— Сначала страшно было. Теперь — нет, — она натянуто улыбнулась. Бруно прав. Не дал ей запаниковать и настоял на своём.

Она осмотрелась, направляясь в сторону виднеющейся просеки. Недалеко от них спешились сопровождающие, забрав коня командующего и мулицу. Бруно шёл рядом, о чём-то сосредоточенно думая.

Девушка наслаждалась тишиной и покоем, вдыхая свежий, насыщенный лесными запахами воздух. Пахло не так, как на территории замка. Прислонившись спиной к стволу дерева, закрыла глаза, вслушиваясь в звуки леса. В таком состоянии особенно остро ощущалась боль утраты своего прошлого. Оно всё ещё не отпускало. Душа рвалась назад в будущее. Или в прошлое? Туда, где никто её не преследовал и не хотел её смерти. Тяжело вздохнула. На плечо легла рука Бруно.

— Снова плачешь? — услышала шёпот.

— Нет, — она не почувствовала, как по щеке скатилась слеза. Быстро смахнула её.

— Почему? — он казался растерянным и немного смущённым. Пообещал же ей, что всё будет хорошо и у него хватит средств обеспечить своей любимой безбедную жизнь. Нужно совсем немного потерпеть. Почему в её глазах вместо радости плещутся слёзы, при виде которых сжимается сердце и появляется чувство, что он делает что-то не так?

— Это нервное. Мне хорошо с тобой, — прислонилась к его груди Наташа, пряча лицо в складках накидки.

Хотелось поделиться своими страхами и сомнениями, снять груз с души признанием кто она и откуда. Хотелось услышать слова сочувствия и одобрения, что поступает правильно. Только хорошо понимала, что нельзя. Чем меньше людей будет посвящено в происходящее, тем меньше будет сложностей.

— Наташа, я люблю тебя, — судорожно выдохнул Бруно, не ожидая, что такие простые слова окажется не так-то легко произнести. Первое признание в его жизни. — Очень люблю.

Она отвечать не спешила, не желая лгать. Всматривалась в его серые беспокойные глаза.

— Подождите немного, дайте мне привыкнуть к вам, к мысли, что мы будем вместе.

— Скажи, что ты не передумала.

— Разве с этим можно шутить? — она, желая успокоить его, потянулась к колючей щеке для поцелуя. Только не успела.

Рыцарь подхватил её, прижимая, кружа, тихо смеясь, слыша ответный смех той, которая была для него дороже собственной жизни.



— Глянь, что наш командующий вытворяет, — воин толкнул соседа в бок, оглядываясь. — Вот и бери их тёпленькими. Даже по сторонам не смотрят.

— А мы на что? — отозвался тот. — С такой девкой не только голову потеряешь.

— А хозяин что ж зевает? Так старался для неё, ночи не спал, и отдать другому?

— Кто их разберёт, — отмахнулся собеседник. — Ты видал, что гонец от Фальгахена прибыл поутру и для иноземки ларец передал? Резной такой, ладный.

— Ну…

— Что «ну», — сплюнул в сторону, — смекай. Для неё передал. Подношение. А хозяин уже отбыл с братом на виноградники.

— Ну…

— Заладил, тёха… Кто граф северный и кто наш командующий?

— И что?

Воин выругался и нетерпеливо продолжил:

— Будет что-то. Ты на кого ставил?

— Теперь надо и Фальгахена приобщать, ставки менять.

— Девка их всех троих обставит. Спорим?

— Нет, хозяин всех перешибёт.

— Ничего ты не понимаешь.

— Ты понимаешь…





* * *


— Слышала?

— Ты о чём?

Две девки на площадке за разросшимся густым кустарником снимали высохшее бельё и укладывали его в большой плетёный короб.


— Фрейлейн Клара сегодня сама не своя.

— Хм, она в последнее время постоянно такая. И я знаю почему.

— Ты про хозяина? — тряхнула простыню первая девка, аккуратно её сворачивая. — Не угадала. Я слышала, как она блуднице этой шептала, что к ней сегодня ночью дух госпожи Леовы приходил.

— Ты что… Правда? — отозвалась вторая.

Та кивнула:

— Да-а, и не такой, как обычно, а с сияющей секирой наперевес. И как махнула ей! Представляешь, страх какой? — она округлила глаза, нервно сглатывая слюну, крестясь. — Фрейлейн Клара рыдала в голос.

— Ой, с секирой… — пальцы говорящей летали, осеняя хозяйку крестным знамением. — Значит, скоро нашу экономку того… Засекут.

— Похоже на то. Просто так дух госпожи не появляется. Обязательно приберёт того, к кому пришёл.

— А знаешь, пусть бы её и прибрал. Я плакать не стану, — отошла недовольная за следующей простынёй.

— Эрна, поди-ка, глянь, — первая девка выглядывала в просвет между кустами.

— Что глянуть?

— Твой Бруно и эта…

— Что?

Прачка выглянула из-за кустов. Командующий бережно ссаживал с мулицы иноземку. Удержав её на руках, прикоснулся к щеке, целуя и довольно улыбаясь. У Эрны подкосились ноги. Надо же… Средь бела дня! У всех на виду! Это что у них? Отношения? А как же она? Что будет с ней? Чувствуя, что ей становится плохо, она оперлась о ближайший ствол дерева.

Подруга, не спуская глаз с милующейся парочки, продолжала сыпать соль на рану:

— И она его обнимает. Что же получается, Эрна? Он тебе отставку дал? А как же церковь? Или ты врала?

Прачка, немного придя в себя, не глядя в сторону крыльца, ответила:

— Это мы ещё посмотрим, кто кому отставку дал.

— Да нет, здесь всё ясно. Тебе отставка, — усмехнулась подруга.

— Плохо ты меня знаешь. Я своего мужчину никому не уступлю.

— Ну-ну, — звучало, как насмешка.

Эрна, раскрасневшись, кусала губы. Нет, она Бруно чужачке не отдаст. Он её и только её.





Глава 5




— Ты делаешь успехи, — Наташа, улыбаясь, с сияющими глазами после прогулки, прошла к Ирмгарду, сидящему за столом у окна. — Голова не кружится?

— Уже нет.

С заострившимися чертами лица, заросший негустой щетиной, в рубахе и штанах из светлой ткани, он походил на обычного парня, находящегося в больнице на лечении.

— Значит, можно на улицу выходить. Разумеется, не одному.

— С тобой.

Она рассмеялась:

— Скатимся с лестницы вместе.

Её смех радовал вице-графа и он оживился, улыбнулся, затем сник:

— Почему ты не приходила? Я ждал.

— Я заглянула к тебе вечером, но ты спал. У двери стоит стражник, к тебе приходит Юфрозина и я знаю, что с тобой всё хорошо.

Парень поморщился, а девушка вздохнула: