– Ожидаете ее сегодня?
– Наверняка нет… Что ей сегодня делать…
– Вы кого-то ждете?
Вейриоль сообразила, что слишком часто поглядывает на часы, и оставила цепочку. Неловкость постаралась скрасить улыбкой.
– Я всегда жду клиенток… День весь расписан…
– Когда примерка у мадемуазель Бабановой?
Простой вопрос вызвал замешательство. Вейриоль взяла с конторки счет и положила на место.
– Кажется, завтра…
– Астра Федоровна сейчас находится в примерочной?
– Нет, ее там нет.
– Неужели? А кто там?
– Там… Моя клиентка…
– Молодая девушка примеряет платье невесты?
Мадам уже не владела эмоциями, повернув голову, она стала разглядывать окно.
– Из-за двери услышали странные звуки? – спросил Пушкин.
– Я не уверена, – не слишком охотно ответила Вейриоль. – Мадемуазель Бутович немного задерживается… Если бы не вчерашняя история, я бы…
Пушкин не дослушал. Подбежав к двери примерочной, дернул за ручку. Замок был закрыт. Не стесняясь, Пушкин принялся лупить кулаком, крича: «Откройте, полиция!» Дверь ходила ходуном, но не открывалась. Не замечая испуганных дам, Пушкин метнулся к искусственному камину, украшавшему салон, схватил кочергу и вернулся к двери. Одного жима хватило, чтобы новый замок вылетел с щепками. Пушкин распахнул створку.
На ковре корчилась барышня в белом платье. Изо рта вытекала серая жидкость, подбородок лежал в луже. Глаза остекленели, но руки ее еще вздрагивали. Жизнь ее висела на паутинке.
– Доктора! Мигом! – рявкнул Пушкин так, что дама выронила чашку.
Вейриоль не могла шелохнуться, но ее портниха оказалась куда проворней. Бросив подол клиентки, выбежала на улицу.
– Коньяка! Вино! Крепкий чай! – еще страшнее крикнул Пушкин.
Мадам пришла в себя и побежала к буфету.
Пушкин должен был выбрать: броситься в сад и дальше в переулок, чтобы попытаться догнать убийцу, или сделать все возможное, чтобы спасти умирающую? На выбор оставалось не больше секунды. Он выхватил из кармана полицейский свисток и дунул со всей мочи, дав двойной сигнал тревоги. Сам же бросился к телу, приподнял за живот и стал сильно давить, вызывая рвоту. Пушкин не думал, поможет ли это. Давил чуть ниже солнечного сплетения. Девушка болталась у него в руках тряпичной куклой, вздрагивала от каждого нажима, но исторгала пузыри.
В примерочную вбежал городовой. Пушкин крикнул, чтобы мчался в Арбатский полицейский дом за доктором Преображенским, денег не жалеть, он заплатит. Городовой козырнул и исчез.
Появилась испуганная Вейриоль с коньяком. Схватив бутылку за горлышко, Пушкин придержал рукой голову девушки и стал осторожно вливать ей в рот жидкость. Коньяк выливался тонкой струйкой с уголка рта.
– Пей, пей, пей же… – умолял он.
Барышня вздрагивала, смотрела пустыми глазами и вдруг захрипела.
* * *
На Агату напал лютый враг. Переживания утра отняли столько сил, что ей жутко захотелось есть. Голод вцепился бешеной собакой. Она приказала извозчику ехать в «Славянский базар», где как раз в разгаре поздний завтрак. Войдя в зал и по привычке оглядевшись, Агата заметила за дальним столиком парочку юных созданий. Юноша, похожий на амурчика-переростка, поглощал бокал морса, его товарищ грустно ковырял вилкой в холодной говядине. Забыв про голод, Агата вспомнила слово, данное Эфенбаху. Отказавшись от услуг знакомого официанта, она направилась к столику. При появлении дамы юноши воспитанно встали. Правда, амурчик опрокинул стул.
– Господин Ванзаров, вы позволите? – ласково спросила Агата.
– Извольте… Если желаете, – ответили ей.
