела я опомниться, как оказалась на улице, распластавшаяся спиной на гравии, мелкие камешки впивались в мою кожу сквозь тонкую ткань атласного топа.
Когда я продолжила бороться с ним, он с силой ударил меня по лицу и навалился на меня, придавив меня за руки.
Затем Джуд потянулся, чтобы расстегнуть ширинку на брюках, и я открыла глаза и закричала. Потом резко захлопнула их, желая, чтобы все это оказалось лишь плохим сном, когда я снова открою их.
И в этот момент кое-что изменилось. Я почувствовала легкость, и боль в спине исчезла. Больше я не слышала вой сирен и не ощущала запах его одеколона.
Я распахнула глаза. Я лежала в кровати. Начала хныкать и плакать, когда облегчение наполнило мое тело. Джуд был мертв. Он больше не мог причинить мне боль. Даже когда эта реальность осела в моем разуме, я продолжала плакать, уткнувшись в подушку — рана в моей груди снова начала кровоточить. Это был просто кошмар, но он ощущался таким реальным. Мо сердце продолжало колотиться и ощущение его руки на моем предплечье все еще оставалось со мной.
Проплакав по крайней мере, час, я выбралась из кровати и приняла долгий, горячий душ. Затем я долгое время сидела на краю своей кровати, глядя в никуда. Три часа утра было слишком рано, чтобы начать свой день, но вернуться ко сну не было вариантом. Не сегодня. Как и звонок Дастину, чтобы он меня утешил. Я не хотела беспокоить его, когда он был так далеко, в Дубае.
Но не было никакого способа, что я смогу стряхнуть от себя ощущение этого кошмара, пока не поговорю об этом с кем-нибудь. Ощущая себя виноватой за то, что потревожу ее во время работы, я попыталась дозвониться до Бекки.
— Мы друзья, ты можешь звонить мне в любое время. Если я не подниму, то перезвоню тебе. Я все равно собиралась сделать перерыв. Что случилось? Ты встревожена.
Я вздохнула.
— Мне снился Джуд.
— И в твоем случае это вполне нормально. Твое подсознание все еще зациклено на нем.
— Я знаю. Просто это… в этот раз все ощущалось таким реальным, — провела рукой по спутанным волосам и посмотрела на окно, чтобы убедиться, что оно было до сих пор закрыто. — Это было совсем по-другому, чем в прошлые разы.
Я рассказала ей, что случилось во сне, и на другом конце услышала, как она прерывисто вдохнула.
— Хейли, мне так жаль, детка. Но помни одно: Джуд мертв. Он мертв уже два года. И не вернется назад.
— Я знаю, — сказала, прикусив нижнюю губу. — Хотела бы я, чтобы и мой разум поверил в это.
— А ты когда-нибудь закрывала этот вопрос? По-настоящему? Я имею в виду, была ты на его похоронах или что-то в этом роде?
Я покачала головой, будто бы она могла меня видеть.
— Я сказала им делать все, что нужно с его останками. Я никогда больше не хотела иметь ничего общего с ним.
— Ну вот, — в голосе Бекки послышалась нотка триумфа. — Тебе нужно покончить с этим, милая. Я не говорю, что это решит все проблемы, но стоит попробовать.
— Я не знаю, как могу это сделать. Однажды Гарретт посоветовал мне написать ему письмо и сжечь его. Ну, знаешь, высказать в нем как сильно и глубоко он меня ранил. Он сказал, что таким способом это может помочь мне отпустить его и освободиться от негативных эмоций.
— Это помогло?
— Да, в тот момент, когда я сожгла письмо. Хотя это облегчение длилось всего пару часов.
— Почему бы не попробовать что-то другое?
— Понятия не имею, что можно сделать.
— Дорогая, мне нужно сходить проверить одного пациента. Извини. Подумай над парой идей. Я позвоню тебе после своей смены, чтобы ты смогла со мной ими поделиться.
— Так и сделаю. Спасибо тебе большое, Бекка. Поговорим позже.
Положив трубку, я взяла блокнот и ручку и начала записывать. Мне удалось придумать пять идей: некоторые из них звучали нелепо, но помогало знание того, что были варианты, которые могли помочь мне отпустить Джуда.
Я сложила лист бумаги и сунула его в свою сумочку, и вместо того, чтобы вернуться в кровать, я включила по телевизору милую комедию. Я уснула прежде, чем она закончилась.
Меня разбудил звонок от Бекки. Она была довольна некоторыми моими идеями, в особенности одной.
— Знаю, это пугает, и вероятно, ты подвергнешь себя большой боли, но, возможно, тебе нужно встретиться с болью лицом к лицу, чтобы отпустить ее.
— Может быть, — я решила, что так и сделаю. — Я сделаю звонок.
Позже в тот день, я посмеялась над собой. Я отказалась от помощи Гарретта. Потому что хотела сделать это сама, но на самом деле, я делала это не одна. Сейчас, вместо него я опиралась на Бекку. Но в каком-то смысле это помогало — опираться на кого-то, кто знал меня гораздо глубже, и кто видел мои самые глубокие, самые темные шрамы. Кто-то, кто не был Дастином.
Делать шаги к пути по выздоровлению будет полезным не только для меня. Я делала это ради Дастина и всех остальных, кто контактировал со мной. Это позволит мне не испортить отношения, которые я завела с другими людьми.
Будь ты проклят, Джуд. Катись ты уже к черту.
Глава 17
Мое сердце бешено колотилось, и ладони, которыми я держала руль, вспотели.
Прежде чем покинуть квартиру, я позвонила Дастину в Дубай, но он обедал с инвестором и не мог говорить. Все, что я смогла сказать, что у меня внезапно появилась съемка за городом, где я и проведу ночь. Ненавидела лгать ему, но не могла дать мужчине возможность попытаться отговорить меня от того, что должно было быть сделано.