Комната была длинной и узкой, вдоль стены стояли два стеллажа. На коробках и контейнерах не было этикеток, и выглядели они так, будто к ним много лет никто не прикасался. У Харпер чесались руки от желания покопаться в них, но с чего начать? Она решила действовать методично и идти слева направо, начав с самой дальней полки.
Сняв первую коробку с верхней полки, Харпер села с ней на пол. Там лежало несколько фотоальбомов. На первом неразборчивым почерком было написано «Карен». Харпер пролистала альбом, глядя на то, как карапуз с ангельским личиком превращался в нескладного игрока в софтбол, а потом преображался, становясь симпатичной девочкой-подростком. Групповые фото из детского сада перемежались со снимками, сделанными в выпускном классе школы.
Неужели это та девушка, которую потерял Люк?
Харпер откопала следующий альбом, это был тонкий альбом в кожаном переплете. На нем девичьим почерком было написано «Люк и Карен». У Харпер екнуло сердце. Сделав глубокий вдох, она открыла его на первой странице.
Люк,
Это история о нас. Я хотела подарить тебе это до того, как мы разойдемся в разные стороны, чтобы ты всегда мог вспомнить о том, как сильно я люблю тебя. Может быть, когда-нибудь наши внуки пролистают этот альбом и увидят, с чего все началось.
С любовью, Карен
Харпер перевернула страницу. Там была фотография совсем юного Люка в смокинге. У него были длинные волосы, а ухмылка на его лице вызвала у Харпер улыбку. Он обнимал высокую, стройную брюнетку в вечернем платье изумрудного цвета. Карен. На головах у них были короны.
Король и королева бала.
Это была фотография идеальной пары, улыбающейся так, словно им было наплевать на все на свете. На следующей странице была фотография Люка в футбольной форме со шлемом, который он держал под мышкой. На лице сияла беззаботная улыбка, Люк стоял рядом со смеющимся Альдо, тоже игроком школьной футбольной команды.
Харпер улыбнулась. У их дружбы и верности были глубокие корни.
Там же она нашла вырезку из газеты с фотографией Люка, забивающего победный гол, а потом фотографию Карен в амуниции чирлидера, которая аплодировала, стоя на боковой линии. Она не отрывала своих голубых глаз от поля.
На другом снимке Карен и Люк обнимались после игры. На плечи Карен был накинут пиджак Люка.
Капитан футбольной команды и руководитель группы поддержки.
Должно быть, они были чем-то вроде королевских особ в школе. Харпер вздохнула. Люк выглядел таким юным и таким раскрепощенным. Если судить по фотографиям, то в нем чувствовалась какая-то легкость, которую теперь можно было наблюдать очень редко. Он нравился ей таким. Энергичным. Счастливым. Готовым покорить весь мир.
Были и другие фотографии. Прогулки, походы, пикники, снимки выпускников. Карен с семейством Гаррисон. Люк с Карен и ее матерью. Все они смеялись и выглядели очень счастливыми.
На последней фотографии, на вручении аттестатов, Люк и Карен стояли впереди и по центру, одетые в шапочки и мантии. Они смотрели только друг на друга. Счастливо улыбаясь открывавшемуся перед ними будущему.
Закрыв альбом, Харпер прижала его к груди. Чего бы она только не отдала, чтобы и ее детство прошло так же. Чтобы быть юной и влюбленной и с волнением смотреть в будущее.
Что же с ними случилось? Когда все пошло не так?
Следующим был тяжелый альбом в обложке цвета слоновой кости с надписью золотыми буквами.
Семья Гаррисон.
Глава 34
Открыв альбом в обложке цвета слоновой кости, Харпер увидела умопомрачительную фотографию Карен в воздушном платье. Кружевные рукава доходили до предплечья, а скромный вырез был прикрыт прозрачной материей. Темно-рыжие волосы с красновато-коричневым оттенком были заколоты на затылке в классический пучок, под который была подоткнута длинная фата.
Харпер поднесла руку ко рту.
Люк улыбался Клэр, поправлявшей его бутоньерку.
На другой фотографии Карен была вместе с Софи и тремя другими женщинами в темно-фиолетовых платьях, которые смеялись, глядя на вертящуюся девочку, державшую букет невесты.
