– Нет-нет-нет. Дети по-прежнему живы. Пепел – всё, что остаётся от них после того, как ведьмы выпивают их талант. А пепел горюет по тому, чего не случилось. Пепел – это та пустота, которую ты ощущаешь, когда тебя лишают таланта.
У Хэдли разболелась голова. Что она делает в этом гнилом подвале, где пепел дышит, а насекомые сочиняют небылицы?
– Так, хватит. Я поднимаюсь наверх. Так что предлагаю вам убраться, чтобы я могла пройти.
– Дорогу! Дорогу! – заволновались жуки, и каким-то чудом мириады светящихся зелёных глазок расступились по обе стороны, освобождая тесный проход от самого ведра для пыли до двери.
Хэдли подняла с пола совок, полный мусора, и поспешила по узкой тропке.
– Мы могли бы подружиться, – раздался за спиной голос Иглы.
– Дружить, дружить, дружить, – в унисон зашелестели остальные жуки.
– Это очень щедрое предложение, – добавила Игла. – Подумай хорошенько.
– Мне не нужны друзья, большое спасибо, – сказала девочка. Уж во всяком случае, она не собиралась менять Лили и Софию на стаю тараканов!
– Могу я хотя бы дать тебе совет? – голосок Иглы звучал на удивление ясно. – Хороший совет. Совершенно бесплатно.
– Что ещё за совет? – Хэдли остановилась.
– Лучший совет для тебя. Такой, который поможет.
Хэдли задумалась, глядя на танец пылинок в луче света. Наконец она ответила:
– Так и быть. Я слушаю.
– Поднимись на чердак. Там ты найдёшь ответы.
– А что на чердаке?
– Просто поднимись. Сама увидишь, – сказала Игла.
Глава 4
Тётя Шарман не обрадовалась, увидев, как Хэдли выходит из подвала.
– Ты что там делала внизу? – сердито спросила она. – Нечего тебе там шнырять!
– Вы сами велели мне обмести в подвале паутину, – Хэдли протянула ей полный совок. – Вот только я не нашла, куда высыпать мусор.
– Тупица! – Шарман отобрала совок и пересекла кухню: там в стене была какая-то металлическая крышка. Под крышкой оказалась дыра, в которую тётка высыпала мусор. – А это, по-твоему, что?
– Откуда мне было знать? – удивилась Хэдли.
Честно говоря, она до сих пор вообще не замечала, что здесь есть мусоропровод. В этом доме многие вещи внезапно появлялись ниоткуда. Как, например, она вдруг обнаружила, что на кухне пол покрыт шестиугольной плиткой, напоминавшей пчелиные соты. Неужели он был таким и раньше?
– Ну, полагаю, от тупости лекарства нет, – тяжело вздохнула тётя Шарман. (Она была ненамного приятнее в общении, чем её сестра.)
– Я всё сделала. Можно мне теперь выйти? – спросила Хэдли. Обычно ей позволялось находиться в саду ровно час после обеда, но сегодня она надеялась на исключение. – Тётя Максин велела мне выйти, когда я всё сделаю.
– Она так и сказала, да? – Тётя Шарман задумчиво провела пальцем по губам. Потом достала из кармана ключ и отперла заднюю дверь. – Ступай проветрись, барышня. Наберись кислорода. Он тебе понадобится для танцев.
– Спасибо, – невольно Хэдли испытала чувство благодарности.
– И сразу возвращайся, когда позовём!
– Обязательно, – кивнула девочка и выскочила наружу, в нетерпении желая наконец-то вырваться из этих стен.
Оставить внутри двух сумасшедших старух, вздыхающее с сожалением помойное ведро и тараканье племя со сверкающими глазками, набивавшееся ей в друзья. А там, снаружи, где-то далеко ждал её дом и новости о родителях. Всё это существует по-прежнему: Лили, София, её семья, своя комната, соседи. Всё ждёт её. Если только она найдёт способ выбраться отсюда.
