— А знаешь, даже если он не из этих, то он всё равно гандон, — рассмеялась девушка, а я прямо говоря, залипла на неё. Нет, ну он правда осёл, раз упустил такую девушку. Не только красивая, но и с юмором всё в порядке, правда, странная немного, но у всех свои тараканы.
— Любовь либо есть, либо её нет, как бы банально это не звучало, — это всё градус в моей крови потянул откровенничать. — Может, если ты не его звезда, то и он не твоя орбита? И поверь, он не стоит ни твоих слёз, ни твоих переживаний. В конце концов, у тебя нет от него детей, вы ничем, совершенно, не связаны. Никогда не возвращайся назад. Как бы ни было трудно и тяжело — назад дорога закрыта. Не стоит стоять на пепле сожжённых мостов, пытаясь хоть в голове восстановить эту нить. Это слишком жалко и нелепо выглядит. Кто — то проще переживает, кому — то сложнее. Смысл не в том, кто как страдает, а в том, чтобы уяснить единственный урок на чужих ошибках. Всё проходит. Значит и у тебя пройдёт. Да, нужно время. Да, будет много слёз и грустной лирики в плей — листе. Оно того стоит. Не отрекайся от мира, но не беги за тем, кому твой мир нахер не сдался.
— А ты случаем не мозгоправ? — ошарашенным взглядом смотрит на меня девушка.
— Если бы… Я просто тоже оказалась не чьей — то звездой… Только я никак не могу осознать, что он не моя орбита.
— А знаешь, я, наверно, и не любила его. Слушая твою речь, понимаю, что я не хотела быть его… Просто, чёрт, — девушка взялась за голову. — Понимаешь, я встретилась недавно с одним человеком, но он преступник. Так с этого момента я… — она замкнулась, погрузившись в себя на пару секунд, затем продолжила: — Никак не могу выкинуть его из головы, но нет! Он мне не понравился даже. Чурбан и неотесанный мужлан… Какая же дура… Прости, вываливаю на тебя свои проблемы, хотя мы даже и не знакомы…
— Знаешь, незнакомым проще высказаться, чем самому близкому человеку, — усмехнулась ей.
Неожиданно нашу идиллию разрушил гогот девчонок, которые открыли дверь в женский туалет и принесли с собой грохот музыки.
— Алия, вот ты где! А мы уж думали ты уединилась с тем красавчиком, который подкатывал к тебе свои яйки. Пошли, а то всё веселье пропустишь!
— Да — да, я иду!
Неожиданно девушка с красивым именем подошла ко мне и крепко обняла, прошептав на ухо:
— Спасибо тебе огромное, прекрасная незнакомка! Надеюсь, когда — нибудь увидимся ещё!»
Кажется, мне действительно пора сделать то, что давно должна была сделать: стать звездой для того, кто действительно этого достоин. И перестать стоять на пепле, собирая в голове иллюзию прошлой жизни.
— Оставьте нас наедине, пожалуйста, — произношу чётко, а внутри взрыв атомной бомбы происходит.
Василий нахмурился, и взглянул на меня:
— Ты уверена? — а во взгляде читалось: «Ты вообще в своём уме? Он же бешеный».
— Господи, да не убьёт же он меня в самом деле!
— Убить не убьёт, а в свою пещеру затащит на веки вечные, — вставил свои пять копеек Захар. Наверно, не стоит говорить, что как всегда не вовремя?
— Хорошо, я подожду тебя около машины, — Василий порывается меня поцеловать, как слышит скрежет зубов сбоку и затем разъярённое:
— Если ты её сейчас поцелуешь, то я не посмотрю на то, что послал вас обоих, и закопаю тебя лично и заживо под соседним кустом…
Кое — как Василий смог отпустить меня и направиться в сторону своей машины, а Веном напоследок сказал Назару, будто меня здесь и вовсе не существует:
— Не усугуби ситуацию, бро. Не сделай так, чтобы этот слащавый ублюдок получил её ахуенную задницу в свои жалкие лапы, — не дожидаясь ора со стороны Назара, Захар быстро слинял.
