Но Карл был прав. Пять пуль попали прямо в грудь нарисованного на бумажной мишени человека. А шестая поразила его в живот.

В первый год после увольнения Мэтт перенес целых три операции на руке. Весь следующий год он проходил реабилитацию – по три сеанса физиотерапии в неделю. Мэтт вытягивал и укреплял руку, преодолевая мучительную боль, а улучшение происходило медленней, чем движение ледника.

И только на третий год Мэтт смог посмотреть в лицо фактам: он больше никогда не сможет владеть правой рукой так, как раньше. Ему удалось восстановить основные моторные функции, он мог поднимать и переставлять вещи, но способность выполнять мелкие и точные движения кистью и пальцами правой руки Мэтт утратил. Еще несколько месяцев он провел в полной депрессии, а потом начал ходить в тир и тренировать левую руку. И за последние полгода достиг заметных успехов.

Мэтт покосился на Бри в соседней кабинке. Черт возьми! Она стреляла в яблочко!

Мэтт снова нажал кнопку транспортера – увеличил дистанцию. Будучи помощником шерифа он много тренировался в стрельбе с близкого расстояния. И без труда поражал с него мишень, но его точность снижалась пропорционально дальности стрельбы.

Мэтт произвел почти пятьдесят выстрелов, изучая и заменяя мишень при надобности.

Выпустив в последний раз весь магазин, Мэтт снова приблизил мишень. Большинство пуль изрешетили мишень в пределах контура. Несмотря на несколько промахов, прогресс был действительно налицо.

Встав сбоку от него, Бри сняла наушники и повесила их на шее:

– Вполне себе приличная стрельба.

– Но не отличная, как у вас, – указал Мэтт на мишени, изрешеченные Бри.

Она пожала плечами:

– Я была лучшим стрелком своего класса в академии. Большинство полицейских так не стреляют.

– Я стрелял…

Бри кивнула на его мишень:

– Думаю, вы сможете пройти квалификацию.

– Я не доверяю своей руке, – помотал головою Мэтт. – Как бы там ни было, нам пора на встречу со Стефани.

Упаковав свое снаряжение, Мэтт быстро вышел из тира, лишив Бри шанса ответить. Убрав оружие в грузовой отсек, он сел за руль, а Бри – рядом, на пассажирское сиденье. И всю дорогу, пока они ехали, Мэтт ощущал на себе ее взгляд. Он понимал, что повел себя грубо, но ему совершенно не хотелось обсуждать свою стрельбу. Соответствовала ли она хотя бы минимальным стандартам? Возможно. Но факт оставался фактом: Мэтта выводила из себя его ныне ограниченная дееспособность, и, хотя он с этим смирился, но свыкнуться когда-нибудь вряд ли мог.

Уоллесы жили на проселочной дороге, в пятнадцати минутах езды от городка. Пусть это и был только осваиваемый район, но почтовые ящики попадались им на глаза всю дорогу, и почти все дома окружали участки площадью в сорок соток.

Дом Стефани оказался двухэтажным с фасада и одноэтажным с тыла. На сером полотне стены эффектно выделялась парадная входная дверь, выкрашенная в красный цвет. Мэтт припарковался перед домом, хотя подъездная аллея около него не заканчивалась, а тянулась вокруг дома дальше, к пристроенному гаражу на два автомобиля. За гаражом виднелось еще одно строение. А на грузовике, стоявшем перед гаражом, красовался логотип «Плотницкие работы Уоллеса».

Мэтт и Бри подошли к дому и позвонили в дверь.

Ее почти сразу открыл мужчина лет под сорок, в джинсах и фланелевой рубашке поверх синей футболки:

– Я – Зак, муж Стеф. Она на кухне.

Стефани как раз вынимала противень из духовки. Одета она была по-рабочему – высокие ботинки, черные лосины и короткое черное платье. По лицу ручьем текли слезы. Мэтт принюхался. Картофель фри! Стефани выложила его в миску, посолила и поставила перед мужем на стол.

– Садитесь, пожалуйста! – пригласил гостей Зак.

Мэтт и Бри сели рядышком, лицом к Стефани и ее мужу, расположившемуся напротив.

Стефани опустилась на стул:

– Кто-нибудь еще хочет фри?

Мэтт и Бри отказались.

– О, Господи! Я не могу поверить, что ее больше нет! – воскликнула Стефани, перемежая слова всхлипываниями и тяжелыми вздохами.

– Вам надо попрактиковать глубокое дыхание. Старайтесь делать медленные вдохи и выдохи, – посоветовала ей Бри.

– Успокойся, дорогая, – голос Зака прозвучал твердо. – Это плохо для ребенка.

