Приехала, м-мать!
Можно сказать – с приплыздом вас, дорогуша!
Город закрыт! Стража никого не выпускает, только тех, кого знает совершенно точно, потому что Преотец своим указом объявил Орден Моря вне закона.
Оказывается, они втайне поклоняются Ириону, совершают человеческие жертвоприношения, а еще впали в гнусный грех и втайне в своих замках предаются содомии и зоофилии. А что?
Женщины туда не допускаются? Значит – точно оно!
Алаис это было безразлично, да и местные не то чтобы сразу же наказывали за нетрадиционную ориентацию. Так… ногами попинать могли без всякой толерантности, дочерей замуж в такую семью не отдали бы, дела лишний раз вести не стали…
Как известно – Арден и Мелиона за продолжение рода человеческого. А какое тут продолжение? Никакого. Биология не допустит. Пра-авильно, а раз детей быть не может, значит, блуд ради блуда, что противоестественно. И точка.
Сейчас стража хватает рыцарей Ордена, тех, которых успевают отбить от разъяренной толпы, но нескольких уже разодрали на части… люди опьянели от крови, и это страшно.
Алаис и Лизетта переглянулись.
Лизетта схватилась руками за щеки, глаза у нее остекленели.
– Ой, мамочки… что ж это будет?
– Шашлык из рыцарей будет, – буркнула Алаис, вспоминая о тамплиерах. Видимо, подлецам плевать на разницу в мирах, они везде одинаковы. Неизвестного Преотца она не знала, но подозревала, что сунь его в кучу навоза, так разницу никто и не заметит.
– Ой-ой-ой…
Алаис что есть сил встряхнула женщину за плечи. Сил было мало, девятый месяц, но тут важно не количество, а качество.
– Лиз, соберись!
– Ой…
– Лиз!
Алаис вздохнула. По лицу она людей бить не училась, но затрещина вышла душевной. Лизетта помотала головой, глаза ее стали осмысленными.
– Пришла в себя? Извини за хамство…
– Нет, ничего страшного. Спасибо…
– То-то же…
Алаис порадовалась, что придется иметь дело с умной женщиной. И принялась раздавать указания.
– Лиз, надо собрать все ценное, что есть в доме. Спрятать там, где огонь не доберется, если что…
– Ты это всерьез?
Герцогиня Карнавон топнула ногой.
– Нет, мля! В шутку! Ты что – думаешь, отсидимся спокойно? А если нет?! Если не получится?! Знаю я, как в таких случаях голыми и босыми остаются. Спрячем – не беда, живы будем, так достанем, когда все уляжется. А случись что, хоть не на улице бедовать.
– Но Арон…
– О них пока никаких вестей. Так что готовься к худшему.
Лизетта мотала головой, словно лошадь.
– Алекс, ты думаешь…
– Да я просто уверена! Сначала – рыцари, потом те, кто с ними связан, и наверняка найдется пара подонков, которые пожелают под шумок свести счеты с врагами. Думаешь, у вас в городе все сплошь святые? Ну-ну…
– Ты думаешь, Арон…
– Да я молиться всем богам буду, чтобы выжили! Чтобы обошлось. А если нет? Надеяться надо на лучшее, да, а готовиться к худшему! Так что слушай меня! Все ценное – сложить и укрыть, самим подготовить пару узлов, чтобы можно было быстро выскочить из дома. Одеться по-другому. Под юбку – штаны, или нечто вроде, чтобы и через забор, и по буеракам, и в седло, обувь нормальную… что еще?
– Ты беременна…
– Лучше рожать под забором, чем в тюрьме. И лучше рожать, чем трупом лежать, – привычно срифмовала Алаис. Посмотрела на Лизетту и чуть смягчилась. – Не дрейфь, может, все еще и обойдется. Но давай подготовимся от греха. Командуй, а я пошла свои вещи собирать. И надо в подолы платьев, или лучше – рубах, хоть по паре десятков монет зашить. Авось сразу не сорвут, а там вывернемся. Золото, оно и на дне морском золото.