Агата села напротив. Садясь на подставленный официантом стул, амурчик смахнул со стола вилку. Последние сомнения исчезли.
– Вероятно, вы племянник господина Эфенбаха?
– Вот он я! – согласился Зефирчик. – Приятно познакомиться…
– Не могу сказать того же, – ответила Агата. – Не стану отнимать ваше бесценное время, господа. А вас, господин Ванзаров, прошу перестать дуться… Полезный урок вам дала в прошлый раз, теперь был второй.
– И последний, – сердито ответил Ванзаров. – Что вам угодно?
Агата наслаждалась: нечасто встретишь эдакий цветник юношей, в котором, как на подбор, собрались и наивность, и беспечность. Буквально цыплята неразумные. И куда только барышни смотрят? Поймать таких птенцов – проще некуда…
– Не стану скрывать: у меня поручение от господина Эфенбаха женить господина…
– Меня Мафусаил зовут, – радостно сообщил Зефирчик.
– …Да, именно вас. А я всегда выполняю поручения.
– Да ну что вы! Мы и сами справимся… Вам только лишние хлопоты. – Зефирчик сиял добродушием.
Агата невольно подумала, что еще не встречала такой бесценный экземпляр. Но как же будет вертеть им умная жена. Даже жалко, честное слово…
– Прежде чем вы, месье Мафусаил, отправитесь свататься, позвольте рассказать кое-что, о чем не учат в университетах…
– Ух ты, здорово! Слушай, Пухля, тебе тоже пригодится. – И Зефирчик ткнул Ванзарова в бок.
Сдержав улыбку, Агата согласилась: кличка как нельзя лучше подходит мрачному юноше из Петербурга.
– Попрошу перейти к делу, у нас мало времени, – сказал Ванзаров, готовый задушить друга за его длинный язык. И кому посмел разболтать секрет?
– Вы думаете, что девушки, к которым сватаетесь, – это воздушные, неземные создания? – начала Агата. – Должна вас разочаровать. Они живые люди со всеми недостатками. Они мечтают о великой любви, но на самом деле хотят иметь модную одежду, вкусную еду, хорошо обставленный дом, красивого и молодого мужа, вышколенную прислугу и денег столько, чтобы не экономить. Они просто молодые женщины, а не сказочные феи…
– Информация не стоит нашего времени, – сказал Ванзаров.
– Не спешите, господин Пухля. – Агата не отказала себе в удовольствии воткнуть шпильку в надутого юношу. – Вы не знаете, почему они говорят о любви, но жаждут получить простые земные блага.
– И почему же? – не утерпел Зефирчик.
– Потому что они не мужчины. Они женщины. Сложные и очень хрупкие создания, совсем не похожие на примитивные механизмы, собранные из спеси, похоти и глупостей.
– Мадам описала нас с тобой, Зефирчик, – пояснил Ванзаров, заодно отплатив приятелю за болтливый язык.
– И вас в том числе, – согласилась Агата. – Мужчин не переделать. Они такие, какие есть. Но и девушку нельзя переделать. Знаете, что представляет головка шестнадцатилетней девушки? Это вулкан желаний, страхов и надежд. Ей так мало отпущено времени, ей дано так мало возможностей и сил, а сделать надо слишком много. Надо сделать выбор и не ошибиться. Выбор должен быть точным, потому что потом девушке, ставшей женой и хозяйкой семейства, придется волочь на себе груз, о котором мужчина даже не имеет представления. Из родительской тюрьмы, в которой она выросла, барышня должна выбрать новую тюрьму своей семьи. Тюрьма эта должна быть хоть немного удобной для нее. Привыкшая к покорности и исполнению чужой воли, девушка в замужестве получает другую несвободу, уже навсегда. Ей некуда бежать, негде искать спасения, разве что не выйти замуж и остаться старой девой. Но эта пытка еще хуже… Перед свадьбой и выбором жениха сердце девушки разрывается не от любви и розовых мечтаний, а от страхов и надежд. Вы не догадываетесь, юные господа, но девушка – такой же человек, как и вы. Только лучше. Вы хотите получить приданое и супружеские удовольствия, а она ищет того, с кем даст новую жизнь и вырастит детей. Да, она хочет свить гнездо, уютное и теплое, чтобы ее силы и жизнь не пропали зря. Большего ей не разрешено в этой жизни. А потому она должна выбирать тщательно, обдумывая каждый шаг. Отказываясь, капризничая, требуя от жениха подарков, приятных слов и ухаживания. Это тайная война девушки, которую она не имеет права проиграть. Ради продолжения рода…
– Ну и ну, – проговорил Зефирчик, глубоко пораженный.
