Меня трясло от волнения. Я никогда в жизни не делала ничего подобного. То есть ухаживать за детьми я, разумеется, умела. Ведь я занималась этим почти десять лет, хотя больше в детских садах, а не в семьях.

Дело в другом. Я не привыкла рисковать. Сколько себя помню, всегда опасалась потерпеть неудачу. Я безумно желала этой поездки и в то же время смертельно боялась того, что она принесет.

Как назло, поезд опаздывал, и дорога до Эдинбурга заняла не четыре с половиной часа, согласно расписанию, а почти шесть. Когда я выбралась из поезда на вокзале Уэверли, с трудом волоча затекшие ноги, выяснилось, что я безнадежно опоздала на следующий. К счастью, в Карнбридж шел еще один поезд, в ожидании которого я отправила миссис Элинкорт сообщение с многословными извинениями и предупреждением о задержке.

Наконец он прибыл — старенький и невзрачный, совсем непохожий на просторный современный «Интерсити», доставивший меня в Эдинбург.

Я устроилась у окна. Поезд мчал меня на север, расстилавшиеся за стеклом зеленые поля сменились дымчато-голубыми и лиловыми вересковыми пустошами, за которыми поднимались покатые вершины гор, и с каждой станцией картина становилась все более темной и торжественной. Это было так красиво, что я забыла о своем раздражении.

Вид величественных холмов вдали настроил меня на философский лад. Мандраж прошел, я расслабилась, и… не знаю, как вам объяснить, мистер Рэксем… у меня словно появилась надежда. Надежда, что моя жизнь изменится.

Мы проезжали станции со смутно знакомыми названиями: Перт, Питлохри, Авимор, а небо за окном становилось все темнее. Наконец я услышала: «Следующая остановка — Карнбридж», поезд замедлил ход и остановился. Я вышла на платформу, сама не своя от волнения. Что дальше?

Миссис Элинкорт написала, что меня кто-нибудь встретит. Что это значит? Такси? Человек с табличкой, на которой написано мое имя?

Пройдя вслед за группкой путешественников к выходу, я в нерешительности топталась на месте. Немногочисленные пассажиры поспешили к автомобилям встречающих друзей и родных, а я стояла с тяжелым чемоданом у ног, мрачно рассматривая пустеющий перрон. Сумерки переросли в темноту, и мой оптимизм начал испаряться. Что, если миссис Элинкорт не получила мое сообщение? Она не ответила. Возможно, вызванное заранее такси не дождалось, и они решили, что я не приеду.

Меня вновь охватила тревога.

Было начало июня, но после лондонской летней духоты вечерний воздух оказался неожиданно прохладным. Со стороны гор налетали порывы холодного ветра, и я, поежившись, теснее запахнула тонкое пальто.

Страшно хотелось курить, однако я знала по опыту, что появляться на собеседовании, благоухая сигаретным дымом, — не лучшее начало. Я посмотрела на телефон. Поезд пришел вовремя — то есть точно в то время, которое я указала в сообщении миссис Элинкорт. Я подумала, что надо выждать пять минут вежливости и позвонить ей. Время истекло, однако я решила подождать еще немножко. Не хотелось производить плохое впечатление и надоедать людям: мало ли, вдруг застряли в пробке.

Прошло еще пять минут. Я начала рыться в сумке, чтобы достать распечатанное письмо, и вдруг заметила идущего в моем направлении мужчину с руками в карманах. Он подошел ближе, и наши взгляды встретились. Волнение не помешало мне заметить, что молодой человек высок, строен и чрезвычайно симпатичен, несмотря на трехдневную небритость и спутанные темные волосы.

Поравнявшись со мной, незнакомец вытащил руки из карманов, и я заметила, что они испачканы, как будто он возился с землей или машинным маслом и вымыл их второпях. На нем был рабочий комбинезон, и я подумала, что это какой-нибудь стрелочник, однако мужчина неожиданно ко мне обратился:

— Роуэн Кейн?

Я кивнула.

— Меня зовут Джек Грант.

Он обезоруживающе улыбнулся, словно в ответ на шутку, понятную лишь избранным. Говорил он с шотландским акцентом, только более мягко и четко, чем девчонка из Глазго, с которой я работала после школы.

— Я из Хетербро. Сандра попросила тебя встретить. Извини, что опоздал.

— Привет, — смущенно ответила я, сама не понимая, почему так смутилась, и прочистила горло, лихорадочно соображая, что еще сказать. — Гм… ничего страшного.

— Поэтому я в таком виде, — продолжал парень, сокрушенно оглядев свои руки. — Она сказала, что тебя надо встретить, полчаса назад. Я как раз чинил газонокосилку и боялся опоздать к поезду, поэтому даже не переоделся, бросил все и поехал. Я возьму чемодан?