Небо над головой набрякло тяжёлыми тучами, через которые не пробивалось ни лучика света – всё так же, как с её первого дня в этом месте. Влажный воздух изнурял духотой. Под деревьями завивались спирали странного тумана. Такое хмурое лето выдалось впервые в её жизни. Хэдли сделала несколько глубоких вдохов, стараясь привести в порядок мысли. Игла сказала, что на чердаке она найдёт ответы, но разве она задавалась какими-то вопросами? Ей нужно просто попасть домой. И к тому же насколько надёжно слово таракана? Она могла нарочно обмануть Хэдли. Эти твари запросто могут быть в сговоре с тётками и проверять, насколько она послушна их приказу не соваться на чердак. Но точно так же тараканы могут захотеть ей помочь. У неё не было способа это проверить. Ох, сколько всего надо было обдумать!
Как бы то ни было, у неё есть только один выход – убежать отсюда. Убраться как можно дальше и обратиться к незнакомым людям за помощью. Хэдли честно постаралась придумать план. Она знала, что все двери, через которые можно выйти наружу, держат запертыми. Окна тоже заперты и вдобавок забраны решётками. То есть выбраться из дома можно только через дверь.
Погружённая в эти мысли, Хэдли не спеша обходила забор. Она пыталась расшатать каждую доску и пнуть её внизу в надежде найти слабое место. О том, чтобы перелезть сверху, не могло быть и речи. Забор слишком высокий, и поблизости не росло ни одно дерево. Сад сам по себе оказался тюрьмой.
И всё же Хэдли не останавливалась, шла и шла вдоль изгороди, толкала и пинала доски, машинально считая их на ходу. В одном месте она поковыряла землю – а вдруг удастся сделать подкоп? Но у неё не было ни лопаты, ни кирки. За четверть часа упорного труда в твёрдой земле получилась неглубокая норка – даже мышонку не спрятаться. Прикинув про себя, Хэдли поняла, что для дыры, в которую пролезет девочка её роста, потребуется несколько часов работы. Она вздохнула. У неё просто не было столько времени.
Хэдли выпрямилась, отряхнула руки и двинулась дальше вдоль забора, довольная тем, что деревья и листва закрывают её от слежки из дома. Если тётки пронюхают, чем она тут занимается, не миновать беды. Так она и шла дальше и дальше. На доске под номером 287 обнаружился толстый сучок, как раз на уровне глаз. Из-за трещинок вокруг сучок и правда походил на глаз, уставившийся на неё. Хэдли машинально нажала пальцем, и неожиданно он проскочил сквозь доску на ту строну. Она не услышала, как сучок упал на землю. Вместо этого что-то зашелестело. И тут же край мрачной тучи посветлел: как будто кто-то приподнял крышку.
– Кто здесь? – крикнула в дырку Хэдли. Она ничего не смогла разглядеть, кроме такой же серости, но услышала дыхание, громкое дыхание, как будто из динамика.
– Кто бы вы ни были, вы должны мне помочь, – Хэдли уперлась руками в забор и говорила в дыру. – Меня захватили и держат здесь две старухи. Они сказали, что приходятся мне тётками, но я им не верю. И я не хочу здесь жить, но они меня не отпускают. Здесь нет телефона, и из дома выходить не разрешают.
Ответа так и не последовало, хотя девочка была уверена, что кто-то её слушает. Что же это за жестокий человек, если не отвечает? Тёплый порыв ветра принёс сладкий запах. Кажется, так пахла жевательная резинка с ментолом.
– Пожалуйста! Я же знаю, что вы здесь! – Хэдли уже едва сдерживала отчаянный крик. Кто-то стоял совсем близко. Она сделала ещё одну попытку: – Вы можете позвонить в полицию? Меня зовут Хэдли Брайтон. Сообщите им, что я здесь.
Снова пыхтение и никакого ответа.
– Меня заперли! – она стукнула по доске. – Я в ловушке! Мне нужна помощь! – Нет ответа. Хэдли забарабанила кулаками по забору и выкрикнула одно последнее слово: – Помогите! – во всю силу лёгких, но ничего не добилась.
