– Держите! – Мне на руки попытались свалить огромный чемодан с короной. Остальные обрадовались возможности идти налегке вприпрыжку и сложили вокруг меня свои вещи. Я почувствовала себя той самой доброй и отзывчивой девушкой с располагающей внешностью, у которой на лбу жизнь большими буквами написала «караулю вещи», «присматриваю за детьми» и «фотографирую на дорогущий цифровик».

Я решительно переступила через королевский багаж и направилась по коридору. Из приоткрытой двери доносились голоса. Я на цыпочках подкралась к ней и…

– Итак, сколопендра против моли! Я голосую за сколопендру! – тряхнул красивыми кудрями главный казнокрад, подбрасывая золотую монетку. – Я просто не понимаю, при чем тут моль?

Я затаилась, сгорая от любопытства.

– Робер, она всю плешь проест! – лениво отозвался главный отравитель, сидя в кресле и задумчиво листая толстую книгу в старинном переплете и бурча себе под нос: – Настойка волчанки и паслена в пропорции три к одному… Хм… Рвота… Учащенное сердцебиение… Чувство тревоги… Хм… Надо пробовать… До обеда… Отлично!

– По сравнению со мной она – просто бледная моль! – ревниво отозвалась мадемуазель Шарман, припудривая лицо и наводя алой кистью губы, сложив их куриной попой. – Очаровательна! Великолепна! Передо мной не устоит ни один мужчина!

Ну да, в подъезде увидишь – жильцы ругаться будут, стараясь миновать следы «встречи» как можно скорее и греша на соседскую кошку.

– Кто еще за сколопендру? – осмотрелся по сторонам преподаватель по расхищению монаршьей собственности.

– Я! – поднял вверх кинжальчик преподаватель по придворным интригам, развалившись на диване. – Мне кажется, что прямо в яблочко!

Через секунду кинжал вонзился в какой-то унылый натюрморт, пробив насквозь нарисованное грубыми мазками яблоко. Лениво поднявшись с дивана, добрый учитель подошел к картине, выдергивая кинжал и усмехаясь.

– Господа и дама! – внезапно встал с кресла фюрер от этикета, холодно посмотрев на всех так, словно война проиграна, бункер рассекречен, силы противника уже вежливо стучатся в наглухо закрытую дверь с целью уточнить самочувствие великого диктатора. – Как вы можете? Это – ниже нашего преподавательского достоинства!

Я с уважением и признательностью посмотрела на единственного мужика в радиусе километров. Вера в мужиков вылезла из могилы, сплевывая землю и сбрасывая с гранитной плиты ничего не значащие веники цветов.

– Вот вам не стыдно? – сурово произнес преподаватель по этикету, чье имя я усердно пыталась вспомнить хотя бы в знак благодарности. – Я вас спрашиваю!

Повисла тишина. Если бы такая тишина повисла в музее, то было бы слышно, как кается Мария Магдалина.

– Вам должно быть стыдно за то, что сколопендра уже была! – внезапно улыбнулся фюрер, заложив руки за спину и подходя к окну. – Поэтому я голосую за моль!

– Моль, между прочим, – ночная бабочка! – обиделась куртизанка-партизанка. – А она больше похожа на дневную гусеницу!

– Так, к чему пришли? – осведомилась я, подавая голос и торжественно открывая дверь. – Я – моль или сколопендра? Мне отсюда порхать или ползти? Вопрос очень важный! Если бледная моль, то вам придется скидываться на косметику. Если сколопендра – на обувь. Так что считайте, что вам дешевле выйдет!

– Не обращайте внимания, глубокоуважаемый ректор, – улыбнулся интриган. – Мы просто дружно вам завидуем! Еще бы! Такая должность!

– Ах, раз я – ректор, то приказываю, чтобы вы проводили принцев в их покои и нашли мне ту ворону или ворона, которая утащила мой медальон! – Я вскинула голову, чувствуя, как плечи опускаются под тяжестью полномочий.

– Прости, о многоуважаемый ректор, – мило улыбнулся казнокрад. – Но вы немного путаетесь. Понимаю, вы здесь недавно. Так вот, мы – преподаватели! Наша задача научить, вложить в учеников знания, зажечь в них искру и так далее. А вы – ректор. И ваша задача организовать все остальное. Это – не мы, а вы, о глубокоуважаемый ректор, отвечаете за каждого принца головой!

– А учебный отдел здесь есть? У меня есть заместитель? – поинтересовалась я, прикидывая, что на этих товарищей я торжественно возложу не полномочия, а что-то другое, природой, к сожалению, не выданное.