Мрачного настроения Ванзаров не сменил, но слушал внимательно.
– Благодарю и за эту науку, – сказал он. – Нам с Зефирчиком таких лекций не читали.
Агата была довольна впечатлением. Она игриво подмигнула.
– Главное, чтобы урок пошел вам впрок, господин Зефирчик…
Она хотела раскрыть еще кое-какие девичьи секреты, но тут внимание привлек господин, появившийся в зале ресторана. Граф Урсегов в летнем пиджаке с бутоньеркой сиял отменным настроением и попыхивал папироской. Официант отвел его к лучшему столику. Агата не могла поверить в такую удачу. Немного подождать – и наверняка объявятся члены преступной шайки веселых холостяков.
Граф заказал поздний завтрак. Агата вспомнила, что ее терзал голод, и поманила официанта.
* * *
– Не корите себя, сделать ничего было нельзя… Она умерла до того, когда еще можно было помочь… Это была агония…
Доктор Преображенский стоял с закатанными рукавами, скинув пиджак на диван.
– Алесей Сергеевич, вы запачкались, – сказал он, не замечая на своей жилетке свежие следы.
Пушкин машинально потер рукавом по карману сюртука. Он смотрел на тело, безжизненно лежавшее на сыром ковре.
– Снова невеста, – заметил доктор. – Теперь смерть от отравления во всех физиологических подробностях.
– Аконитин? – спросил Пушкин, оглянувшись к нему.
– Самое вероятное… Вечером скажу наверняка…
– Доза большая?
– Чрезвычайно большая… Бедняжку буквально вывернуло…
– Наверняка нет… Что ей сегодня делать…
– Вы кого-то ждете?
Вейриоль сообразила, что слишком часто поглядывает на часы, и оставила цепочку. Неловкость постаралась скрасить улыбкой.
– Я всегда жду клиенток… День весь расписан…
– Когда примерка у мадемуазель Бабановой?
Простой вопрос вызвал замешательство. Вейриоль взяла с конторки счет и положила на место.
– Кажется, завтра…
– Астра Федоровна сейчас находится в примерочной?
– Нет, ее там нет.
– Неужели? А кто там?
– Там… Моя клиентка…
– Молодая девушка примеряет платье невесты?
Мадам уже не владела эмоциями, повернув голову, она стала разглядывать окно.
– Из-за двери услышали странные звуки? – спросил Пушкин.
– Я не уверена, – не слишком охотно ответила Вейриоль. – Мадемуазель Бутович немного задерживается… Если бы не вчерашняя история, я бы…
Пушкин не дослушал. Подбежав к двери примерочной, дернул за ручку. Замок был закрыт. Не стесняясь, Пушкин принялся лупить кулаком, крича: «Откройте, полиция!» Дверь ходила ходуном, но не открывалась. Не замечая испуганных дам, Пушкин метнулся к искусственному камину, украшавшему салон, схватил кочергу и вернулся к двери. Одного жима хватило, чтобы новый замок вылетел с щепками. Пушкин распахнул створку.
На ковре корчилась барышня в белом платье. Изо рта вытекала серая жидкость, подбородок лежал в луже. Глаза остекленели, но руки ее еще вздрагивали. Жизнь ее висела на паутинке.
– Доктора! Мигом! – рявкнул Пушкин так, что дама выронила чашку.
Вейриоль не могла шелохнуться, но ее портниха оказалась куда проворней. Бросив подол клиентки, выбежала на улицу.
– Коньяка! Вино! Крепкий чай! – еще страшнее крикнул Пушкин.
Мадам пришла в себя и побежала к буфету.