— Я сама, он не тяжелый. Спасибо, что приехал.

— Не за что, это моя работа, — пожал плечами Джек.

— Ты работаешь у Элинкортов?

— Ага, у Билла с Сандрой. Даже не знаю, как назвать мою должность. Думаю, я фигурирую в ведомостях компании как шофер, но на самом деле я скорее помощник широкого профиля. Занимаюсь садом, ремонтирую машины — в общем, мастер на все руки. А ты новая няня?

— Еще не знаю, — осторожно ответила я.

Джек широко улыбнулся, и я непроизвольно улыбнулась в ответ. У него была заразительная улыбка.

— Я приехала на собеседование. А много претенденток они пригласили?

— Двух или трех. Ты гораздо лучше первой, та почти не говорила по-английски. Не знаю, кто написал ей резюме, но, по словам Сандры, она не могла сделать это сама.

— Надо же! — От его слов мне стало легче. Прежде я рисовала в воображении целую процессию безупречных, вышколенных нянь в стиле Мэри Поппинс. Я выпрямилась и разгладила складки на юбке. — Это хорошо. В смысле, для меня, а не для нее.

Пройдя через небольшую стоянку, мы направились к длинному черному автомобилю на противоположной стороне дороги. Джек щелкнул брелоком в кармане, фары загорелись, а дверцы распахнулись вверх, словно крылья гигантской летучей мыши. Я вытаращила глаза и хихикнула, вспомнив, как гордился мой отчим своим невыразительным серым «Вольво». Джек вновь улыбнулся.

— Необычная, да? Это «Тесла», электрическая. Не уверен, что хотел бы такую машину, но Билл… Да ты скоро сама увидишь, он просто бредит всякими техническими новинками.

— Правда? — тупо переспросила я.

Столь незначительная деталь показалась мне исполненной особого смысла, точно позволяла лучше узнать этого безликого человека. Дождавшись, пока я поставлю чемодан, Джек спросил:

— Хочешь сидеть сзади или рядом со мной?

— Если можно, впереди, — покраснев, сказала я.

Меня передернуло от мысли, что я буду по-королевски сидеть сзади и обращаться с ним как с шофером.


— Отсюда лучше видно, — только и сказал он, щелкнул пультом, опуская крылья, и открыл переднюю пассажирскую дверцу. — Садись, Роуэн.

Я на мгновение замерла, не сообразив, что он обращается ко мне, но быстро овладела собой и села в машину.



К тому времени я уже понимала, что Элинкорты — весьма обеспеченные люди. У них есть личный помощник, и они готовы платить няне пятьдесят пять тысяч фунтов в год — значит, не испытывают нужды в средствах. Однако лишь на подъезде к Хетербро-Хаусу я начала понимать, насколько они богаты.

Мы остановились перед высокими стальными воротами, которые медленно распахнулись, очевидно, среагировав на какой-то датчик в автомобиле. Мне стало не по себе. Почему-то захотелось сказать Джеку, что я приехала сюда не из-за денег. Сколько же они зарабатывают? — вертелось у меня в голове.

«Тесла» с бесшумным электрическим двигателем катилась по неширокой извилистой дороге в жуткой тишине, лишь гравий поскрипывал под колесами.

— Ничего себе, — тихонько пробормотала я, когда мы завернули за очередной поворот, а дома все еще не было видно.

— Обширные угодья, да? — искоса посмотрел на меня Джек.

— Да уж.

Разумеется, в этих краях земля не такая дорогая, как в Лондоне, но все равно чего-то стоит.

Мы протряслись по мостику через быструю речушку с черной от торфа водой и въехали в небольшую сосновую рощу. За деревьями мелькнуло красное пятно, и я вытянула шею, но уже темнело, и я подумала, что померещилось.

Выехав из-под сени деревьев, мы наконец оказались на открытой местности, и передо мной возник Хетербро-Хаус.

Я и сама не знала, что надеюсь увидеть: демонстративно роскошный особняк или приземистую бревенчатую хижину. А увидела достаточно скромное здание в викторианском стиле, правильной четырехугольной формы, похожее на детский рисунок, с лакированной черной дверью посередине. Небольшой добротный дом, сложенный из гранитных блоков, увитых диким виноградом, словно излучал тепло и уют.

Уже совсем стемнело. Джек выключил двигатель и погасил фары. В небе сияли звезды, из окон на гравиевую дорожку лился золотистый свет. Все вместе напоминало сентиментальную иллюстрацию, вроде тех ностальгических картинок на коробках с пазлами, что так любила моя бабушка.

