Эри вбежала в комнату, заплаканная и растерянная. Остановилась возле моего стола, потом села на кровать и замолчала.
– Эри? Что такое?
– Тар! – попыталась что-то объяснить соседка.
– Что с ним? – В моей голове сложились уже тысячи картин несчастных случаев, могущих произойти с Таром.
– Его поймали на дурманящих зельях!
А вот этой картинки не сложилось как-то. Он не был похож на наркомана.
– Тар принимает дурман?!
– Нет, конечно.
– Распространяет?
– Дейна! – укоризненно воскликнула Эри. – Он не такой! Как ты могла подумать?
– Прости, – я пожала плечами, – всякое бывает. Кто его поймал и как вообще это случилось?
– Директор поймал, – вздохнула Эри.
– Сам директор? Да как?!
– Не знаю, на тренировке к Тару подошли его ребята из охраны и увели. В его сумке нашли дурманящие зелья, Дейна, какие-то из запрещенных! Они его не просто исключат, они его посадят!
– Подожди, запрещенные? Ты уверена?
Запрещенными назывались дурманящие зелья, способные не просто дарить эйфорию – разрушать организм, отключать сознание, способные подчинять и подавлять инстинкты самосохранения. Я не могла поверить, что Тар мог таскать в сумке такие вещи. Даже если он и занимался распространением запрещенных зелий (в чем я сильно сомневалась), не идиот же он!
– Он не виновен! – продолжала скулить Эри.
– Я знаю. Это Смиль.
– Что? Почему Смиль?
– У него был какой-то дурман там, на озере. Тогда я не подумала, что он запрещенный, хотя могла бы догадаться. Ему наверняка сообщили, кто нашел их у источника, как и то, что моей одежды там не обнаружили. Решил отомстить.
– И что делать? Дать им просто так исключить Тара?
– Нет. Идем!
– Куда? – Эри с готовностью вскочила.
– К директору. Будем объясняться.
Я почему-то твердо была уверена, что директор нас выслушает и – что главное – поверит нам. Почему-то я не задумывалась о том, что в глазах взрослого мага мы с Эри – две маленькие девчонки, пытающиеся защитить друга, который пользовался нашим доверием. Все это в полной мере я поняла, когда Кэдерн, выслушав мою сбивчивую речь, произнес:
– Я умею читать, Сормат. Я читал дело Тара, и я знаю, какой он хороший студент. В ваших словах я не увидел ни одного доказательства. Вдобавок ко всему вы еще и приплели сюда студента, который лежит в больнице, пострадавшего в ходе жестокого нападения. Сормат, вон из кабинета, иначе я подумаю, что вы причастны к этому делу!
Ох как мне в такие моменты хотелось перестать прятаться и позволить глазам сверкнуть серебряным огнем!
– Господин директор, – я лишь улыбнулась, – вы совершаете большую ошибку. Подозреваю, вы знаете, что Тар невиновен, но не можете доказать. Мне достоверно известно, что Смиль – который, как вы выразились, пострадавший – в момент нападения на одинокую однокурсницу имел с собой весьма подозрительное вещество, обнаруженное потом у Тара в сумке. Вам ведь ничего не известно об инциденте, упомянутом мной? Так я и думала. Поэтому не делайте преждевременных выводов.
– О чем вы говорите, Сормат? – Медные глаза Кэдерна потемнели. – Что делал Смиль у источника? Напал на вас?!
– Я этого не сказала. Я лишь упомянула, что там была девушка, не более. Вас должен интересовать флакон с наркотиком.
– Сормат, не испытывайте мое терпение. Если вам хоть что-нибудь известно о том, кто утром в воскресенье искалечил двоих студентов, я приказываю вам все рассказать. Вы еще не доросли до того, чтобы играть со мной на равных. Есть что сказать – говорите, нет – оставьте свою речь для защиты диплома. Мы не дипломаты, чтобы обходить острые углы.
– Господин директор. – Я подошла к нему почти вплотную и закатала рукав ученической рубашки. – Это – неопровержимое доказательство того, что Смиль – ублюдок и что обожженная спина – его счастье и награда. Я могу пойти с этим к страже, они наверняка найдут способ проверить мои слова. Не стоит говорить, что тогда Смиль сядет, а его отец, кем бы он ни был, устроит всем нам веселенькую жизнь. Университет прогремит на всю страну. Я не хочу скандала, но не позволю Смилю подставлять моих друзей. Срок для расследования неделя, верно? Дайте мне это время, и я заставлю Смиля признаться.
Кэдерн шокированно смотрел на синие следы пальцев на моей руке, оставленные Смилем.
– Я не могу позволить вам проводить какие бы то ни было расследования, – наконец сказал он.
– Их и не будет. Смиль признается, когда поймет, что ему грозит. Я напишу уведомительное письмо, что передаю дело в суд.
– Сормат, если то, о чем вы говорите, имело место быть, я просто обязан исключить Смиля.
– Исключите. Потому что он принес в университет запрещенные зелья, а не за то, что пытался изнасиловать меня.