– О чем это вы? – усмехнулся фюрер, глядя на меня серыми глазами. – Помимо нас и повара здесь никого нет. Подойдите сюда!

Я подошла к окну, глядя на черный лес без единого листочка. Ветер ударил в стекла, лес заскрипел, а из чащи взлетела огромная стая черных ворон.

– Мы бы очень рады помочь, – подобострастно заметил интриган, подходя к нам и улыбаясь такой улыбкой, от которой кожа превратилась в муравейник. – Прямо сейчас готовы ринуться на поиски птички и твоей вещички… Покажи пальчиком, какая конкретно птичка унесла? Мы ее накажем!

Все дружно рассмеялись, пока я смотрела на тьму ворон, сумрачный лес, серое небо и горы, чернеющие в полумраке. Ворон было столько, что они сбились в огромную, черную, зловещую тучу-стаю, сделавшую круг почета над замком, а потом ветер стих, птицы покружились над лесом и снова уселись на деревья, хрипло каркая.

– В нашу Академию не так-то просто попасть. Особенно на работу! Территория Академии не находится под юрисдикцией ни одного из королевств, поэтому… – хрипловато заметил преподаватель по этикету, пока я в голове прокручивала биографию каждого присутствующего, понимая, что трудоустройство превратилось в трудорасстройство. – Так что ваши полномочия не подлежат сложению…

– Зато подлежат вычитанию! Я просто оставлю их здесь, – сладенько заметила я, поглядывая на резной столик из красного дерева. – Мало ли… Вдруг кому пригодятся? Кстати, я тут стульчик слегка нагрела… Никто не хочет меня подсидеть? А? Место тепленькое, высокооплачиваемое! Работа – непыльная, легкая. Могу уступить место старшим. Я – девушка вежливая.

Преподаватель по этикету с насмешливой улыбкой попытался галантно поцеловать мою руку, но я выдернула ее.

– Ко мне пристали вы напрасно… Хотя мне, в общем, все равно. Я понимаю, что прекрасна, но вы, как человек… Кто у нас тут дружит с рифмой? Подскажите мне!

Я с улыбкой обернулась, глядя на обалдевший от такой наглости педсостав. На языке вертелось слово, емко подчеркивающее не только их профессиональную, но и обычную ориентацию, но я сдержалась, глядя на них взглядом главного диджея, мол, вы у меня попляшете.

– Покои принцев находятся в Черной Башне, – холодно бросили мне вслед, когда я вознамерилась лично отвести ноющих страдальцев в их апартаменты. – Поворот направо, потом налево, потом еще направо, дальше прямо, потом три раза налево…

– За мной! Ректор окажет вам честь и лично отведет вас в ваши покои! – скомандовал великий принцеводец, делая самый авторитетный вид и твердый шаг. Мантия была мне велика, поэтому я периодически подтягивала ее, ведя принцев по коридорам огромного замка.

Сначала все было хорошо. Первый поворот был успешно преодолен, а потом… Мелькали гобелены с какими-то сценами из жизни прекрасного принца. Вот какой-то принц-задохлик на фоне поверженного дракона обнимает красавицу с короной, которая могла победить щуплого змея одной лишь фразой: «Покатай меня!» Видимо, попытки были, раз гад лежит со свернутой шеей и высунутым языком. На следующем гобелене изображался принц, который лезет по отвесной стене в сторону единственного окошка в башне, откуда торчит голова перекошенной от волнения принцессы. На лице принца выражался весь экстаз от процесса: вывалившиеся из орбит глаза, открытый от напряжения рот, тонкие ручки-спички, которые цепляются за кирпич, и ножки-палочки, висящие над бездной. Художник решил не заморачиваться бездной и изобразил заросли крапивы и колючек, так что со всех сторон пахло постелью. И раз принц карабкался, то постель принцессы была предпочтительней.

Полчаса мы блуждали по коридорам, пока я искала верное направление. Налево! Сейчас точно налево, потому что направо мы уже ходили! Там тупик!

– Мне кажется, мы здесь уже были, – заметил вспотевший златокудрый принц, прищуриваясь на гобелен, где бледный принц склонился над красавицей не первой свежести. Может, при жизни она была свежа, мила, прекрасна, точно так же, как и в момент вышивки, но время и плесень сделали свое дело, поэтому лицо красавицы напоминало сыр дор-блю, а радость, отраженная вышивальщиком на лице принца, склоняла меня к неутешительным выводам.

– Я хочу, чтобы в моих покоях была кровать с балдахином и шторами! Как у меня дома! – заметил принц с истекающим сроком годности. – Бархатные алые шторы и золотые кисточки, на которых обязательно есть золотые коронки. Люблю, когда везде золотые короны.