Теплый серый камень с прожилками мха, золотистый свет ламп, сияющий сквозь рифленое стекло, пышные розовые кусты, роняющие лепестки в темноту… Это было почти слишком идеально и невыносимо прекрасно.

Когда я вышла из машины в объятья прохладного вечернего воздуха, чистого и прозрачного, как минеральная вода, у меня захватило дух от острой тоски по такой жизни и всему, что она сулит. Какой разительный, невыносимый контраст с моим детством, которое прошло в бездушном типовом коттедже постройки пятидесятых годов, где во всех комнатах, кроме моей, царил идеальный порядок, и в то же время напрочь отсутствовали индивидуальность и даже намек на уют!.. Я торопливо шагнула на крыльцо — не потому, что горела желанием встретиться с Сандрой, а просто чтобы отделаться от тягостных воспоминаний.

Дверь, отделанная черным лакированным деревом, выглядела на первый взгляд вполне обычной, но чего-то не хватало. Наконец я сообразила: в ней не было замочной скважины. Я растерялась. Она что, фальшивая? Может, настоящая дверь с другой стороны дома?

Дверного молотка тоже не наблюдалось, и я глянула через плечо, собираясь спросить у Джека, каким образом сообщить о своем прибытии, однако он сидел в машине, рассматривая что-то на большом освещенном мониторе, заменявшем этому чуду техники приборную панель.

Я развернулась и занесла руку, чтобы постучать, как вдруг заметила на стене слева от двери тускло освещенный значок в форме колокольчика. Он появился словно из ниоткуда, и я поняла, что в стене скрыта электронная панель. Я хотела нажать на значок, но электроника, очевидно, реагировала на движение: я еще не прикоснулась к колокольчику, а из глубины дома уже раздался мелодичный перезвон.

Я растерянно моргнула, вспомнив слова Джека: «Билл… он просто бредит всякими техническими новинками». Наверное, Джек имел в виду такие примочки.

— Добрый вечер, Роуэн! — раздался женский голос.

Подпрыгнув от неожиданности, я огляделась в поисках камеры, микрофона, решетки громкоговорителя, но ничего не обнаружила.

— Э-э… гм… да, это я, — сказала я в никуда, чувствуя себя полной идиоткой. — Добрый вечер. Это Сандра?

— Да, я переодеваюсь. Буду внизу через десять секунд. Извини, что заставила ждать.

Я не услышала щелчка, свидетельствовавшего, что она положила трубку, и не получила никакого другого сигнала об окончании разговора. Тем не менее панель погасла. Примерно через тридцать секунд, показавшихся мне невероятно долгими, я услышала оглушительный собачий лай, и дверь распахнулась. На крыльцо выскочили два черных лабрадора, а за ними вышла стройная светловолосая женщина лет сорока, безуспешно пытаясь схватить их за ошейники.

— Хиро! Клод! Вернитесь в дом! — кричала хозяйка.

Не обращая на нее никакого внимания, собаки бросились ко мне. Одна из них больно ткнула меня мордой в ногу. Я нервно хохотнула и отступила на пару шагов назад, вспомнив о единственной целой паре колготок, захваченных с собой. Псина вновь прыгнула на меня, и я чихнула. Черт, я не забыла ингалятор?

— Хиро! Прекрати! — снова крикнула женщина и шагнула ко мне, протягивая руку. — Так ты и есть Роуэн! Успокойся, Хиро, сколько можно!

Ей наконец удалось прикрепить поводок к ошейнику и оттянуть собаку.

— Извини, ради бога. Они очень дружелюбны. Ты не возражаешь?

— Нет, нисколько, — не совсем искренне ответила я.

Я не имела ничего против собак, но их шерсть могла вызвать у меня приступ астмы, и надо было принимать антигистамины. Да и вообще неприятно, когда тебе тычутся носом под юбку при исполнении служебных обязанностей. У меня сдавило грудь, хотя я подозревала, что это, скорее всего, нервное.

— Хороший мальчик, — с деланой доброжелательностью сказала я, потрепав собаку по голове.

— Это девочка, Хиро, а мальчик Клод. Они брат и сестра, — сообщила хозяйка.

— То есть девочка, — поправилась я.

Хиро радостно лизнула мою руку, и я с трудом подавила брезгливое желание вытереть ее о юбку. За моей спиной хлопнула дверца авто, донесся шорох гравия. Собаки переключили внимание на Джека, который достал из машины мой чемодан, и я облегченно вздохнула.

— Вот твой чемодан, Роуэн. Рад был познакомиться, — сказал Джек и повернулся к миссис Элинкорт. — Если можно, Сандра, я закончу с газонокосилкой. Или есть другие поручения?

— Ах да, газонокосилка, — рассеянно произнесла миссис Элинкорт. — Конечно. Ты сможешь ее починить?