Люк перед алтарем, сбоку от него стоит Альдо, его глаза спокойны, сосредоточенны и пристально смотрят в глубину церкви. Карен, идущая по проходу в сопровождении матери. Обряд венчания. Поцелуй. Счастливые, они выходят из церкви.
Харпер осторожно опустила альбом. Они были женаты. Люк никогда не говорил об этом.
Ей хотелось отдохнуть. Обдумать. Но было еще так много всего. Еще один альбом. Медовый месяц, первый дом. Люк в гвардейской форме. Его первая командировка. Возвращение домой. Строительные площадки, вечеринки, праздники. Вторая командировка Люка. А потом ничего.
На самом дне коробки лежали два обручальных кольца и кольцо с маленьким бриллиантом, подаренное по случаю помолвки. Харпер осторожно провела пальцами по золоту, прежде чем положить кольца обратно в коробку. Потом аккуратно сложила альбомы и поставила коробку на полку.
Харпер продолжила поиски. Контейнеры были заполнены женской одеждой. Целый гардероб, аккуратно разложенный по коробкам.
Одна коробка была доверху заполнена бумагами. Свидетельство о браке. Газетные вырезки с сообщениями об их помолвке и свадебные объявления. Вырезки из статей о подразделении Люка. Письма. Открытки. Целая история отношений, аккуратно сложенная в коробку.
Сидя на полу, Харпер подняла глаза и повела плечами. Было уже темно. Прошло несколько часов с тех пор, как она открыла для себя этот заточенный в коробки мир.
Пора остановиться. Но она до сих пор так и не получила ответа. Что случилось с Карен? Оставалась всего одна коробка.
На самом верху коробки лежало письмо, написанное Карен Люку, когда он базировался в Германии.
Так вот, дорогой мой,
В следующем месяце, когда ты вернешься домой, ты начнешь совсем новую жизнь. Благодаря твоему отпуску два месяца назад нас теперь, похоже, будет трое! Я хотела позвонить и сказать тебе, чтобы услышать, как ты отреагируешь. Но именно в письме моя мать сообщила моему отцу обо мне, поэтому я подумала, что стоит продолжить семейную традицию. Ты, дорогой мой Лукас Гаррисон, в октябре станешь папой. Полагаю, мы начнем с того, что освободим нашу гостевую комнату, которая сейчас больше напоминает кладовку для всякой всячины, чтобы подготовить комнату для нашего мальчугана или девчушки. Я еще никому не говорила. Это будет нашим маленьким секретом до тех пор, пока ты не вернешься домой, и тогда мы вместе расскажем родителям. Ты будешь удивительным отцом.
С любовью,
Карен
Харпер крепко прижала письмо к груди. У Люка был ребенок? Как это возможно? Не было ни одной фотографии, он никогда не упоминал о сыне или дочери.
Харпер засунула письмо обратно в конверт и продолжила рыться в коробке.
Она нашла два крохотных комбинезончика для новорожденных, аккуратно спрятанные в сплющенных подарочных пакетах. На одном была надпись, с гордостью провозглашавшая: «Начинаю баловать». На другом: «Я – самая лучшая бабушка в мире». Должно быть, именно так Карен планировала сообщить о ребенке родственникам.
Комбинезончики были новыми, еще с бирками. Их никто не дарил и никогда не носил.
Сердце Харпер глухо застучало. На дне коробки она нашла подборку вырезок из газет, вышедших несколько лет назад.
Местная жительница, направлявшаяся на встречу со своим мужем-военным, погибла в автомобильной аварии.
Когда Харпер прочла это, у нее задрожали руки.
Биневеленс, штат Мэриленд. Местная жительница, Карен Гаррисон, погибла, когда ее машина выехала на встречную полосу и лоб в лоб столкнулась с другой машиной. Гаррисон направлялась на встречу со своим мужем, военным Лукасом Гаррисоном, чье гвардейское подразделение возвращалось из годовой командировки в Германию.
Харпер ощутила тошноту в желудке. Неудивительно.
Неудивительно.
Она внимательно дочитала статью до конца. Карен погибла во время столкновения, она ехала к родственникам Гаррисона, где Люку готовили радушный прием.
По щекам Харпер потекли слезы.
Люк чувствовал себя виновным, она была уверена в этом. Карен ехала на встречу с ним.
Полиция не знала, почему она вылетела на встречную полосу. Там была вырезанная из газеты фотография с места аварии. На обломках лежал плакат со словами «Добро пожаловать домой!».
Харпер достала остальные статьи и прочитала их все, в том числе некролог Карен.
Но нигде не упоминалось о ребенке.
Неужели Люк скрыл это от всех? Чтобы защитить их, чтобы боль утраты не стала еще сильнее? Неужели он, виня себя, сохранил эту тягостную потерю в своем сердце? Запер ее там?
Харпер аккуратно сложила все на место, в коробку, и поставила ее обратно на полку.
Харпер встала, ощущая боль в ногах от многочасового сидения на бетонном полу, вышла из комнаты и закрыла дверь, но не заперла ее.
Харпер делила свой дом, свою жизнь с другой женщиной. С той, которая больше не заслуживала того, чтобы быть запертой.
Харпер взбиралась по лестнице на первый этаж и, возвращаясь на кухню, по пути машинально выключала лампочки.
Собаки, дремавшие в столовой, с шумом бросились вслед за ней. Она пропустила их вперед, а потом покормила. Пока они ели, Харпер сидела, пристально глядя в темное окно.
Взяв телефон и не обращая внимания на немногочисленные эсэмэски и голосовые сообщения, набрала номер Софи.
– Привет, ты можешь приехать? Я хочу поговорить о Карен.
* * *
Софи обхватила руками стакан чая со льдом, который Харпер поставила перед ней. Капельки воды на запотевшем стакане спускались по его стенкам, от чего на поверхности стола образовался круг.
Прежде чем сесть на скамейку напротив, Харпер пошевелила дрова в костре. Она наблюдала за тем, как в темноте собаки гоняются друг за другом, отнимая палочку.
– Итак, – сказала Харпер.
– Итак, – отозвалась Софи.
Лоле надоело гоняться, и теперь она, лежа на спине, каталась по траве рядом с внутренним двориком.
– Он сказал тебе?
– Нет.
Софи выругалась.
– Мой братец – идиот. Он должен был сказать тебе.
Сняв первую коробку с верхней полки, Харпер села с ней на пол. Там лежало несколько фотоальбомов. На первом неразборчивым почерком было написано «Карен». Харпер пролистала альбом, глядя на то, как карапуз с ангельским личиком превращался в нескладного игрока в софтбол, а потом преображался, становясь симпатичной девочкой-подростком. Групповые фото из детского сада перемежались со снимками, сделанными в выпускном классе школы.
Неужели это та девушка, которую потерял Люк?
Харпер откопала следующий альбом, это был тонкий альбом в кожаном переплете. На нем девичьим почерком было написано «Люк и Карен». У Харпер екнуло сердце. Сделав глубокий вдох, она открыла его на первой странице.
Люк,
Это история о нас. Я хотела подарить тебе это до того, как мы разойдемся в разные стороны, чтобы ты всегда мог вспомнить о том, как сильно я люблю тебя. Может быть, когда-нибудь наши внуки пролистают этот альбом и увидят, с чего все началось.
С любовью, Карен
Харпер перевернула страницу. Там была фотография совсем юного Люка в смокинге. У него были длинные волосы, а ухмылка на его лице вызвала у Харпер улыбку. Он обнимал высокую, стройную брюнетку в вечернем платье изумрудного цвета. Карен. На головах у них были короны.
Король и королева бала.
Это была фотография идеальной пары, улыбающейся так, словно им было наплевать на все на свете. На следующей странице была фотография Люка в футбольной форме со шлемом, который он держал под мышкой. На лице сияла беззаботная улыбка, Люк стоял рядом со смеющимся Альдо, тоже игроком школьной футбольной команды.
Харпер улыбнулась. У их дружбы и верности были глубокие корни.
Там же она нашла вырезку из газеты с фотографией Люка, забивающего победный гол, а потом фотографию Карен в амуниции чирлидера, которая аплодировала, стоя на боковой линии. Она не отрывала своих голубых глаз от поля.