Если бы взглядом можно было убивать, то я была бы уже мертва и похоронена взглядом, который Назар послал мне. Всё его тело было напряжено, руки сжаты в кулаки так, что на них выступали вены.
— И что ты хочешь от меня? Чтобы я спокойно смотрел на то, как этот мудак будет трахать тебя по ночам? Или блять, что я должен сделать? Чем этот лучше меня? Или ты уже так же стонешь под ним как стонала подо мной, а? — каждое его слово было пропитано ядом, которое отравляло мой мозг с каждой секундой сильнее. — Это его ребёнок? Да? Ты от него родила, да? Эмира! Твою мать, скажи, что да! Блин! — он схватился за голову, оттягивая волосы. — Я с ума сходил, слышишь меня? Я блять хотел всё вернуть! А ты, ебать, невеста! Сука! Невеста! — не контролируя себя Назар подходит к машине и со всей силы ударяет кулаками об капот, следом звучит сигнализация. — Как ты могла, Эмира! Я эти пол года, как пёс ходил за тобой, а ты издевалась, да? Наслаждалась, чёрт тебя бы побрал!
Смотрела на него глазами полными слёз. Господи, о чём он вообще? Как он может так думать обо мне?
— Я — то думала, ты нормальный. Думала, у тебя разбита душа. Я так отчаянно хотела тебя спасти. А у тебя её и не было. Ты оказался совсем пустым… Как жаль, что я поняла это только сейчас. Вот моё желание: не приближайся ни ко мне, ни к Василию, Назар.
— Не в этой жизни и даже не в следующей, Мира. Никто к тебе больше не приблизится, не только этот придурок, который ещё не понял кому ты принадлежишь.
— Назар, всё, прекрати. Это конец. Неужели ты не понимаешь? Нам не быть с тобой вместе ни — ког — да. Ты сам себя слышал? Тебе захочется быть со мной даже после того, что в моей постели побывал кто — то кроме тебя?
Лицо Назара начало снова краснеть, и поэтому, когда он прижался всем своим телом к моему, я была уверена, что он собирается задушить меня или что — то в этом роде, но он лишь сильно сжал мои плечи, встряхивая:
— И как он тебе? — выкрикнул Назар.
Из — за стресса или его поведения, я не сориентировалась сразу, ответила так, что выдала себя сразу:
— Без понятия!
— Ты не можешь, Мира, спать с кем — то, кроме меня. И ты это прекрасно знаешь… — расплылся в улыбке Назар
— Самоуверенный болван, — прошептала ему в губы.
Глава 10. Назар
— Потапыч, ствол убери, а, — устало тру глаза, пытаясь прям на летней кухне не завалиться спать.
— Вот скажи мне, Назар, ты че с последними извилинами в своей бошке сделал? — чертыхается мой личный мозгоправ, ставя ружье на предохранитель. — Я сейчас чуть твою задницу в решето не превратил. Хренов шпион, нельзя что ли было через дверь нормально пройти? Ты че с запасного входа то поперся?
– Да я ж думал ты спишь уже, время видел сколько?
— Да плевать я хотел на это время, если ко мне в дом кто — то лезет. Ты есть будешь?
Как всегда без вопросов из типа «нахера ты сюда явился?» или «что случилось?». Потапыч никогда не полезет в душу, пока я сам не заговорю. И наши сеансы происходили не так, как показывают в американских фильмах на кушетке и закрытыми глазами, а в основном на рыбалке или охоте.
— Я хочу спать. Очень.
— Тогда сам знаешь куда идти.
— Так точно, сэр, — искренне улыбнулся ему и протопал в «свою» комнатенку на втором этаже.
На полусогнутых ногах добрался до спальни и рухнул на кровать, не приняв душ и даже не раздевшись, зато ощущая такой цветочный вкус Миры на губах…
Воспоминания прошлой жизни калейдоскопом сменяют друг друга.
«***
Очередная ночь без сна и скитания по квартире в поисках алкоголя. Чувство бомжа таится в груди, потому что я полностью себя загубил. От А до Я пропах алкоголем и сигаретами. Хочется блевать от себя и никогда в жизни не выходить на свет, дабы не пугать честной народ чудовищем.