– Там-то оно зачем?
– Чтобы потом хоть труп выловили, – огрызнулась Алаис и отправилась собирать вещи.
Ребенок последнее время как-то странно притих, повитуха сказала – скоро роды. Но если что – с таким пузом не побегаешь…
С-суки, вы подождать не могли, пока я отрожаюсь?! Чтоб вас так хоронили, как я донашиваю!
* * *
До темноты все было тихо и спокойно.
Проезжали отряды стражи, один Лизетта даже зазвала в дом под предлогом накормить-напоить, а заодно и расспросить. Вы же понимаете, две слабые хрупкие женщины, все на нервах, все в отчаянии…
Командир отряда понимал, тем более что Лизетту в городе знали. И успокоил женщин.
Да, идет охота на змееборцев, двоих уже поймали, одного не успели отбить у толпы, еще несколько скрылось, но куда?
Ищем…
Вы не бойтесь, мы позаботимся о мирном населении, вам ничто не угрожает. Градоправитель контролирует ситуацию, все будет в порядке…
Да, и к вашему брату мы заедем, и записочку передадим. А пишете что? «Все в порядке, не волнуйся за меня»?
Конечно-конечно, как же не порадеть милой даме, которая накормила-напоила, приняла как родных, да и записка явно без двойного дна…
Лизетта выдохнула с облегчением.
Алаис, отлично зная цену таким обещаниям, нахмурилась и пошла прятать монеты еще и в сапоги. Как на Рамтерейе – неясно, а вот в России это классика.
Пан-атаман Грициан Таврический как живой стоял перед глазами.
– …и все мои бойцы, как один, стоят за свободную личность…
– Значит, будут грабить[11].
К вечеру опасения Алаис блестяще подтвердились, лишний раз показывая, что миры, как бы ни назывались, и люди в них, чем бы ни прикрывались, бывают чрезвычайно похожи.
Сначала был шум на дороге, ведущей в город.
Лизетта прислушивалась с тревогой, Алаис, с мрачной уверенностью, пошла переодеваться. Удирать – всегда лучше в штанах. Ах, какая она умница, что сделала себе брюки на завязках, вроде тех комбинезонов, в которых ходят беременные в России! Их и сейчас натянуть можно, и хоть живот поддерживается и фиксируется. Да и ребенок не повлиял на фигуру, как были кожа-кости, так и остались.
Хоть лишний вес носить не придется, а десять килограмм спереди… Переживем.
Наши женщины и по сто килограмм на хребтине таскают… это, правда, аристократическая тушка Карнавонов, зато характер наш! И тело наше покорится духу!
Шум пока не приближался. Зато…
Алаис уже спустилась вниз, когда в окно постучали.
Лиз посмотрела на Алаис, на окно, на Алаис…
– Открывай, – махнула та рукой. – От толпы так не спасешься.
– И откуда ты все знаешь? – проворчала Лизетта, но окно открыла.
Алаис меланхолично подумала про фильм ужасов в реале. Окровавленная рука вцепилась в подоконник, мужчина явно держался из последних сил.
– Помогите, умоляю…
– Твою мать! – высказалась Алаис. – Лиз, помоги, живо!
Шум приближался, выбора у них попросту не было. Что тут можно сделать? Да только одно – затащить рыцаря, а кто это еще может быть, в дом и прятать поглубже. Потому что если его тут найдут…
Презумпция невиновности?
Чаво? Это ты меня материшь, че ли? И сапогом поперек хребтины!
Эта ахинея даже в России не работала. А уж тут-то…
Рыцаря разорвут – пусть хоть на сувениры употребят, Алаис плевать было на весь Орден вместе и каждого в отдельности. Разборки Храма?
Да козе понятно, что они либо деньги делят, либо власть. Только идиот в это впишется, рискуя жизнью и здоровьем, а себя Алаис к идиотам не причисляла. Пусть одни твари других перережут, авось оставшиеся меньше с паствы будут стричь…
Можно сказать – с приплыздом вас, дорогуша!
