– Поди сюда, Майкл. Мы с Кэтрин нашли совсем старые. Кажется, 1790 года.

– Слишком старые, – возразил я, покачав головой. – Они давно истерлись.

– С каких это пор ты стал экспертом? – огрызнулась Пеппер.

– А я мечтаю стать разорителем могил, – сказал я. – С первого класса черепа собирал. Мамочка заставила это дело бросить. Мол, негигиенично.

– Ты больной!

Я засмеялся:

– Не веришь, что ли?

Скорчив рожу, Пеппер отвернулась к Кэтрин и маленькому квадратному надгробию, которое они вдвоем отыскали.

– Эй, ребята, время зря не теряем! – прокричала мисс Бич. Ветер сдул с нее капюшон и трепал ее длинные светлые волосы.

– Хороша, – сказал Диего.

Гейб засмеялся:

– Да ладно?

Диего пожал плечами:

– Это я так, к слову.

Гейб сидел на корточках перед высоким надгробием. Сверху были выгравированы два ангела, а по бокам красовались причудливые завитушки. Подойдя к нему сзади, я прочел имя, высеченное в камне:

ПОЛКОВНИК

ФРИДРИХ ДЕВРО



Под именем еще можно было разобрать слова: «Командир. Джентльмен. Полководец».

Диего отпихнул меня в сторону:

– Вот этот шикарный. Мисс Бич чокнется от восторга.

Гейб поднялся и извлек из рюкзака листок кальки.

– Лады. Делаем эту. Помоги держать, Майкл. Дует – капец просто.

Мы с Гейбом прижали бумагу к камню. Диего принялся тереть ее кусочком угля. Мы уже почти закончили, когда Гейб повернулся ко мне с озабоченным видом.

– В чем дело? – спросил я. Верхняя часть бумажного листка хлопала на ветру, словно он хотел вырваться и улететь.

– Тебе разве не страшно здесь? – спросил Гейб, и по его лицу я понял, что он не шутит.

– Слушай, дай мне закончить, – попросил Диего, перегибаясь через Гейба, чтобы дотянуться до подножия могильного камня.

Гейб смутился:

– Да я просто все о том парне думаю, которого ты сбил. Ну, знаешь, об Ангеле. Как это он так взял и исчез?

– Встал и ушел, – проворчал Диего. – И хватит об этом. Заткнись.

– Но… Лиззи сказала, что он был мертв, – не унимался Гейб. – Она проверяла, помнишь? Она сказала, что он был мертв.

– Давно ты ее в доктора записал? – спросил Диего, ткнув Гейба в бок кусочком угля. – Она что, светило медицины? Раз сказала, что он мертв, значит, он непременно должен быть мертв?

– Но я же видел его, – твердил Гейб. – Он и был мертв. Сто пудов.

Обернувшись, я увидел, что мисс Бич наблюдает за нами со склона.

– Парни, – сказал я, – нельзя сейчас об этом. Серьезно. Ветер разносит наши голоса. Мы же не хотим…

Я умолк, заметив Лиззи чуть поодаль, у кладбищенской ограды. Она одиноко стояла там, спиной ко всем, перед двумя узкими надгробиями, а в ее руке колыхался листок бумаги.

Я зашагал к ней, чавкая ногами по грязи. Клочья испарений висели над землей, а за ними подступал стеной густой туман.


– Эй, – окликнул я.

Лиззи была так занята надгробиями, что не услышала. Я подошел и коснулся ее плеча, заставив ее подскочить.

Она обернулась, часто-часто моргая.

– О, Майкл, привет.

– Что ты нашла? – спросил я. – Что-нибудь интересное?

С мгновение ее карие глаза разглядывали меня, и мне показалось, что на лице ее промелькнула печаль. Она показала рукой:

– Посмотри на эти надгробия.

Я встал рядом с ней и наклонился, чтобы прочесть надпись на первом из могильных камней. За долгие годы слова истерлись, однако надпись легко было разобрать:

АНЖЕЛО ПАЛЬМЬЕРИ. 1912–1950



Затем я повернулся и посмотрел на второй камень:

БЕТ ПАЛЬМЬЕРИ. 1934–1950



– Друг подле друга, – прошептала Лиззи. – И оба умерли в один и тот же год.

– Муж и жена? – предположил я.

Темные волосы Лиззи трепетали на ветру. Она даже не пыталась привести их в порядок, и они свободно колыхались вокруг лица.

– Нет. Очевидно, она была его дочерью, – сказала она. – Посмотри на даты.

Да. Бет Пальмьери было около шестнадцати лет, когда она умерла.

– Какое несчастье, – промолвила Лиззи. И вдруг прижалась щекой к моей щеке. – Ого. Ты такой же холодный, как я.

Мне хотелось, чтобы она и дальше прижималась ко мне щекой, стоя так близко. Я скользнул рукой вдоль ее талии…

Но она тут же отвернулась и подняла руку с широким листом кальки.

– Помоги сделать оттиск. Может, мисс Бич будет так тронута, что позволит нам вернуться в теплую школу.

Я забрал у нее листок и прижал его к надгробию Анжело Пальмьери. Щекой я до сих пор ощущал прикосновение ее щеки. Лиззи порылась в рюкзаке и вытащила кусочек угля.

Она уже собиралась делать оттиск, как вдруг я выпрямился. Мне показалось, я что-то увидел. Что-то двигалось среди могильных плит.

Туман закручивался на ветру; легкий поверху, у самой земли он набрякал свинцово-серой тяжестью, словно живое существо – чудовищных размеров тварь, расползшаяся по земле бесформенной тушей. Я присмотрелся. Это было все равно что вглядываться в темную оконную занавеску.

– Майкл? Что там? – голос Лиззи звучал словно издалека.

Приглядевшись, я увидел человека. Да. Человека, который поднимался из клубящегося марева. Он казался сгустком черноты на фоне серой стены тумана, но я видел его совершенно отчетливо. Видел, как он поднимается из могилы.





20




– Эй! – вскрикнул я.

Я узнал его. Узнал черное пальто, длинные темные волосы, развевающиеся на ветру. Ангел. Да. Никаких сомнений – это был тот самый парень, которого Лиззи называла Ангелом. Окутанный пеленой тумана, наплывавшего из-за высокого монумента.

Он стоял и смотрел на меня, неподвижный, словно окружающие его могильные камни. Стоял, наблюдая. А может, угрожая?

– Лиззи, ты его видишь? – воскликнул я.

Ответа ждать не стал. Сорвавшись с места, я с колотящимся сердцем бросился к нему, утопая ногами в густых серых клубах тумана. Я не думал. Не колебался. Просто бежал к нему, чавкая ботинками по грязи и выкрикивая:

– Эй! Эй, ты!