Издалека раздался мужской голос – громкий, как раскат грома:
– Коннор, мой мальчик! Коннор Макэвой, где ты?
А потом другой голос, такой же громкий, только детский:
– Я здесь, дедушка!
В панике Хэдли уже не соображала, что кричит:
– Помогите, пожалуйста! Не уходите! Коннор Макэвой! – слова слились в ужасный горестный вой. Она застряла в кошмаре, беспомощная и бессильная. Только это был не сон. Это происходило на самом деле и тем ужаснее напоминало кошмар.
Небо над головой снова потемнело, навалилась серая тяжесть, а из-за забора больше не доносилось ни звука. Хэдли прижалась лбом к шершавым доскам и дала волю слезам. Она решила, что в таком случае разревелся бы кто угодно. Она выплачется, и этого будет довольно. Больше она плакать не станет.
Хэдли услышала, как на другом краю сада заскрипела задняя дверь, раздался голос тёти Максин:
– Хэдли! Хэдли, детка! Пора домой!
Ветер давно унёс сладкий запах мятной резинки, и влажный душный воздух снова вонял подземельем.
– Иду! – откликнулась Хэдли, вытерла глаза и расправила подол юбки.
Тётя Максин ещё раз окликнула её, уже более сердито. Её голос приближался.
– Где ты, дитя?
– Здесь, – Хэдли неохотно вышла из кустов.
Глава 5
Губы тёти Максин кривила неискренняя улыбка, какой обычно кто-то старается скрыть свою злость.
– Что ты тут возишься в чаще? – она брезгливым кивком указала на заросли.
– Гуляю на свежем воздухе, – ответила Хэдли. – Разминаюсь.
– Разминаешься, и всё? – она нависла над девочкой холодной тенью. – А кому это ты кричала?
– Никому.
– Никому?
– Ну да, никому. Иногда я так делаю – просто кричу.
Тётя Максин так схватила Хэдли за руку, что стало больно.
– А знаешь, что я делаю с лгунами? – визгливо выкрикнула она. Ветер так раздувал буфы у неё на рукавах, что она казалась огромной.
Хэдли едва заставила себя заговорить:
У Хэдли разболелась голова. Что она делает в этом гнилом подвале, где пепел дышит, а насекомые сочиняют небылицы?
– Так, хватит. Я поднимаюсь наверх. Так что предлагаю вам убраться, чтобы я могла пройти.
– Дорогу! Дорогу! – заволновались жуки, и каким-то чудом мириады светящихся зелёных глазок расступились по обе стороны, освобождая тесный проход от самого ведра для пыли до двери.
Хэдли подняла с пола совок, полный мусора, и поспешила по узкой тропке.
– Мы могли бы подружиться, – раздался за спиной голос Иглы.
– Дружить, дружить, дружить, – в унисон зашелестели остальные жуки.
– Это очень щедрое предложение, – добавила Игла. – Подумай хорошенько.
– Мне не нужны друзья, большое спасибо, – сказала девочка. Уж во всяком случае, она не собиралась менять Лили и Софию на стаю тараканов!
– Могу я хотя бы дать тебе совет? – голосок Иглы звучал на удивление ясно. – Хороший совет. Совершенно бесплатно.
– Что ещё за совет? – Хэдли остановилась.
– Лучший совет для тебя. Такой, который поможет.
Хэдли задумалась, глядя на танец пылинок в луче света. Наконец она ответила:
– Так и быть. Я слушаю.
– Поднимись на чердак. Там ты найдёшь ответы.
– А что на чердаке?
– Просто поднимись. Сама увидишь, – сказала Игла.
Глава 4
Тётя Шарман не обрадовалась, увидев, как Хэдли выходит из подвала.
– Ты что там делала внизу? – сердито спросила она. – Нечего тебе там шнырять!
– Вы сами велели мне обмести в подвале паутину, – Хэдли протянула ей полный совок. – Вот только я не нашла, куда высыпать мусор.