Город закрыт! Стража никого не выпускает, только тех, кого знает совершенно точно, потому что Преотец своим указом объявил Орден Моря вне закона.
Оказывается, они втайне поклоняются Ириону, совершают человеческие жертвоприношения, а еще впали в гнусный грех и втайне в своих замках предаются содомии и зоофилии. А что?
Женщины туда не допускаются? Значит – точно оно!
Алаис это было безразлично, да и местные не то чтобы сразу же наказывали за нетрадиционную ориентацию. Так… ногами попинать могли без всякой толерантности, дочерей замуж в такую семью не отдали бы, дела лишний раз вести не стали…
Как известно – Арден и Мелиона за продолжение рода человеческого. А какое тут продолжение? Никакого. Биология не допустит. Пра-авильно, а раз детей быть не может, значит, блуд ради блуда, что противоестественно. И точка.
Сейчас стража хватает рыцарей Ордена, тех, которых успевают отбить от разъяренной толпы, но нескольких уже разодрали на части… люди опьянели от крови, и это страшно.
Алаис и Лизетта переглянулись.
Лизетта схватилась руками за щеки, глаза у нее остекленели.
– Ой, мамочки… что ж это будет?
– Шашлык из рыцарей будет, – буркнула Алаис, вспоминая о тамплиерах. Видимо, подлецам плевать на разницу в мирах, они везде одинаковы. Неизвестного Преотца она не знала, но подозревала, что сунь его в кучу навоза, так разницу никто и не заметит.
– Ой-ой-ой…
Алаис что есть сил встряхнула женщину за плечи. Сил было мало, девятый месяц, но тут важно не количество, а качество.
– Лиз, соберись!
– Ой…
– Лиз!
Алаис вздохнула. По лицу она людей бить не училась, но затрещина вышла душевной. Лизетта помотала головой, глаза ее стали осмысленными.
– Пришла в себя? Извини за хамство…
– Нет, ничего страшного. Спасибо…
– То-то же…
Алаис порадовалась, что придется иметь дело с умной женщиной. И принялась раздавать указания.
– Лиз, надо собрать все ценное, что есть в доме. Спрятать там, где огонь не доберется, если что…
– Ты это всерьез?
Герцогиня Карнавон топнула ногой.
– Нет, мля! В шутку! Ты что – думаешь, отсидимся спокойно? А если нет?! Если не получится?! Знаю я, как в таких случаях голыми и босыми остаются. Спрячем – не беда, живы будем, так достанем, когда все уляжется. А случись что, хоть не на улице бедовать.
– Но Арон…
– О них пока никаких вестей. Так что готовься к худшему.
Лизетта мотала головой, словно лошадь.
– Алекс, ты думаешь…
– Да я просто уверена! Сначала – рыцари, потом те, кто с ними связан, и наверняка найдется пара подонков, которые пожелают под шумок свести счеты с врагами. Думаешь, у вас в городе все сплошь святые? Ну-ну…
– Ты думаешь, Арон…
– Да я молиться всем богам буду, чтобы выжили! Чтобы обошлось. А если нет? Надеяться надо на лучшее, да, а готовиться к худшему! Так что слушай меня! Все ценное – сложить и укрыть, самим подготовить пару узлов, чтобы можно было быстро выскочить из дома. Одеться по-другому. Под юбку – штаны, или нечто вроде, чтобы и через забор, и по буеракам, и в седло, обувь нормальную… что еще?
– Ты беременна…
– Лучше рожать под забором, чем в тюрьме. И лучше рожать, чем трупом лежать, – привычно срифмовала Алаис. Посмотрела на Лизетту и чуть смягчилась. – Не дрейфь, может, все еще и обойдется. Но давай подготовимся от греха. Командуй, а я пошла свои вещи собирать. И надо в подолы платьев, или лучше – рубах, хоть по паре десятков монет зашить. Авось сразу не сорвут, а там вывернемся. Золото, оно и на дне морском золото.
– Там-то оно зачем?
– Чтобы потом хоть труп выловили, – огрызнулась Алаис и отправилась собирать вещи.
Ребенок последнее время как-то странно притих, повитуха сказала – скоро роды. Но если что – с таким пузом не побегаешь…
С-суки, вы подождать не могли, пока я отрожаюсь?! Чтоб вас так хоронили, как я донашиваю!
* * *
До темноты все было тихо и спокойно.
Проезжали отряды стражи, один Лизетта даже зазвала в дом под предлогом накормить-напоить, а заодно и расспросить. Вы же понимаете, две слабые хрупкие женщины, все на нервах, все в отчаянии…
Командир отряда понимал, тем более что Лизетту в городе знали. И успокоил женщин.
Да, идет охота на змееборцев, двоих уже поймали, одного не успели отбить у толпы, еще несколько скрылось, но куда?
Ищем…
Вы не бойтесь, мы позаботимся о мирном населении, вам ничто не угрожает. Градоправитель контролирует ситуацию, все будет в порядке…
Да, и к вашему брату мы заедем, и записочку передадим. А пишете что? «Все в порядке, не волнуйся за меня»?
Конечно-конечно, как же не порадеть милой даме, которая накормила-напоила, приняла как родных, да и записка явно без двойного дна…
Лизетта выдохнула с облегчением.
Алаис, отлично зная цену таким обещаниям, нахмурилась и пошла прятать монеты еще и в сапоги. Как на Рамтерейе – неясно, а вот в России это классика.
Пан-атаман Грициан Таврический как живой стоял перед глазами.
– …и все мои бойцы, как один, стоят за свободную личность…
– Значит, будут грабить[11].
К вечеру опасения Алаис блестяще подтвердились, лишний раз показывая, что миры, как бы ни назывались, и люди в них, чем бы ни прикрывались, бывают чрезвычайно похожи.
Сначала был шум на дороге, ведущей в город.
Лизетта прислушивалась с тревогой, Алаис, с мрачной уверенностью, пошла переодеваться. Удирать – всегда лучше в штанах. Ах, какая она умница, что сделала себе брюки на завязках, вроде тех комбинезонов, в которых ходят беременные в России! Их и сейчас натянуть можно, и хоть живот поддерживается и фиксируется. Да и ребенок не повлиял на фигуру, как были кожа-кости, так и остались.
Хоть лишний вес носить не придется, а десять килограмм спереди… Переживем.
Наши женщины и по сто килограмм на хребтине таскают… это, правда, аристократическая тушка Карнавонов, зато характер наш! И тело наше покорится духу!
Шум пока не приближался. Зато…
Алаис уже спустилась вниз, когда в окно постучали.
Лиз посмотрела на Алаис, на окно, на Алаис…
– Открывай, – махнула та рукой. – От толпы так не спасешься.
– И откуда ты все знаешь? – проворчала Лизетта, но окно открыла.
Алаис меланхолично подумала про фильм ужасов в реале. Окровавленная рука вцепилась в подоконник, мужчина явно держался из последних сил.
– Помогите, умоляю…
– Твою мать! – высказалась Алаис. – Лиз, помоги, живо!
Шум приближался, выбора у них попросту не было. Что тут можно сделать? Да только одно – затащить рыцаря, а кто это еще может быть, в дом и прятать поглубже. Потому что если его тут найдут…
Презумпция невиновности?
Чаво? Это ты меня материшь, че ли? И сапогом поперек хребтины!
Эта ахинея даже в России не работала. А уж тут-то…
Рыцаря разорвут – пусть хоть на сувениры употребят, Алаис плевать было на весь Орден вместе и каждого в отдельности. Разборки Храма?
Да козе понятно, что они либо деньги делят, либо власть. Только идиот в это впишется, рискуя жизнью и здоровьем, а себя Алаис к идиотам не причисляла. Пусть одни твари других перережут, авось оставшиеся меньше с паствы будут стричь…