– Ерунда! У меня дома кровать, которая занимает всю комнату! Одна перина чего стоит! Отец отдал за нее кругленькую сумму! – хвастался златокудрый принц. – И золотые гербы, вышитые на простынях! Однажды служанка постелила не гербовые простыни… Если что, завтрак у меня в одиннадцать часов! Запомни, ректорша!


– Мне в полдень должны подавать десерт! – капризно заметил худенький принц с русыми локонами. – Ложечка должна быть золотой! С моим личным гербом! И побольше миндаля!

– А мне в час дня должны принести для умывания воду с лепестками роз! – наседал на меня еще один любитель пятизвездочных отелей. – Нет, мы точно здесь уже были! Я узнаю этот гобелен!

– В первый день вам полагается экскурсия по замку! – рявкнула я, понимая, что экскурсовод из меня так себе. – Чтобы потом не бегали и не спрашивали! Вы должны знать, где что находится!

Не знаю, как насчет «находится», но насчет «теряется» – это точно. Где здесь поворот налево? Бедный Моисей, как же я тебе сочувствую! Манну небесную не обещаю, а вот манку земную – вполне! Ну наконец-то!

– Располагайтесь! – фыркнула я, глядя, как принцы заглядывают в комнаты. Их лица вытягиваются, глаза округляются, а кто-то даже завопил, надо думать, от радости!

– Это что? – ужасались они, глядя на меня так, словно детки-мажоры в стареньком пионерском лагере.

Я заглянула в первую комнату, увидев стандартный набор – койко-место, тумбочка, горшок, шкаф и письменный стол вместе со стулом. Понимаю, не «Артек», но жить можно! Пауки и прочие насекомые – тому доказательство.

– Я немедленно пишу своим родителям, чтобы забрали меня отсюда! – заорал черноволосый принц, глядя на свой тугой чемодан.

– Я тоже! – встрял его златокудрый брат.

Принцы бурлили, негодовали, топали ногами, как туристы, оплатившие пятизвездочную роскошь, а попавшие в ремонт «а-ля бабушка».

– Пишите кипятком, пишите! – великодушно разрешила я, прикидывая по каким числам сюда добирается несчастный почтальон и добирается ли вообще. – Описывайте все в деталях. Не скупитесь на подробности и эпитеты! Только один должен писать быстрее всех. Ему еще сову ловить! Мы привяжем все письма к ее лапе, выбросим ее из окна и будем ждать ответов! Спокойной ночи, малыши!

Несмотря на бурю негодования, протесты и угрозы, я удалилась искать свои покои. Я брела наугад в потемках, понимая, что не мешало бы обзавестись подсвечником.

– Я даю ей неделю! – послышалось язвительное из «учительской». – Максимум две!

– Господа и дама, разве так можно? – возмутился хрипловатый голос. – Три дня от силы!

– И сколько у нас продержался самый стойкий? Месяц? У меня подозрение, что кто-то его отравил после того, как ему сделали замечание! – проскрипела мадемуазель Шарман. – Да, Винсент?

– Ни в коем разе! Я сам тогда проспорил! – лениво отозвался голос. – Почти всю зарплату! Две-три недели. Остановлюсь на трех.

– Так, я правильно записал? – послышался хриплый голос. – Три дня, неделя, две и две недели и один день?

Тоже мне, доктора! Ничего-ничего! Я толкнула тяжелую дверь в кабинет ректора, украшенную табличкой. Перед моими глазами предстал мрачный зал, в котором гулко отражалось от стен эхо моих шагов. В центре зала расположился одинокий стол и кресло с короной, не просто нагретое, но еще и протертое многочисленными сидельцами. На столе было пусто, а в массивных шкафах ютились старинные книги. «Полномочия Ректора Академии Прекрасных Принцев» – я вытащила за переплет книгу с золотым тиснением. Судя по количеству страниц, полномочий у меня было хоть отбавляй!

– Ай! – заорала я, когда мне на ногу свалился восьмой том «Полномочий ректора», чуть не раздробив мне пальцы. – Так, что мы имеем?

Я уселась в старое скрипучее кресло, обложившись книгами. Через пять минут я поняла, что не я имею полномочия, а полномочия меня! После первой страницы инструкции стало ясно, что мне должны присвоить орден, после второй – посмертный орден, после третьей – можно смело претендовать на памятник, после четвертой – в золоте в полный рост. «Ректор имеет право контролировать учебный процесс. Он имеет право посещать уроки преподавателей в любое время и без предупреждения. Он имеет право требовать расписание и план урока!» Где-то рядом плясали канкан справедливость, жажда мести и обиженная самооценка, ловко откидывая коленца под задорную мелодию.