Поездка к Эльбрусу принесла облегчение лишь на месяц. Чертов месяц я выживал, пытаясь не выпустить чудовище наружу. Как же было хуево — не передать словами. Чертовы мысли и сны сводили меня с ума. Заковывали в кандалы и морили «голодом».
Самое противное от всего этого было одно — я тащил на дно свою маму и отца. Этих двоих, которые вложили в меня столько, блять, любви и заботы, что я даже должным образом не могу их отблагодарить. Уважение к своим родственникам с молоком матери я получал с младенчества. И от наркоты, которая могла бы помочь мне забыться, держало лишь это гребаное уважение. Потому что наркота — это край всему. Это бездна, из которой я не смогу выбраться. И у этой бездны будет лишь один путь — в никуда.
— Сын, — лежа на полу среди кучи бутылок, я как всегда размышлял о вечном. Только голос матери, полный боли и сострадания, вырвали меня наружу. Я уже даже не пытался, как это было поначалу прятать бардак, просто ожидал очередной ее исповеди. — Так не может больше продолжаться… Если мы уже не можем помочь тебе, то этим пора заняться профессионалам.
— Нет, — Кусаю губу и ощущаю металлический привкус крови, пытаюсь не дать себе закричать на человека, который лишь пытается мне помочь. Встаю перед ней, меня штормит, но пытаюсь сосредоточится.
— Но посмотри… ТЫ себя губишь… Передо мной не тот сын, которого я воспитала, оберега. Передо мной стоит алкаш, который уже не может прожить и дня без алкоголя. Где мой мужчина, который всегда шел к поставленной цели? Где он? А он затерялся среди хлама и алкоголя. Где моя гордость за сына? Она уже давно ушла, Назар, оставляя лишь месту бессилия и толику разочарования.
— Ты… Мама… — пытаюсь выдавить из себя хоть слово. — Разочаровалась во мне? Но… Я люблю тебя, мама! Люблю тебя! Я люблю тебя… — повторяю я снова и снова, бесконечно, Впиваюсь ногтями в сжатые кулаки. — ТЫ не можешь во мне разочароваться! Я твой сын! Слышишь!
— Сын… — говорит она, наконец спустя длительного молчания, срывающимся шепотом, прежде чем опустить глаза.
И я четко осознаю, что вот она точка без возврата. Либо я соберусь с силами и сделаю хоть что — то, либо я навсегда потеряю свою семью. Это с учетом того, что каждый знает о моей проблеме гигантского масштаба, но все «дружно» молчат в присутствии Киры.
Кира… Наш ягненок, который своей энергией может зарядить хоть электростанцию на несколько лет вперед. В ней столько энергии, что, даже находясь рядом с ней, начинаешь подпитываться эмоциями. И так усердно пытается доказать всему миру, что она «плохая» девчонка, хотя на самом деле стойкий цветок, который вот — вот распустится. Уверен, что в скором времени мне на перевез с оружием в паре с Захаром придется чуть ли не на смерть отгонять навязчивых женихов. Хотя в нынешнем состоянии не смогу даже дворовых пацанов спугнуть.
Что сказала бы Кира, увидев меня таким, каким я стал? Она не стала бы, как мать, каждый раз давать мне новые шансы. Кира снесла бы мне пол бошки за то, что я довел себя до такого. Она была бы зла… Слишком зла… А на смену злости пришло бы сожаление. Черт…
Кажется, пора завязывать с этим дерьмом, в котором стою по уши на согнутых ногах.
***
— Вы не можете отказать мне! — кричу на весь коридор сельской школы в спину препода, который посмел мне отказать. Да за эти деньги можно всю эту деревенскую школу купить!
— Я прекрасно могу отказать любому. Особенно алкашу, который видимо только восемь часов назад перестал пить, — резко бросает старый пердун, даже не посмотрев на меня. Благо, что лето и все ученики на каникулах.
А как я его нашел? Хотя уже пожалел, что вообще это сделал. Собрав все силы, потащил свою задницу в соседний город в институт на кафедру «общей и клинической психологии». Отвалив неплохие деньги ректору, который по славам вахтера занимает эту должность только около двух лет, выяснил куда перебрался его наставник, который опять же по словам вахтера был чуть ли не послом Бога в этой тяжелой работы и бла — бла — бла. А собственно, зачем мне сдался тот самый психолог? Да черт его знает. Захотелось, чтоб мозги мне вправлял лучший из лучших. И этот самый лучший послал меня нахер.