– Тупица! – Шарман отобрала совок и пересекла кухню: там в стене была какая-то металлическая крышка. Под крышкой оказалась дыра, в которую тётка высыпала мусор. – А это, по-твоему, что?
– Откуда мне было знать? – удивилась Хэдли.
Честно говоря, она до сих пор вообще не замечала, что здесь есть мусоропровод. В этом доме многие вещи внезапно появлялись ниоткуда. Как, например, она вдруг обнаружила, что на кухне пол покрыт шестиугольной плиткой, напоминавшей пчелиные соты. Неужели он был таким и раньше?
– Ну, полагаю, от тупости лекарства нет, – тяжело вздохнула тётя Шарман. (Она была ненамного приятнее в общении, чем её сестра.)
– Я всё сделала. Можно мне теперь выйти? – спросила Хэдли. Обычно ей позволялось находиться в саду ровно час после обеда, но сегодня она надеялась на исключение. – Тётя Максин велела мне выйти, когда я всё сделаю.
– Она так и сказала, да? – Тётя Шарман задумчиво провела пальцем по губам. Потом достала из кармана ключ и отперла заднюю дверь. – Ступай проветрись, барышня. Наберись кислорода. Он тебе понадобится для танцев.
– Спасибо, – невольно Хэдли испытала чувство благодарности.
– И сразу возвращайся, когда позовём!
– Обязательно, – кивнула девочка и выскочила наружу, в нетерпении желая наконец-то вырваться из этих стен.
Оставить внутри двух сумасшедших старух, вздыхающее с сожалением помойное ведро и тараканье племя со сверкающими глазками, набивавшееся ей в друзья. А там, снаружи, где-то далеко ждал её дом и новости о родителях. Всё это существует по-прежнему: Лили, София, её семья, своя комната, соседи. Всё ждёт её. Если только она найдёт способ выбраться отсюда.
Небо над головой набрякло тяжёлыми тучами, через которые не пробивалось ни лучика света – всё так же, как с её первого дня в этом месте. Влажный воздух изнурял духотой. Под деревьями завивались спирали странного тумана. Такое хмурое лето выдалось впервые в её жизни. Хэдли сделала несколько глубоких вдохов, стараясь привести в порядок мысли. Игла сказала, что на чердаке она найдёт ответы, но разве она задавалась какими-то вопросами? Ей нужно просто попасть домой. И к тому же насколько надёжно слово таракана? Она могла нарочно обмануть Хэдли. Эти твари запросто могут быть в сговоре с тётками и проверять, насколько она послушна их приказу не соваться на чердак. Но точно так же тараканы могут захотеть ей помочь. У неё не было способа это проверить. Ох, сколько всего надо было обдумать!
Как бы то ни было, у неё есть только один выход – убежать отсюда. Убраться как можно дальше и обратиться к незнакомым людям за помощью. Хэдли честно постаралась придумать план. Она знала, что все двери, через которые можно выйти наружу, держат запертыми. Окна тоже заперты и вдобавок забраны решётками. То есть выбраться из дома можно только через дверь.
Погружённая в эти мысли, Хэдли не спеша обходила забор. Она пыталась расшатать каждую доску и пнуть её внизу в надежде найти слабое место. О том, чтобы перелезть сверху, не могло быть и речи. Забор слишком высокий, и поблизости не росло ни одно дерево. Сад сам по себе оказался тюрьмой.
И всё же Хэдли не останавливалась, шла и шла вдоль изгороди, толкала и пинала доски, машинально считая их на ходу. В одном месте она поковыряла землю – а вдруг удастся сделать подкоп? Но у неё не было ни лопаты, ни кирки. За четверть часа упорного труда в твёрдой земле получилась неглубокая норка – даже мышонку не спрятаться. Прикинув про себя, Хэдли поняла, что для дыры, в которую пролезет девочка её роста, потребуется несколько часов работы. Она вздохнула. У неё просто не было столько времени.