Книги встали на полку, а мой взгляд привлек том «Золотые страницы Академии Прекрасных Принцев», который я тут же вытащила, чуть не растеряв половину этих драгоценных и плесневелых страниц.

«Ректор Игнациус Фелдон. Причина увольнения – пошел на повышение. Залез на башню, а потом осуществил карьерный взлет вниз. Ректор Вэлдор Эверглос. Причина увольнения – переквалификация. Переквалифицировался в ворона и попытался улететь из окна ректорского кабинета. В первый раз – неуспешно. Второй раз – успешно. Ректор Шелдор Картчер. Причина увольнения – удалился (зачеркнуто) удавился от дел. Место удавления до сих пор не выяснено. Ректор Эвидор Эванс. Причина увольнения – по собственному желанию. Наличие предсмертной записки – тому подтверждение!»



Я пыталась найти еще листы, но они были перепутаны, поэтому была найдена только половинка следующего листа, в котором было пара смертей при невыясненных обстоятельствах. Невыясненных – исключительно потому, что лень было выяснять. Еще один ректор сгинул в Заколдованном Лесу. Я читала, читала, лениво перелистывая страницы и зевая, а потом почувствовала, как буквы расплываются…

Бом!

От этого «Бом!» я вздрогнула, подорвалась, как сапер на мине, глядя ошалелыми глазами вокруг. В узкое оконце с решеткой падал дневной свет! «Бом!» – послышалось снова, оглушая меня. Крышка от чернильницы слетела, но сама чернильница не дернулась, ибо была намертво прибита к столу. «Бом!» – звонил какой-то колокол, пока я хваталась за сердце и пыталась выдохнуть.

– Многоуважаемый ректор… – Дверь открыли, а потом демонстративно в нее постучали. На пороге стояла мадемуазель Шарман, накрашенная так, что у меня в зобу дыханье сперло. – Я прошу обеспечить явку учеников на мой урок, который начнется через час. Будьте так любезны! Обязанности ректора. Параграф шестой.

Я молча открыла книгу, нашла шестой параграф, а потом с гаденькой улыбкой продемонстрировала его. Это был тот самый момент, когда я благословила ту азбуку с веселыми картинками, которую мы дружно проходили в первом классе. «В обязанности ректора не входит явка учеников на урок!»

Я дошла до комнаты, увидела завтрак, оглянулась по сторонам и решила попробовать. Ничего так! Вполне себе неплохо… Вытерев руки об салфетку, я прошла в мой санузел. В комнате что-то прошуршало, я выглянула и увидела, как огромный ворон уронил на стол мое зеркало. На столе лежал мой договор и постановление о назначении меня ректором Академии Прекрасных Принцев. Посреди постановления красовалась огромная птичья какашка!

– Ах ты! – негодовала я, глядя, как автор печати вылетает в открытое настежь окно. Резолюция попала четко на мое имя, заставив меня брезгливо поморщиться. Зеркало пошло трещинами, как и мои мечты о почетной должности.

– Еще раз! – высунулась я по пояс, пытаясь понять, какая из ворон выразила свое негодование по поводу моего назначения. Захлопнув окно, зашторив его как следует, я взяла в руки грязное треснутое зеркало, пытаясь водрузить его на место.

Из коридора слышались отдаленные крики: «А ну быстро одевайтесь! А не то поцелую!»

Ну, все, могу быть спокойна.

Сантехника здесь была не на высоте, но я быстро разобралась. Латунное подобие крана загудело, брызнуло кипятком во все стороны, заставив меня отпрыгнуть. Зеркало я решила выбросить в ведро. Через минуту мне удалось настроить воду и блаженно погрузиться в ванную.

– Я вам сейчас покажу! – орала мадемуазель Шарман. И судя по громким и пронзительным крикам, все-таки показала.

– Уберите! Я вас умоляю! – орал какой-то принц, задыхаясь от ужаса. – Мои глаза! Нет!

– Я просто подтянула платье! Ну выпала! И что? Никаких манер! Арден вам покажет! – скрипела несмазанной телегой мадемуазель Шарман, пока принцы громко и истерично обсуждали увиденные прелести. – Сегодня мы будем учиться обольщать и расколдовывать принцесс, снимать, так сказать, проклятия, так что марш в класс!

Любопытство просто сожрало меня заживо, поэтому, натянув гнусную улыбку, я вышла в коридор. Все двери были закрыты. В коридоре царила тишина.