Но хер я сдамся, ведь сам уже не смогу избавиться от этой проблемы, и я не про алкоголь.
– Я вам заплачу больше! Куда больше!
— Засунь свои деньги в задницу. Тебе уже не помочь.
Останавливаюсь и призываю всех ебучих ангелов мне на помощь, иначе лицо этого хера будет размазано по всем стенам этого сарая. В два счета оказываюсь около него, но мужик даже бровью не ведет. Поворачивается с ленцой и чувством превосходства надо мной смотрит мне в глаза.
— Это не вам решать, ясно? — рычу на него. — Ваше дело мне помочь.
— Чем? Ты бухаешь уже херову тучу времени. А знаешь почему? Потому что ты сам бросил свою бабу и эту чертову разлуку пытаешься заглушить бутылкой. Я тебе не помогу ничем, пока ты сам не отпустишь это в своей башке, — не боясь, он пальцем тычет мне в лицо. Он блять чертов ведьмак? Какого хрена он знает обо всем?
— Я никогда никого ни о чем не просил, — хрипло произношу я. — Но помогите мне, пожалуйста.
Он смотрит на меня, а вокруг меня время остановилось. Проблема не только в алкоголе, она намного глубже: в моей голове, душе, во снах. Я сам и есть проблема.
Кажется, стены маленького коридора начинают постепенно сходиться, наступая на меня. Окружая. Душа. Я борюсь за каждый вздох. Сердце бьётся с перебоями, пока я пытаюсь остановить растущую в горле панику. Моё дыхание — неглубокое и частое — эхом отдаётся в ушах. Поглощая меня.
— Черт бы тебя побрал, — чертыхается мозгоправ. — Хорошо, я помогу тебе. Можешь сказать своим родным, что ты на месяц проходишь психотерапию в деревне.
Оковы падают, я считаю до десяти, по крупицам возвращая себе самообладание, но отчаяние всё ещё цепляется за меня. И мне посрать, на неделю, или две — лишь бы помогло.
— Любовь либо есть, либо её нет, как бы банально это не звучало, — это всё градус в моей крови потянул откровенничать. — Может, если ты не его звезда, то и он не твоя орбита? И поверь, он не стоит ни твоих слёз, ни твоих переживаний. В конце концов, у тебя нет от него детей, вы ничем, совершенно, не связаны. Никогда не возвращайся назад. Как бы ни было трудно и тяжело — назад дорога закрыта. Не стоит стоять на пепле сожжённых мостов, пытаясь хоть в голове восстановить эту нить. Это слишком жалко и нелепо выглядит. Кто — то проще переживает, кому — то сложнее. Смысл не в том, кто как страдает, а в том, чтобы уяснить единственный урок на чужих ошибках. Всё проходит. Значит и у тебя пройдёт. Да, нужно время. Да, будет много слёз и грустной лирики в плей — листе. Оно того стоит. Не отрекайся от мира, но не беги за тем, кому твой мир нахер не сдался.
— А ты случаем не мозгоправ? — ошарашенным взглядом смотрит на меня девушка.
— Если бы… Я просто тоже оказалась не чьей — то звездой… Только я никак не могу осознать, что он не моя орбита.
— А знаешь, я, наверно, и не любила его. Слушая твою речь, понимаю, что я не хотела быть его… Просто, чёрт, — девушка взялась за голову. — Понимаешь, я встретилась недавно с одним человеком, но он преступник. Так с этого момента я… — она замкнулась, погрузившись в себя на пару секунд, затем продолжила: — Никак не могу выкинуть его из головы, но нет! Он мне не понравился даже. Чурбан и неотесанный мужлан… Какая же дура… Прости, вываливаю на тебя свои проблемы, хотя мы даже и не знакомы…
— Знаешь, незнакомым проще высказаться, чем самому близкому человеку, — усмехнулась ей.
Неожиданно нашу идиллию разрушил гогот девчонок, которые открыли дверь в женский туалет и принесли с собой грохот музыки.