Пушкин должен был выбрать: броситься в сад и дальше в переулок, чтобы попытаться догнать убийцу, или сделать все возможное, чтобы спасти умирающую? На выбор оставалось не больше секунды. Он выхватил из кармана полицейский свисток и дунул со всей мочи, дав двойной сигнал тревоги. Сам же бросился к телу, приподнял за живот и стал сильно давить, вызывая рвоту. Пушкин не думал, поможет ли это. Давил чуть ниже солнечного сплетения. Девушка болталась у него в руках тряпичной куклой, вздрагивала от каждого нажима, но исторгала пузыри.
В примерочную вбежал городовой. Пушкин крикнул, чтобы мчался в Арбатский полицейский дом за доктором Преображенским, денег не жалеть, он заплатит. Городовой козырнул и исчез.
Появилась испуганная Вейриоль с коньяком. Схватив бутылку за горлышко, Пушкин придержал рукой голову девушки и стал осторожно вливать ей в рот жидкость. Коньяк выливался тонкой струйкой с уголка рта.
– Пей, пей, пей же… – умолял он.
Барышня вздрагивала, смотрела пустыми глазами и вдруг захрипела.
* * *
На Агату напал лютый враг. Переживания утра отняли столько сил, что ей жутко захотелось есть. Голод вцепился бешеной собакой. Она приказала извозчику ехать в «Славянский базар», где как раз в разгаре поздний завтрак. Войдя в зал и по привычке оглядевшись, Агата заметила за дальним столиком парочку юных созданий. Юноша, похожий на амурчика-переростка, поглощал бокал морса, его товарищ грустно ковырял вилкой в холодной говядине. Забыв про голод, Агата вспомнила слово, данное Эфенбаху. Отказавшись от услуг знакомого официанта, она направилась к столику. При появлении дамы юноши воспитанно встали. Правда, амурчик опрокинул стул.
– Господин Ванзаров, вы позволите? – ласково спросила Агата.
– Извольте… Если желаете, – ответили ей.
Агата села напротив. Садясь на подставленный официантом стул, амурчик смахнул со стола вилку. Последние сомнения исчезли.
– Вероятно, вы племянник господина Эфенбаха?
– Вот он я! – согласился Зефирчик. – Приятно познакомиться…
– Не могу сказать того же, – ответила Агата. – Не стану отнимать ваше бесценное время, господа. А вас, господин Ванзаров, прошу перестать дуться… Полезный урок вам дала в прошлый раз, теперь был второй.
– И последний, – сердито ответил Ванзаров. – Что вам угодно?
Агата наслаждалась: нечасто встретишь эдакий цветник юношей, в котором, как на подбор, собрались и наивность, и беспечность. Буквально цыплята неразумные. И куда только барышни смотрят? Поймать таких птенцов – проще некуда…
– Не стану скрывать: у меня поручение от господина Эфенбаха женить господина…
– Меня Мафусаил зовут, – радостно сообщил Зефирчик.
– …Да, именно вас. А я всегда выполняю поручения.
– Да ну что вы! Мы и сами справимся… Вам только лишние хлопоты. – Зефирчик сиял добродушием.
Агата невольно подумала, что еще не встречала такой бесценный экземпляр. Но как же будет вертеть им умная жена. Даже жалко, честное слово…
– Прежде чем вы, месье Мафусаил, отправитесь свататься, позвольте рассказать кое-что, о чем не учат в университетах…
– Ух ты, здорово! Слушай, Пухля, тебе тоже пригодится. – И Зефирчик ткнул Ванзарова в бок.
Сдержав улыбку, Агата согласилась: кличка как нельзя лучше подходит мрачному юноше из Петербурга.
– Попрошу перейти к делу, у нас мало времени, – сказал Ванзаров, готовый задушить друга за его длинный язык. И кому посмел разболтать секрет?
– Вы думаете, что девушки, к которым сватаетесь, – это воздушные, неземные создания? – начала Агата. – Должна вас разочаровать. Они живые люди со всеми недостатками. Они мечтают о великой любви, но на самом деле хотят иметь модную одежду, вкусную еду, хорошо обставленный дом, красивого и молодого мужа, вышколенную прислугу и денег столько, чтобы не экономить. Они просто молодые женщины, а не сказочные феи…
– Информация не стоит нашего времени, – сказал Ванзаров.
