Рентар, дом семейства Дарам.





* * *


Сны снами, дела делами.

Утром Алаис как ни в чем не бывало встряхнулась и отправилась завтракать.

А кто за нее корабль найдет? Кто договорится?

И что ей делать с Эфроном, который выплыл вот как то самое, нетонущее?

Да гори он гаром, паразит! Авось и не признает, а признает – отобьемся! Странно устроен человеческий ра-зум, ей бы думать про мужа, про охотников за ее головой, а мысли крутятся совершенно не такие. Видимо, это механизм защиты.

Нет, но почему герцогским родам нельзя было между собой родниться?

– Потому что дети мертвые рождались, – пояснил Далан.

– Я что – вслух говорю?

– Ну да.

– Погоди, дети, говоришь, мертвые рождались?

– Да.

– А ты откуда это знаешь?

– Так не босяк же, учили и истории, и всякому…

– А зачем сыну купца история Королей?

Далан помотал головой, как конь.

– Не знаю… Учили.

Алаис задумчиво кивнула.

– Мертвые – или с уродствами?

– Да кто ж знает? Я знаю, что, как Королей не стало, герцоги решили заключать союзы. Но ничего не получилось, потому что живых детей в таких браках не было. Когда со стороны брали, хоть бы и крестьянку у дороги, все хорошо, дети живые, а когда между собой роднились – нет.

– Понятно. Спасибо.

Алаис принялась за салат из водорослей. Местное коронное блюдо с заправкой из масла и уксуса очень вкусно. А что? Ударим йодом по щитовидке!

Понятно было очень условно. Вот так и благословишь школьную программу. А ныли-то, ныли! И химия ни к чему, и биологии много, а генетика – вообще жуть лиловая!

Но если припомнить школьную программу?

Может быть такое, что есть доминантные гены, а есть рецессивные. И с рецессивным геном связаны какие-нибудь отклонения? Вот если герцоги скрещиваются с нормальными людьми – там играют доминантные гены, и ребенок в порядке, а если два герцогских рода – ребенок наследует активный рецессивный ген? Который и обеспечивает уродства, несовместимые с жизнью?

А черт его знает!

Алаис отлично понимала, что для каких-то выводов у нее ни знаний не хватит, ни мозгов. Но чисто теоретически – это могло быть?

Вполне.

Отсюда и запрет на свадьбы между герцогскими родами.

А как же…

Атрей породнился с Дионом?

Нет, все дороги ведут в Атрей. Просто интересно, что же там было?

«А тебе-то это зачем? – вступил вредный внутренний голос. – Было – и было, ты что теперь, разберешься и табличку на шею повесишь? Гордись, человече? Смысл изысканий какой? И учти, что герцогские рода без восторга отнесутся к твоим попыткам разобраться, ой без восторга. Как бы не пришлось с камушком на шее поплавать».

Но…


Разбираться – плохо, а не разбираться будет еще хуже. У нее же тоже… та кровь. Вот влюбится…

Ну-ну…

Себе-то врать не стоит, а?

Это не ради мифической влюбленности. Просто въедливость юриста, за которую хвалили в свое время Татьяну, дотошность и даже занудство проснулись и требовали пищи. И никуда уходить не собирались.

А вот Короли женились на дочерях герцогов, это точно. Это было в памяти Алаис – родство королевского рода с Карнавонами. Но могли и на простых девушках жениться, дети все равно были здоровы.

Что же получается – у них этого гена не было? Или он был не активен? Или не наследовался?

Так и не придя ни к какому выводу, Алаис доела, расплатилась и отправилась на пристань. Далан тащился в хвосте, иногда почесывая шею. Хоть ошейник с него и сняли, а след остался. Долго еще не пройдет…





* * *


На пристани было шумно, людно, весело…

Алаис шла мимо кораблей, перебрасываясь вопросами с капитанами и матросской братией.

– Куда путь держите?

– В Сенаорит.

– Куда путь держите?

– В Рандею…

– В Иттол…

– В Рентар. Это в Атрее.

Последним Алаис сильно заинтересовалась.

– Атрей? Это интересно… Попутчиков берете?

– А капитан сейчас придет, там и решите, – ответил мужчина лет сорока пяти, по виду боцман.

– Нам бы не пропустить его.

– Да не пропустите. Вон, у статуи подождите, я кликну.

И верно, на каменном основании причала стояла статуя. Большая, из розоватого мрамора, но против солнца было плохо видно детали.

– Статуя? На причале?

– На Маритани с давних пор считают, что по-настоящему великое искусство рождается только в повсе-дневной жизни, – пояснил Далан. – Это статуя Гелона Актесского. Он назвал ее «Ждущая маританка». А идея пришла ему в голову после того, как он увидел лицо жены, выбежавшей ему навстречу. Он ходил матросом на корабле, а жена ждала его на пристани. На эту статую ушло два года, но результат превзошел все ожидания, правда?

Алаис внимательно посмотрела на статую. Луч солнца мелькнул по мраморному лицу – и беглая герцогиня застыла рядом. На миг показалось, что лицо маританки ожило, наполнилось светом и надеждой. И она словно наяву увидела женщину, с которой изваяли статую. Увидела, как она провожает мужа в Море. Провожает со смехом, чтобы не привлечь слезами беду, а потом каждый день ходит на пристань, расспрашивает прибывших людей о корабле, на котором плывет ее муж, – и наконец узнает, что корабль здесь, рядом, сейчас он уже в порту! И бежит, почти летит на встречу с любимым человеком. И на ее лице написано ожидание встречи.

Красота – неимоверная.

– И как это согласуется с рабством?

Вот чего Алаис точно понять не могла.

Далан нашел где-то деревяшку, подпихнул ей.

– Не сиди на холодном, нельзя. А рабство… Не знаю. Просто не знаю.

Алаис тоже не знала. Что ж, оставалось ждать капитана. И – да! Любоваться на Море и на статую. Красиво же! Таким и Людовик не побрезговал бы! Любой из.





* * *