— Алия, вот ты где! А мы уж думали ты уединилась с тем красавчиком, который подкатывал к тебе свои яйки. Пошли, а то всё веселье пропустишь!
— Да — да, я иду!
Неожиданно девушка с красивым именем подошла ко мне и крепко обняла, прошептав на ухо:
— Спасибо тебе огромное, прекрасная незнакомка! Надеюсь, когда — нибудь увидимся ещё!»
Кажется, мне действительно пора сделать то, что давно должна была сделать: стать звездой для того, кто действительно этого достоин. И перестать стоять на пепле, собирая в голове иллюзию прошлой жизни.
— Оставьте нас наедине, пожалуйста, — произношу чётко, а внутри взрыв атомной бомбы происходит.
Василий нахмурился, и взглянул на меня:
— Ты уверена? — а во взгляде читалось: «Ты вообще в своём уме? Он же бешеный».
— Господи, да не убьёт же он меня в самом деле!
— Убить не убьёт, а в свою пещеру затащит на веки вечные, — вставил свои пять копеек Захар. Наверно, не стоит говорить, что как всегда не вовремя?
— Хорошо, я подожду тебя около машины, — Василий порывается меня поцеловать, как слышит скрежет зубов сбоку и затем разъярённое:
— Если ты её сейчас поцелуешь, то я не посмотрю на то, что послал вас обоих, и закопаю тебя лично и заживо под соседним кустом…
Кое — как Василий смог отпустить меня и направиться в сторону своей машины, а Веном напоследок сказал Назару, будто меня здесь и вовсе не существует:
— Не усугуби ситуацию, бро. Не сделай так, чтобы этот слащавый ублюдок получил её ахуенную задницу в свои жалкие лапы, — не дожидаясь ора со стороны Назара, Захар быстро слинял.
Если бы взглядом можно было убивать, то я была бы уже мертва и похоронена взглядом, который Назар послал мне. Всё его тело было напряжено, руки сжаты в кулаки так, что на них выступали вены.
— И что ты хочешь от меня? Чтобы я спокойно смотрел на то, как этот мудак будет трахать тебя по ночам? Или блять, что я должен сделать? Чем этот лучше меня? Или ты уже так же стонешь под ним как стонала подо мной, а? — каждое его слово было пропитано ядом, которое отравляло мой мозг с каждой секундой сильнее. — Это его ребёнок? Да? Ты от него родила, да? Эмира! Твою мать, скажи, что да! Блин! — он схватился за голову, оттягивая волосы. — Я с ума сходил, слышишь меня? Я блять хотел всё вернуть! А ты, ебать, невеста! Сука! Невеста! — не контролируя себя Назар подходит к машине и со всей силы ударяет кулаками об капот, следом звучит сигнализация. — Как ты могла, Эмира! Я эти пол года, как пёс ходил за тобой, а ты издевалась, да? Наслаждалась, чёрт тебя бы побрал!
Смотрела на него глазами полными слёз. Господи, о чём он вообще? Как он может так думать обо мне?
— Я — то думала, ты нормальный. Думала, у тебя разбита душа. Я так отчаянно хотела тебя спасти. А у тебя её и не было. Ты оказался совсем пустым… Как жаль, что я поняла это только сейчас. Вот моё желание: не приближайся ни ко мне, ни к Василию, Назар.
— Не в этой жизни и даже не в следующей, Мира. Никто к тебе больше не приблизится, не только этот придурок, который ещё не понял кому ты принадлежишь.
— Назар, всё, прекрати. Это конец. Неужели ты не понимаешь? Нам не быть с тобой вместе ни — ког — да. Ты сам себя слышал? Тебе захочется быть со мной даже после того, что в моей постели побывал кто — то кроме тебя?
Лицо Назара начало снова краснеть, и поэтому, когда он прижался всем своим телом к моему, я была уверена, что он собирается задушить меня или что — то в этом роде, но он лишь сильно сжал мои плечи, встряхивая:
— И как он тебе? — выкрикнул Назар.
Из — за стресса или его поведения, я не сориентировалась сразу, ответила так, что выдала себя сразу:
— Без понятия!