На другом снимке Карен и Люк обнимались после игры. На плечи Карен был накинут пиджак Люка.
Капитан футбольной команды и руководитель группы поддержки.
Должно быть, они были чем-то вроде королевских особ в школе. Харпер вздохнула. Люк выглядел таким юным и таким раскрепощенным. Если судить по фотографиям, то в нем чувствовалась какая-то легкость, которую теперь можно было наблюдать очень редко. Он нравился ей таким. Энергичным. Счастливым. Готовым покорить весь мир.
Были и другие фотографии. Прогулки, походы, пикники, снимки выпускников. Карен с семейством Гаррисон. Люк с Карен и ее матерью. Все они смеялись и выглядели очень счастливыми.
На последней фотографии, на вручении аттестатов, Люк и Карен стояли впереди и по центру, одетые в шапочки и мантии. Они смотрели только друг на друга. Счастливо улыбаясь открывавшемуся перед ними будущему.
Закрыв альбом, Харпер прижала его к груди. Чего бы она только не отдала, чтобы и ее детство прошло так же. Чтобы быть юной и влюбленной и с волнением смотреть в будущее.
Что же с ними случилось? Когда все пошло не так?
Следующим был тяжелый альбом в обложке цвета слоновой кости с надписью золотыми буквами.
Семья Гаррисон.
Глава 34
Открыв альбом в обложке цвета слоновой кости, Харпер увидела умопомрачительную фотографию Карен в воздушном платье. Кружевные рукава доходили до предплечья, а скромный вырез был прикрыт прозрачной материей. Темно-рыжие волосы с красновато-коричневым оттенком были заколоты на затылке в классический пучок, под который была подоткнута длинная фата.
Харпер поднесла руку ко рту.
Люк улыбался Клэр, поправлявшей его бутоньерку.
На другой фотографии Карен была вместе с Софи и тремя другими женщинами в темно-фиолетовых платьях, которые смеялись, глядя на вертящуюся девочку, державшую букет невесты.
Люк перед алтарем, сбоку от него стоит Альдо, его глаза спокойны, сосредоточенны и пристально смотрят в глубину церкви. Карен, идущая по проходу в сопровождении матери. Обряд венчания. Поцелуй. Счастливые, они выходят из церкви.
Харпер осторожно опустила альбом. Они были женаты. Люк никогда не говорил об этом.
Ей хотелось отдохнуть. Обдумать. Но было еще так много всего. Еще один альбом. Медовый месяц, первый дом. Люк в гвардейской форме. Его первая командировка. Возвращение домой. Строительные площадки, вечеринки, праздники. Вторая командировка Люка. А потом ничего.
На самом дне коробки лежали два обручальных кольца и кольцо с маленьким бриллиантом, подаренное по случаю помолвки. Харпер осторожно провела пальцами по золоту, прежде чем положить кольца обратно в коробку. Потом аккуратно сложила альбомы и поставила коробку на полку.
Харпер продолжила поиски. Контейнеры были заполнены женской одеждой. Целый гардероб, аккуратно разложенный по коробкам.
Одна коробка была доверху заполнена бумагами. Свидетельство о браке. Газетные вырезки с сообщениями об их помолвке и свадебные объявления. Вырезки из статей о подразделении Люка. Письма. Открытки. Целая история отношений, аккуратно сложенная в коробку.
Сидя на полу, Харпер подняла глаза и повела плечами. Было уже темно. Прошло несколько часов с тех пор, как она открыла для себя этот заточенный в коробки мир.
Пора остановиться. Но она до сих пор так и не получила ответа. Что случилось с Карен? Оставалась всего одна коробка.
На самом верху коробки лежало письмо, написанное Карен Люку, когда он базировался в Германии.
Так вот, дорогой мой,
В следующем месяце, когда ты вернешься домой, ты начнешь совсем новую жизнь. Благодаря твоему отпуску два месяца назад нас теперь, похоже, будет трое! Я хотела позвонить и сказать тебе, чтобы услышать, как ты отреагируешь. Но именно в письме моя мать сообщила моему отцу обо мне, поэтому я подумала, что стоит продолжить семейную традицию. Ты, дорогой мой Лукас Гаррисон, в октябре станешь папой. Полагаю, мы начнем с того, что освободим нашу гостевую комнату, которая сейчас больше напоминает кладовку для всякой всячины, чтобы подготовить комнату для нашего мальчугана или девчушки. Я еще никому не говорила. Это будет нашим маленьким секретом до тех пор, пока ты не вернешься домой, и тогда мы вместе расскажем родителям. Ты будешь удивительным отцом.