– За это…
– Об этом будут говорить очень долго. Господин директор, у меня пожилые родители. Я – незамужняя молодая ведьма. С восемью баллами резерва, кстати. Вам что, меня не жалко?
Кэдерн смотрел на меня как-то растерянно и удивленно. То ли не ожидал таких новостей о делишках Смиля, то ли поразился моему весьма непочтительному тону.
– Пишите, – наконец вздохнул директор. – Пишите свое письмо. Если Смиль признается, я его исключу и не стану поднимать шум. Тара отпущу. Если нет…
– Признается, – кивнула я. – Спасибо.
– Дейна, – окликнул меня Кэдерн, когда я уже подошла к двери, – вы должны были попросить о помощи.
– Я и сама, как видите, справилась.
– Игнет останется слепым…
– А сколькие остались инвалидами из-за их зелий?..
Я не собиралась писать письмо Смилю. И дураку ясно, что он на него не отреагирует. Поэтому предстояло решить вопрос по-другому. Мне показалось, что об этом же думал Кэдерн, когда соглашался, но предпочел не раздувать скандала, давая мне возможность все решить самостоятельно.
Единственный намек, который я не поняла, – его слова об Игнете. Мне было жаль, что парень останется слепым, но… трое на одну девушку с наркотиком и весьма жуткими намерениями? Это, как мне казалось, давало карт-бланш на любой вид самозащиты.
Эри нервничала. Оно и понятно: Тар под домашним арестом, к нему никого не пускают. Сидит, бедный, в четырех стенах комнаты общежития, обвиненный в том, чего не делал.
Заодно можно было Кэдерна похвалить – к Смилю также никого не пускали.
– И как ты докажешь, что все подстроил Смиль? – то и дело спрашивала Эри, почти переставшая есть.
– Не знаю пока, – неизменно отвечала я. – Но придумаю. Время – шесть дней, Смиля выписывают в день бала. Если на балу я не смогу его запугать, попробую действовать через отца. Он у него адекватнее, я думаю, испугается за сынулю.
– А если тоже решит, что ты блефуешь?
– Значит, – медленно проговорила я, – вся страна узнает, как развлекается Смиль.
– Ох, Дейна! – Эри начинала шмыгать носом, и еще минут десять я тратила на то, чтобы ее успокоить.
Неделя текла медленно, но уверенно. Всюду чувствовалось напряжение: спешно составлялись пары, чтобы, не приведите боги, не остаться на танцполе в одиночестве; девчонки, хвастаясь, наперебой описывали наряды и прически; парни хмурились и делали вид, что происходящее их совсем не интересует. Я репетировала и переживала за Тара, поэтому в общем переполохе не участвовала и почти забыла об отсутствии наряда.
В четверг я приводила в порядок кожаные брючки и старую, сшитую еще три года назад, белую блузу. Впрочем, несмотря на то что наряд был старый, он сидел хорошо. С вечерним платьем не сравнится, но за роялем я, одетая в классический костюм, накрашенная и с растрепавшимися волосами, выглядела эффектно. Тем более что подготовилась неплохо и играла лучше, чем когда-либо. Коль, которого я, стиснув зубы, пустила на репетицию, остался доволен.
Эри готовилась к празднику без особого энтузиазма. Тар, естественно, бал пропускал. И нам по-прежнему не разрешали с ним видеться.
В пятницу занятий не было; лишь оглашение результатов семестра, награждение отличников, организационные моменты практики и выдача персональных заданий. Ничего нового, одна и та же картина из года в год. Потом, сжалившись над нетерпеливыми студентами, нас отпустили готовиться к вечеру. Те, кто на бал не попал, в этот же день разъехались по местам практики.
– Дейна, через час начало! – всплеснула руками Эри. – Почему ты не одета?
– Нужно проверить инструмент и отрепетировать все еще раз. Рано, Эри. Я все равно попаду на бал не раньше, чем выступлю, а это только через полчаса после начала.
– Как знаешь, – поджала губы подруга. – Скажи честно: у тебя ведь нет наряда?
В своем малиновом узком платье Эри выглядела сногсшибательно. Ярко и совсем не по-новогоднему.
– Нет, – вздохнула я. – Но это ничего не меняет.
– Дейна, – Эри села на кровати, – почему ты не сказала? Мы бы придумали что-нибудь.
– Что тут придумаешь? Я даже не сказала, что приглашена на бал, иначе родители бы ночами не спали, чтоб оплатить хоть какой-нибудь наряд. А моих денег за открытки не хватит.
– Перешили бы мое!
Я скептически посмотрела на низкорослую тощую Эри.
– Не забивай голову ерундой. Мне все равно играть, в брюках сподручнее. Смиль еще не появлялся?
– Сразу на бал придет, говорят.
– Там мы его и обработаем, – решила я. – Все, иди занимай место у стола с едой.
Эри слегка улыбнулась.
– Балда ты, Дейна, – сказала она напоследок. – Хорошая, но балда.
– Вот уж спасибо! – Я рассмеялась.
– Удачи на выступлении!