Хэдли выпрямилась, отряхнула руки и двинулась дальше вдоль забора, довольная тем, что деревья и листва закрывают её от слежки из дома. Если тётки пронюхают, чем она тут занимается, не миновать беды. Так она и шла дальше и дальше. На доске под номером 287 обнаружился толстый сучок, как раз на уровне глаз. Из-за трещинок вокруг сучок и правда походил на глаз, уставившийся на неё. Хэдли машинально нажала пальцем, и неожиданно он проскочил сквозь доску на ту строну. Она не услышала, как сучок упал на землю. Вместо этого что-то зашелестело. И тут же край мрачной тучи посветлел: как будто кто-то приподнял крышку.
– Кто здесь? – крикнула в дырку Хэдли. Она ничего не смогла разглядеть, кроме такой же серости, но услышала дыхание, громкое дыхание, как будто из динамика.
– Кто бы вы ни были, вы должны мне помочь, – Хэдли уперлась руками в забор и говорила в дыру. – Меня захватили и держат здесь две старухи. Они сказали, что приходятся мне тётками, но я им не верю. И я не хочу здесь жить, но они меня не отпускают. Здесь нет телефона, и из дома выходить не разрешают.
Ответа так и не последовало, хотя девочка была уверена, что кто-то её слушает. Что же это за жестокий человек, если не отвечает? Тёплый порыв ветра принёс сладкий запах. Кажется, так пахла жевательная резинка с ментолом.
– Пожалуйста! Я же знаю, что вы здесь! – Хэдли уже едва сдерживала отчаянный крик. Кто-то стоял совсем близко. Она сделала ещё одну попытку: – Вы можете позвонить в полицию? Меня зовут Хэдли Брайтон. Сообщите им, что я здесь.
Снова пыхтение и никакого ответа.
– Меня заперли! – она стукнула по доске. – Я в ловушке! Мне нужна помощь! – Нет ответа. Хэдли забарабанила кулаками по забору и выкрикнула одно последнее слово: – Помогите! – во всю силу лёгких, но ничего не добилась.
Издалека раздался мужской голос – громкий, как раскат грома:
– Коннор, мой мальчик! Коннор Макэвой, где ты?
А потом другой голос, такой же громкий, только детский:
– Я здесь, дедушка!
В панике Хэдли уже не соображала, что кричит:
– Помогите, пожалуйста! Не уходите! Коннор Макэвой! – слова слились в ужасный горестный вой. Она застряла в кошмаре, беспомощная и бессильная. Только это был не сон. Это происходило на самом деле и тем ужаснее напоминало кошмар.
Небо над головой снова потемнело, навалилась серая тяжесть, а из-за забора больше не доносилось ни звука. Хэдли прижалась лбом к шершавым доскам и дала волю слезам. Она решила, что в таком случае разревелся бы кто угодно. Она выплачется, и этого будет довольно. Больше она плакать не станет.
Хэдли услышала, как на другом краю сада заскрипела задняя дверь, раздался голос тёти Максин:
– Хэдли! Хэдли, детка! Пора домой!
Ветер давно унёс сладкий запах мятной резинки, и влажный душный воздух снова вонял подземельем.
– Иду! – откликнулась Хэдли, вытерла глаза и расправила подол юбки.
Тётя Максин ещё раз окликнула её, уже более сердито. Её голос приближался.
– Где ты, дитя?
– Здесь, – Хэдли неохотно вышла из кустов.
Глава 5
Губы тёти Максин кривила неискренняя улыбка, какой обычно кто-то старается скрыть свою злость.
– Что ты тут возишься в чаще? – она брезгливым кивком указала на заросли.
– Гуляю на свежем воздухе, – ответила Хэдли. – Разминаюсь.
– Разминаешься, и всё? – она нависла над девочкой холодной тенью. – А кому это ты кричала?
– Никому.
– Никому?
– Ну да, никому. Иногда я так делаю – просто кричу.
Тётя Максин так схватила Хэдли за руку, что стало больно.
– А знаешь, что я делаю с лгунами? – визгливо выкрикнула она. Ветер так раздувал буфы у неё на рукавах, что она казалась огромной.
Хэдли едва заставила себя заговорить: