— Зачем они здесь?
Глава 2
— Я не знаю, Валедия, — отвечаю так, как недавно мне отец.
— Должны же они были сказать цель своего прибытия? — не отступает сестра.
Она нервно подскакивает с кровати и приближается ко мне со спины. В зеркале я вижу её горящие любопытством карие глаза и не сдерживаю вздоха.
— Они ничего и никогда не объясняют, милая.
— Норзийцы вправе заходить в любой дом, вельера, — весело щебечет молоденькая служанка, которая помогает мне привести платье в порядок. — Делать, что вздумается, и брать, что захочется. Теперь они здесь хозяева…
— Нет, — обрываю её и гляжу строго. — Не хозяева, а завоеватели. Хозяева не будут разорять подданных и не станут выжигать посевы. Вельеры заботились о людях, которые им служили. Норзийцы приносят только боль, горе и голод.
— Истинные северяне, — согласно кивая, вновь щебечет служанка. — Слава милосердной Гетте, до Лувирина воины не дошли, а вот что творили в соседнем Ройепине… страшно подумать! Когда штурмом взяли замок, они всех женщин, даже девочек постарше…
— Куфиска! — вскакивая с места, возмущаюсь я. Убедившись, что служанка замолчала, взволнованно смотрю на свою пятнадцатилетнюю сестрёнку. — Не слушай досужие сплетни, милая. Но знай, что норзийцы очень опасны, даже обычные стражники. Пусть они не обладают магией лордов Тьмы, но стоит вести себя крайне осторожно. А лучше держаться как можно дальше.
Перевожу взгляд на непривычно притихшую служанку. Та по-прежнему сидит на полу и тоскливо смотрит на подол моего платья. Неужели обижается на мою резкость?
— Что с лицом, Куфиска? — мягче спрашиваю я. — Пойми, лучше рассказывать то, о чём ты точно знаешь, чем пересказывать страшные сказки. Да, многим во время войны пришлось перенести жуткие события, но многие из подданных покойного вельера Ройепина сейчас живут в нашей велье. Как и его вдова с дочерьми. Вряд ли им понравится, что ходят подобные слухи…
— Платье, — всхлипывает служанка и показывает на подол, где часть кружева порвана. — Оно пострадало, когда вы вскочили… — Шмыгает красным носом и поднимает голову. В широко распахнутых глазах ужас и жалость. — Плохая примета, вельера. Очень плохая примета!
— Чушь, — фыркаю я и, протянув руку, прошу у сестрёнки: — Дай свой платочек, пожалуйста.
— Ой, а можно я? — тут же оживляется она и складывает ладони в умоляющем жесте: — Ну, пожалуйста!
— Чтобы ты оставила меня без одежды? — усмехаюсь я, ничуть не сомневаясь в «способностях» сестры. — Отец запретил тебе применять магию без своего разрешения. — И поворачиваюсь к Куфиске. — Снимай передник. Будем чинить платье!
Валедия и не думает обижаться. Сестрёнка двигается ближе, чтобы наблюдать процесс восстановления кружева. Глаза её горят восторгом, рот приоткрывается — всё же зрелище это не каждодневное. Если уж применять силу — так во благо своего народа. Но сегодня я могу немного отойти от этого правила.
— Оно не новое, ещё нашей матери, — рассматривая разрыв, поясняю я. — Нянюшка нашла рулон в одном из сундуков на чердаке и перешила.
— Красиво, — восторгается Валедия и хмурит тонкие брови: — Сестра, рисунок очень сложный… Я даже не видела ничего подобного. Это сделали ещё до войны?
— Да, — киваю, рассчитывая свои силы, которых осталось крайне мало после истории с домиком кузнеца. Надеюсь, что их хватит, чтобы починить платье. — Его изготовили лучшие мастера из очень далёкой страны, которая называлась Еснолия. Она пала первой, когда северяне начали наступление. Увы, свои секреты мастера хранили рьяно и передавали из поколения в поколение. Тайны изготовления канули вместе с островом, который разрушила чудовищная магия лордов Тьмы.
— А когда ты используешь передник Куфиски? — торопится сестра. — Может, всё же помочь? Кажется, ты вымотана…
— Не мешай, — смеюсь я. — Здесь не надо много магии, больше зависит от правильно поставленного рисунка. Мне нужно выстроить очень тонкие линии силы в разрывах так, как было задумано мастером. И тогда уже нити передника пойдут в ход. Ведь ты знаешь, что…
— Ничего нельзя создать из пустоты, — заканчивает она скучающим тоном и снова оживляется. — Покажи, как ты это делаешь!
— Ну хорошо, — вздыхаю, ведь на визуализацию требуется сил больше, чем на исполнение, но как можно отказать любимой сестрёнке? — Смотри…
Дружный «Ах!» знаменует окончание моей работы. Я довольно улыбаюсь, пока Валедия придирчиво рассматривает полученное кружево.
— Я не вижу разницы. Орелия, ты уникальный маг!
— Не такой уникальный, — качаю головой. — Любой еснолийский мастер заметит разницу…
— Даже я её вижу, — бурчит служанка и обвиняюще указывает на починенный мною кусок: — Он темнее, будто грязный… Ай! — Краснея, прижимает ладони к щекам. — Вельера, простите! Сегодня я не постирала передник. Плохая примета…
Раздаётся стук в дверь.
— Орелия, вельер… Кхе! Попросил проводить вас через нижние помещения. В гостиной расположились стражи, и они не желают удаляться в отведённые им комнаты.
— Хорошо, Неклит, — отвечаю, поднимаясь. Ловлю тревогу во взгляде сестры и мягко улыбаюсь: — Не волнуйся, это лишь предосторожность. Отец не желает, чтобы стражи испортили церемонию в честь милосердной Гетты своим присутствием. Увидимся позже, на празднике.
Целую сестру и выскальзываю из своей комнаты. В замке темно — наверное, отец приказал погасить все файрелы, чтобы я смогла выскользнуть из Лувирина незамеченной.
Внезапно ощущаю жёсткую ладонь на лице и рывок за талию.
Глава 3
От страха немеет лицо, живот сводит льдом. Хочу кричать, но жёсткая ладонь сжимает рот, в уши врезается шёпот:
— Это я, любовь моя!
Едва не рыдаю от облегчения, расслабляюсь в сильных объятиях жениха, и он убирает руку. Разворачивает к себе, и в полутьме я вижу его блестящие глаза и различаю улыбку. Сартен тянется ко мне, желая поцеловать, но я отталкиваю его и возмущаюсь:
— Зачем так пугать? Я чуть сознание не потеряла! В Лувирине стражи лорда Тьмы, и я подумала…
— Тише, тише, — прижимает он меня к сильному плечу. — Прости, я лишь хотел тебя увидеть.
— Так скоро увиделись бы, — прощая его нетерпение, улыбаюсь. — Осталось не больше часа до церемонии!
Он обхватывает моё лицо тёплыми ладонями, и я не могу оторвать взгляда от светящихся счастьем глаз любимого. Сартен прижимается нежными губами к моему лбу, шепчет:
— Это целая вечность, моя Орелия! — Целует мои веки, приближается к губам, приговаривая: — Моя вельера, будущая милая жёнушка…
Таю в кольце его рук от осторожных прикосновений, чарующих слов. Отвечаю на ласку, позволяя поцелую затянуться. Ведь до церемонии почти час! Можно минутку постоять вот так, ощущая себя самой счастливой девушкой на свете, за минуту до особого знаменательного события в жизни каждой вельеры…
Ощутив ладонь жениха на своей груди, вздрагиваю и пытаюсь вырваться. До сих пор Сартен не позволял себе заходить дальше поцелуев, но сегодня необычно настойчив.
— Мы вот-вот станем самыми родными друг другу людьми. — Его горячий шёпот обжигает сильнее огня, заставляет щёки пылать от стыда… и любопытного желания. — Жду не дождусь сегодняшней ночи. Ты же понимаешь, о чём я?
Задирает мне подол, и я ойкаю. Испуганно оглядываюсь, ведь я шла за Неклитом. Слуга наверняка уже заметил мою пропажу и ищет. Но Сартен сжимает объятия сильнее, тихо смеётся:
— Здесь никого, любовь моя. Это я подкупил слугу, чтобы привёл тебя.
Эйфория от ласк его рук мгновенно тает, в груди ёкает. Мы здесь одни! Файрелы погашены, и никто не знает, что я с этой части замка. Осторожно выпутываюсь из объятий жениха, отступаю.
— Мне пора идти, Сартен. Отец ждёт. Увидимся на церемонии…
— Я тебя отвезу, — снова наседает он. — Слышал, из-за тебя ваша кобыла хромает.
— Откуда знаешь? — изумляюсь я и тут же пытаюсь оправдаться: — Моя вина, но отец наверняка уже укрепил старые подковы магией. К тому же по традиции мы должны прибыть в храм по отдельности.
— Я сам предложил Фанару привезти тебя, — вжимая меня своим телом в стену, почти рычит он, — и вельер согласился. У нас есть мало времени, Орелия… Позволь же мне немного приласкать тебя!
И снова задирает платье, закрывая мне рот жарким поцелуем, будто не желая слышать возражений. Я пытаюсь вырваться, сердце стучит как бешеное, а мысли прыгают перепуганными птахами.
Как Сартен узнал о том, что я сбежала в деревню, чтобы помочь кузнецу? Замок моего жениха высоко на скале, и даже чтобы спуститься, нужно не меньше нескольких часов. Никто бы не успел доскакать до Айсуга так быстро. Значит, молодой вельер остановился в нашей таверне. Но почему не сказал об этом? Зачем платить слуге, чтобы увидеться тайком перед церемонией?
— Я сделаю это быстро, девочка моя, — хрипло говорит Сартен, развязывая одной рукой тесёмки на брюках.
Ощутив прикосновение другой его руки под юбкой, я едва сдерживаю вскрик. Спина холодеет от понимания, зачем мой будущий муж всё это затеял. Отталкиваю его и хмурюсь:
— Решил лишить меня девственности до церемонии? В замке моего отца?!
От осознания того, что происходит, и возмущения даже стыдливость растворяется. Отряхиваю платье, ощущая себя так, будто испачкалась.
— Это всё равно случится, — придерживая брюки, злится мужчина, — мы почти женаты! Орелия, умоляю… — Тут же меняет тон на ласковый: — Обещаю, тебе не будет больно.
— Вот уж никак не могла предположить, — едва сдерживаю горечь обиды, которая так и звенит в голосе, — что мужчина, которого я люблю, сделает из первой брачной ночи посмешище.
— Посмешище? — Лицо Сартена на миг некрасиво искажается от гнева. — Орелия, ты моя жена и должна слушаться своего вельера! Или ты хочешь начать наш брак с ссоры?
— Я не хочу начать его с унижения, — призывая самообладание, терпеливо поясняю я.
— Я люблю тебя и хочу! — вскрикивает он и резкими движениями завязывает тесёмку на брюках. — Что в этом унизительного?
— То, что ты хочешь овладеть мной чуть ли не в подворотне ещё до церемонии, по-твоему, уважительное отношение? — сдерживая слёзы, шепчу я. — Это и есть любовь? Нянюшка рассказывала, что мужчина должен быть нежен и терпелив. Я ждала цветов на постели, осторожных ласк и…
— Не будет этого! — сердито прерывает он, и я отшатываюсь в ещё большем изумлении.
Всё не так. Я не узнаю своего любимого. Мой Сартен никогда не вёл себя как грубиян. Дрожа всем телом, прижимаюсь спиной к стене и впервые думаю о том, что, может быть, зря так скоро согласилась на брак. Да, он выгоден жителям ослабленного долгой войной Лувирина. Поддержка отца моего жениха поможет пережить наступающую зиму, а мы с Сартеном получили бы часть вельи Айсуга.
Этот союз не только выгоден, между нами возникли настоящие чувства! Так мне казалось… Но сейчас я будто смотрю на совершенно незнакомого мужчину с лицом, которое знаю наизусть. На вельера, который желает обесчестить невесту до церемонии…
По щеке скользят солёные капли, губы немеют, ноги дрожат и подкашиваются.