– Не спешите, господин Пухля. – Агата не отказала себе в удовольствии воткнуть шпильку в надутого юношу. – Вы не знаете, почему они говорят о любви, но жаждут получить простые земные блага.
– И почему же? – не утерпел Зефирчик.
– Потому что они не мужчины. Они женщины. Сложные и очень хрупкие создания, совсем не похожие на примитивные механизмы, собранные из спеси, похоти и глупостей.
– Мадам описала нас с тобой, Зефирчик, – пояснил Ванзаров, заодно отплатив приятелю за болтливый язык.
– И вас в том числе, – согласилась Агата. – Мужчин не переделать. Они такие, какие есть. Но и девушку нельзя переделать. Знаете, что представляет головка шестнадцатилетней девушки? Это вулкан желаний, страхов и надежд. Ей так мало отпущено времени, ей дано так мало возможностей и сил, а сделать надо слишком много. Надо сделать выбор и не ошибиться. Выбор должен быть точным, потому что потом девушке, ставшей женой и хозяйкой семейства, придется волочь на себе груз, о котором мужчина даже не имеет представления. Из родительской тюрьмы, в которой она выросла, барышня должна выбрать новую тюрьму своей семьи. Тюрьма эта должна быть хоть немного удобной для нее. Привыкшая к покорности и исполнению чужой воли, девушка в замужестве получает другую несвободу, уже навсегда. Ей некуда бежать, негде искать спасения, разве что не выйти замуж и остаться старой девой. Но эта пытка еще хуже… Перед свадьбой и выбором жениха сердце девушки разрывается не от любви и розовых мечтаний, а от страхов и надежд. Вы не догадываетесь, юные господа, но девушка – такой же человек, как и вы. Только лучше. Вы хотите получить приданое и супружеские удовольствия, а она ищет того, с кем даст новую жизнь и вырастит детей. Да, она хочет свить гнездо, уютное и теплое, чтобы ее силы и жизнь не пропали зря. Большего ей не разрешено в этой жизни. А потому она должна выбирать тщательно, обдумывая каждый шаг. Отказываясь, капризничая, требуя от жениха подарков, приятных слов и ухаживания. Это тайная война девушки, которую она не имеет права проиграть. Ради продолжения рода…
– Ну и ну, – проговорил Зефирчик, глубоко пораженный.
Мрачного настроения Ванзаров не сменил, но слушал внимательно.
– Благодарю и за эту науку, – сказал он. – Нам с Зефирчиком таких лекций не читали.
Агата была довольна впечатлением. Она игриво подмигнула.
– Главное, чтобы урок пошел вам впрок, господин Зефирчик…
Она хотела раскрыть еще кое-какие девичьи секреты, но тут внимание привлек господин, появившийся в зале ресторана. Граф Урсегов в летнем пиджаке с бутоньеркой сиял отменным настроением и попыхивал папироской. Официант отвел его к лучшему столику. Агата не могла поверить в такую удачу. Немного подождать – и наверняка объявятся члены преступной шайки веселых холостяков.
Граф заказал поздний завтрак. Агата вспомнила, что ее терзал голод, и поманила официанта.
* * *
– Не корите себя, сделать ничего было нельзя… Она умерла до того, когда еще можно было помочь… Это была агония…
Доктор Преображенский стоял с закатанными рукавами, скинув пиджак на диван.
– Алесей Сергеевич, вы запачкались, – сказал он, не замечая на своей жилетке свежие следы.
Пушкин машинально потер рукавом по карману сюртука. Он смотрел на тело, безжизненно лежавшее на сыром ковре.
– Снова невеста, – заметил доктор. – Теперь смерть от отравления во всех физиологических подробностях.
– Аконитин? – спросил Пушкин, оглянувшись к нему.
– Самое вероятное… Вечером скажу наверняка…
– Доза большая?
– Чрезвычайно большая… Бедняжку буквально вывернуло…