С любовью,
Карен
Харпер крепко прижала письмо к груди. У Люка был ребенок? Как это возможно? Не было ни одной фотографии, он никогда не упоминал о сыне или дочери.
Харпер засунула письмо обратно в конверт и продолжила рыться в коробке.
Она нашла два крохотных комбинезончика для новорожденных, аккуратно спрятанные в сплющенных подарочных пакетах. На одном была надпись, с гордостью провозглашавшая: «Начинаю баловать». На другом: «Я – самая лучшая бабушка в мире». Должно быть, именно так Карен планировала сообщить о ребенке родственникам.
Комбинезончики были новыми, еще с бирками. Их никто не дарил и никогда не носил.
Сердце Харпер глухо застучало. На дне коробки она нашла подборку вырезок из газет, вышедших несколько лет назад.
Местная жительница, направлявшаяся на встречу со своим мужем-военным, погибла в автомобильной аварии.
Когда Харпер прочла это, у нее задрожали руки.
Биневеленс, штат Мэриленд. Местная жительница, Карен Гаррисон, погибла, когда ее машина выехала на встречную полосу и лоб в лоб столкнулась с другой машиной. Гаррисон направлялась на встречу со своим мужем, военным Лукасом Гаррисоном, чье гвардейское подразделение возвращалось из годовой командировки в Германию.
Харпер ощутила тошноту в желудке. Неудивительно.
Неудивительно.
Она внимательно дочитала статью до конца. Карен погибла во время столкновения, она ехала к родственникам Гаррисона, где Люку готовили радушный прием.
По щекам Харпер потекли слезы.
Люк чувствовал себя виновным, она была уверена в этом. Карен ехала на встречу с ним.
Полиция не знала, почему она вылетела на встречную полосу. Там была вырезанная из газеты фотография с места аварии. На обломках лежал плакат со словами «Добро пожаловать домой!».
Харпер достала остальные статьи и прочитала их все, в том числе некролог Карен.
Но нигде не упоминалось о ребенке.
Неужели Люк скрыл это от всех? Чтобы защитить их, чтобы боль утраты не стала еще сильнее? Неужели он, виня себя, сохранил эту тягостную потерю в своем сердце? Запер ее там?
Харпер аккуратно сложила все на место, в коробку, и поставила ее обратно на полку.
Харпер встала, ощущая боль в ногах от многочасового сидения на бетонном полу, вышла из комнаты и закрыла дверь, но не заперла ее.
Харпер делила свой дом, свою жизнь с другой женщиной. С той, которая больше не заслуживала того, чтобы быть запертой.
Харпер взбиралась по лестнице на первый этаж и, возвращаясь на кухню, по пути машинально выключала лампочки.
Собаки, дремавшие в столовой, с шумом бросились вслед за ней. Она пропустила их вперед, а потом покормила. Пока они ели, Харпер сидела, пристально глядя в темное окно.
Взяв телефон и не обращая внимания на немногочисленные эсэмэски и голосовые сообщения, набрала номер Софи.
– Привет, ты можешь приехать? Я хочу поговорить о Карен.
* * *
Софи обхватила руками стакан чая со льдом, который Харпер поставила перед ней. Капельки воды на запотевшем стакане спускались по его стенкам, от чего на поверхности стола образовался круг.
Прежде чем сесть на скамейку напротив, Харпер пошевелила дрова в костре. Она наблюдала за тем, как в темноте собаки гоняются друг за другом, отнимая палочку.
– Итак, – сказала Харпер.
– Итак, – отозвалась Софи.
Лоле надоело гоняться, и теперь она, лежа на спине, каталась по траве рядом с внутренним двориком.
– Он сказал тебе?
– Нет.
Софи выругалась.
– Мой братец – идиот. Он должен был сказать тебе.