— Ты не можешь, Мира, спать с кем — то, кроме меня. И ты это прекрасно знаешь… — расплылся в улыбке Назар
— Самоуверенный болван, — прошептала ему в губы.
Глава 10. Назар
— Потапыч, ствол убери, а, — устало тру глаза, пытаясь прям на летней кухне не завалиться спать.
— Вот скажи мне, Назар, ты че с последними извилинами в своей бошке сделал? — чертыхается мой личный мозгоправ, ставя ружье на предохранитель. — Я сейчас чуть твою задницу в решето не превратил. Хренов шпион, нельзя что ли было через дверь нормально пройти? Ты че с запасного входа то поперся?
– Да я ж думал ты спишь уже, время видел сколько?
— Да плевать я хотел на это время, если ко мне в дом кто — то лезет. Ты есть будешь?
Как всегда без вопросов из типа «нахера ты сюда явился?» или «что случилось?». Потапыч никогда не полезет в душу, пока я сам не заговорю. И наши сеансы происходили не так, как показывают в американских фильмах на кушетке и закрытыми глазами, а в основном на рыбалке или охоте.
— Я хочу спать. Очень.
— Тогда сам знаешь куда идти.
— Так точно, сэр, — искренне улыбнулся ему и протопал в «свою» комнатенку на втором этаже.
На полусогнутых ногах добрался до спальни и рухнул на кровать, не приняв душ и даже не раздевшись, зато ощущая такой цветочный вкус Миры на губах…
Воспоминания прошлой жизни калейдоскопом сменяют друг друга.
«***
Очередная ночь без сна и скитания по квартире в поисках алкоголя. Чувство бомжа таится в груди, потому что я полностью себя загубил. От А до Я пропах алкоголем и сигаретами. Хочется блевать от себя и никогда в жизни не выходить на свет, дабы не пугать честной народ чудовищем.
Поездка к Эльбрусу принесла облегчение лишь на месяц. Чертов месяц я выживал, пытаясь не выпустить чудовище наружу. Как же было хуево — не передать словами. Чертовы мысли и сны сводили меня с ума. Заковывали в кандалы и морили «голодом».
Самое противное от всего этого было одно — я тащил на дно свою маму и отца. Этих двоих, которые вложили в меня столько, блять, любви и заботы, что я даже должным образом не могу их отблагодарить. Уважение к своим родственникам с молоком матери я получал с младенчества. И от наркоты, которая могла бы помочь мне забыться, держало лишь это гребаное уважение. Потому что наркота — это край всему. Это бездна, из которой я не смогу выбраться. И у этой бездны будет лишь один путь — в никуда.
— Сын, — лежа на полу среди кучи бутылок, я как всегда размышлял о вечном. Только голос матери, полный боли и сострадания, вырвали меня наружу. Я уже даже не пытался, как это было поначалу прятать бардак, просто ожидал очередной ее исповеди. — Так не может больше продолжаться… Если мы уже не можем помочь тебе, то этим пора заняться профессионалам.
— Нет, — Кусаю губу и ощущаю металлический привкус крови, пытаюсь не дать себе закричать на человека, который лишь пытается мне помочь. Встаю перед ней, меня штормит, но пытаюсь сосредоточится.
— Но посмотри… ТЫ себя губишь… Передо мной не тот сын, которого я воспитала, оберега. Передо мной стоит алкаш, который уже не может прожить и дня без алкоголя. Где мой мужчина, который всегда шел к поставленной цели? Где он? А он затерялся среди хлама и алкоголя. Где моя гордость за сына? Она уже давно ушла, Назар, оставляя лишь месту бессилия и толику разочарования.
— Ты… Мама… — пытаюсь выдавить из себя хоть слово. — Разочаровалась во мне? Но… Я люблю тебя, мама! Люблю тебя! Я люблю тебя… — повторяю я снова и снова, бесконечно, Впиваюсь ногтями в сжатые кулаки. — ТЫ не можешь во мне разочароваться! Я твой сын! Слышишь!
— Сын… — говорит она, наконец спустя длительного молчания, срывающимся шепотом, прежде чем опустить глаза.