– Вы беременны? – спросил Мэтт.

– Мы только что это узнали, – погладил жену по руке Зак. – Я сказал Стефани, что ей не следует разговаривать с вами. Она и так испытала сильный стресс, когда ее допрашивала полиция. Оно того не стоит, – в глазах Зака сверкнул гнев.

– Я в полном порядке, – встряла Стефани. – Просто небольшая утренняя слабость.

Она съела ломтик картофеля и потянулась за вторым. Но Зак перехватил ее руку, поднес к губам и поцеловал:

– Эта пища вредна для малыша, а от жира у тебя может расстроиться живот.

Стефани нахмурилась:


– Мне надо поесть перед работой. А это единственное, на что я могу сегодня смотреть.

– Я налью тебе молоко, – Зак встал и направился к холодильнику.

Рот Стефани скривила слабая улыбка:

– Он так заботится обо мне, – она промокнула салфеткой слезящиеся глаза. – Простите… Просто я очень… – икнула Стефани, – скучаю по Эрин.

– Мы все понимаем, – сказала Бри.

Протянув руку через стол, Стефани сжала ее локоть:

– Вы знаете, кто это сделал? Кто убил Эрин?

– Нет, – ответила Бри. – Что происходило с ней в последние недели?

Зак поставил перед женой стакан молока, но Стефани даже не прикоснулась к нему.

– Я точно не знаю, – схватила она еще ломтик картофеля. – Сначала мне казалось, что все это из-за Джека, но сейчас я думаю, что дело было не только в нем.

– А что с Джеком? – поинтересовался Мэтт.

– А разве она вам не рассказывала? – Стефани понюхала молоко и от отвращения наморщила нос.

– Нет, – покачала головой Бри.

Стефани отпила глоток молока, и ее лицо исказила гримаса:

– Он приставал к ней. Эрин делала все что могла, чтобы избежать его ухаживаний и в то же время не конфликтовать с ним открыто.

Ноздри Зака раздулись:

– Тебе надо бросить эту работу. Джек – м…к.

Мэтт согласился:

– Эрин могла подать на него в суд за сексуальные домогательства.

– Это только на словах легко. А попробуй докажи! Ее слово против его слова, – Стеф поставила стакан на стол и отодвинула подальше от себя. – В реальной жизни ее бы просто уволили. И найти новую работу Эрин бы не смогла. Джек растрезвонил бы по всем салонам, что она – проблемная сотрудница. Городок у нас небольшой. И других профессий у Эрин не было. Она бы осталась ни с чем.

Мэтт подавил прилив гнева. Уж не об этой ли проблеме хотела рассказать Эрин Бри? Может, она думала, раз сестра – полицейская, она найдет способ урезонить Джека или даст ей дельный юридический совет?

– Вы видели Эрин во вторник? – спросила Бри.

– Да. Она ушла с работы около четырех вечера, – по щеке Стеф скатилась слеза. – Я ее видела тогда в последний раз!

Бри тронула ее за предплечье:

– А ни о чем таком необычном Эрин не рассказывала в последнее время?

– Был один случай на прошлой неделе, – сказала Стеф. – По-моему, в пятницу. В салон пришел Джастин. Он был явно чем-то расстроен. Эрин стала его успокаивать. А Джек выставил их на стоянку, а потом влепил ей выговор за отсутствие на рабочем месте. Думаю, он хотел использовать этот выговор как рычаг давления. Чтобы заставить Эрин с ним переспать.

– А он так делал раньше? – полюбопытствовала Бри.

Сексуальные хищники и извращенцы, как правило, оказывались рецидивистами.

Стеф подняла ладонь:

– Я слышала, что он принуждал к близости других девчонок, но ко мне он не приставал. Джек знает, что Зак может за меня постоять.

– Пусть только рыпнется! – лицо Зака залил гнев, рука непроизвольно сжалась в кулак. – Он знает, что ему за это будет!

– А когда Джек начал домогаться Эрин? – спросил Мэтт.

– После ее разрыва с Джастином. Джек преследует только тех девушек, у которых нет мужей или бойфрендов, – Стеф проглотила еще один ломтик картофеля.

– Он боится разозлить того, кто может надрать ему задницу, – пробурчал Зак. И придвинул к жене стакан с молоком.

Едва глянув на него, Стеф зажала рот рукой и выбежала из кухни.

– Черт, – ругнулся Зак. – Обычно ее утреннее недомогание к этому часу проходит.

Несколько секунд протекли в полном молчании.

– А вы, Зак, значит, плотник? – прервал его Мэтт в ожидании Стефани.