И я четко осознаю, что вот она точка без возврата. Либо я соберусь с силами и сделаю хоть что — то, либо я навсегда потеряю свою семью. Это с учетом того, что каждый знает о моей проблеме гигантского масштаба, но все «дружно» молчат в присутствии Киры.
Кира… Наш ягненок, который своей энергией может зарядить хоть электростанцию на несколько лет вперед. В ней столько энергии, что, даже находясь рядом с ней, начинаешь подпитываться эмоциями. И так усердно пытается доказать всему миру, что она «плохая» девчонка, хотя на самом деле стойкий цветок, который вот — вот распустится. Уверен, что в скором времени мне на перевез с оружием в паре с Захаром придется чуть ли не на смерть отгонять навязчивых женихов. Хотя в нынешнем состоянии не смогу даже дворовых пацанов спугнуть.
Что сказала бы Кира, увидев меня таким, каким я стал? Она не стала бы, как мать, каждый раз давать мне новые шансы. Кира снесла бы мне пол бошки за то, что я довел себя до такого. Она была бы зла… Слишком зла… А на смену злости пришло бы сожаление. Черт…
Кажется, пора завязывать с этим дерьмом, в котором стою по уши на согнутых ногах.
***
— Вы не можете отказать мне! — кричу на весь коридор сельской школы в спину препода, который посмел мне отказать. Да за эти деньги можно всю эту деревенскую школу купить!
— Я прекрасно могу отказать любому. Особенно алкашу, который видимо только восемь часов назад перестал пить, — резко бросает старый пердун, даже не посмотрев на меня. Благо, что лето и все ученики на каникулах.
А как я его нашел? Хотя уже пожалел, что вообще это сделал. Собрав все силы, потащил свою задницу в соседний город в институт на кафедру «общей и клинической психологии». Отвалив неплохие деньги ректору, который по славам вахтера занимает эту должность только около двух лет, выяснил куда перебрался его наставник, который опять же по словам вахтера был чуть ли не послом Бога в этой тяжелой работы и бла — бла — бла. А собственно, зачем мне сдался тот самый психолог? Да черт его знает. Захотелось, чтоб мозги мне вправлял лучший из лучших. И этот самый лучший послал меня нахер.
Но хер я сдамся, ведь сам уже не смогу избавиться от этой проблемы, и я не про алкоголь.
– Я вам заплачу больше! Куда больше!
— Засунь свои деньги в задницу. Тебе уже не помочь.
Останавливаюсь и призываю всех ебучих ангелов мне на помощь, иначе лицо этого хера будет размазано по всем стенам этого сарая. В два счета оказываюсь около него, но мужик даже бровью не ведет. Поворачивается с ленцой и чувством превосходства надо мной смотрит мне в глаза.
— Это не вам решать, ясно? — рычу на него. — Ваше дело мне помочь.
— Чем? Ты бухаешь уже херову тучу времени. А знаешь почему? Потому что ты сам бросил свою бабу и эту чертову разлуку пытаешься заглушить бутылкой. Я тебе не помогу ничем, пока ты сам не отпустишь это в своей башке, — не боясь, он пальцем тычет мне в лицо. Он блять чертов ведьмак? Какого хрена он знает обо всем?
— Я никогда никого ни о чем не просил, — хрипло произношу я. — Но помогите мне, пожалуйста.
Он смотрит на меня, а вокруг меня время остановилось. Проблема не только в алкоголе, она намного глубже: в моей голове, душе, во снах. Я сам и есть проблема.
Кажется, стены маленького коридора начинают постепенно сходиться, наступая на меня. Окружая. Душа. Я борюсь за каждый вздох. Сердце бьётся с перебоями, пока я пытаюсь остановить растущую в горле панику. Моё дыхание — неглубокое и частое — эхом отдаётся в ушах. Поглощая меня.
— Черт бы тебя побрал, — чертыхается мозгоправ. — Хорошо, я помогу тебе. Можешь сказать своим родным, что ты на месяц проходишь психотерапию в деревне.
Оковы падают, я считаю до десяти, по крупицам возвращая себе самообладание, но отчаяние всё ещё цепляется за меня. И мне посрать, на неделю, или две — лишь бы помогло.