Вот, например, за посланника Сетхэйна тоже переживаю, он ведь с Редфритом в эту демонову командировку отправился. Что, если тоже пострадал? Или кто-нибудь из солдат? Да-да, мне за всех страшно.

Совершенно одинаково.

В общем, маялась я до самого вечера, а когда увидела с балкона, на который вела одна из выделенных королеве комнат, небольшую группу всадников, въезжающую в ворота, сорвалась с места и помчалась встречать мужа.

Свою дурацкую, если верить теории фей, половинку.

Почему-то воспоминание об этом утреннем откровении всколыхнуло в сердце злость, и к Редфриту я подлетела, горя желанием спихнуть его с лошади. Ну или отвесить ему пощёчину.

Сейчас мне очень хотелось спустить пар и хотя бы от души на него наорать.

— Ты где пропадал?! Что с тобой случилось?! — выпалила, оглядывая этого кровопийцу.

Столько крови из меня со дня свадьбы попил, что уже пора подыскивать себе донора. И Редфриту, если честно, тоже. Он выглядел таким бледным, если не сказать пепельным, что мог запросто сойти за покойника.

— И я тоже по тебе скучал, любовь моя, — усмехнулся Галеано и поморщился, будто эта усмешка вызвала боль во всём его теле.

Мне даже показалось, что у меня где-то в районе рёбер сильно кольнуло. Лишь на долю секунды, но это было очень неприятное чувство.

Быстрый взгляд на Ярого — посол выглядел более-менее нормально. Разве что левая скула подсвечена синяком. Остальные солдаты и воины из свиты северянина были изрядно помяты. Но больше всех отличился Галеано. Тёмно-синий мундир был распахнут, открывая разорванную рубаху и глубокие порезы, как будто оставленные когтями разъярённого зверя.

Кажется, мне сейчас опять станет плохо.

— Что произошло? Мне кто-нибудь что-нибудь объяснит?!

Князь спешился, и солдаты последовали его примеру. Один из слуг бросился к моей недражайшей половине, чтобы помочь сойти с коня, но Редфрит так на него зыркнул, что лакей тут же поспешил ретироваться.

Король спрыгнул на землю, при этом болезненно кривясь, будто у него только что переломались все кости разом, а потом нетвёрдой походкой направился ко дворцу. Велебор было выставил вперёд руку, предлагая за неё ухватиться, но Галеано лишь раздражённо отмахнулся и бросил, обращаясь ко мне:

— Потом поговорим.

Такой же, как все!

— На нас напали. Накаи, — сжалился надо мной посланник. — Мы едва сумели отбиться — их было слишком много. Если бы не помощь извне, от чародейки его величества, все бы погибли.

Значит, всё-таки не зря платит Гите денежку. Есть толк от ведьмы.

— Как она вообще узнала, что мы попали в облаву? — нахмурившись, бросил Галеано.

Вот зачем спрашивает?

— Ну ты же знаешь леди Гиту… Мильдгиту. Талантливая ведьма способна на многое.

Как назло, в тот самый момент на ступенях, что вели в королевскую обитель, показалась эта самая не в меру талантливая и понеслась к своему господину.

— Ваше величество!

Нет бы обрадоваться, что король добрался до столицы живой, пусть и изрядно потрёпанный, но колдунья почему-то решила удариться в панику.

— Нет, нет, нет, — зашептала она, скользя по Галеано лихорадочным взглядом.

— Со мной всё в порядке, Мильдгита, — устало отозвался Редфрит.

— Не в порядке! — взвизгнула чародейка и продолжила всполошенно бормотать, напоминая сумасшедшую, сбежавшую из палаты с мягкими стенами: — В тебе яд Диких, я его чувствую… Это плохо, очень плохо, — повторила слова Эдары и приказала толпившимся поблизости слугам: — Отведите короля в его покои. Скорее!

Наверное, что-то такое промелькнуло в голосе чародейки: её послушалась и прислуга, и Редфрит. Меня оттеснили в сторону, как какую-то прачку, выбежавшую поглазеть на столпотворение знати. Вокруг остальных воинов тоже замельтешили слуги, и я почувствовала, как кто-то несмело коснулся моей руки.

— Пойдёмте, ваше величество. Сейчас вы ему всё равно ничем не поможете. Я постараюсь держать вас в курсе.

Мне ничего не оставалось, как последовать за накшерром и вернуться в свои покои, эту клетку, в которой я столько времени мучилась от неизвестности. Яд Диких? Нападение? Всё стало ещё хуже и ещё запутаннее.

Как ни удивительно, с вестями ко мне явился не Лео, а Мильдгита.

— Тебе нужно отправиться к нему, — с порога заявила она, окончательно позабыв, что я выше её по статусу.

Впрочем, мне сейчас было не до соблюдения придворного этикета. Хочет мне тыкать — без разницы.

— Зачем? — Я подскочила с кресла, в котором изнывала от неведенья последние два часа, а может, целую вечность.

— Почему ты продолжаешь задавать глупые вопросы? — раздражённо ощерилась колдунья. — Что с тобой? Ты знала, что вы родственные души? Потому и решила за него выйти? Почему сразу не сказала? Почему ведёшь себя так… Так странно!

Ну вот, Гита подтвердила то, чего я больше всего боялась. Родственные души…


Ужас.

— Как я могу ему помочь?

Ведьма закатила глаза, всем своим видом показывая, что с трудом меня переносит, и, если бы я не была женой её драгоценного короля, уже давно бы прокляла.

— И снова глупый вопрос. Ему плохо, тело борется с ядом, но не справляется — раны сильно его ослабили. Благодаря вашей связи ты сможешь облегчить его боль, разделишь с ним страдания. Тогда он выкарабкается. Должен выкарабкаться… Помоги, чтобы он мог бороться за жизнь.

Я продолжала стоять, пытаясь переварить её слова и понять, что же всё-таки от меня требуется.

Не переварила и не поняла.

— Раздевайся и отправляйся к мужу, Даниэла, — явно теряя терпение, скомандовала ведьма.

Интересно, как отреагирует Редфрит, если узнает, благодаря кому Мильдгита их отыскала и предрешила исход этой кровавой стычки?

— Не говори ему, — выйдя из ступора, попросила я, а потом порывисто шагнула к чародейке. — Прошу!

— Я обо всём рассказываю своему королю, — расплылась та в зловредной улыбке.

— А скоро будешь рассказывать его трупу, потому что я и пальцем не пошевелю ради его спасения, если мы не заключим сделку. Его жизнь в обмен на твоё молчание. Я не хочу, чтобы он знал, что мы с ним демоновы половинки.

Наверное, она бы покрутила у виска пальцем, если бы знала, что этот жест означает.

— Странная ты. И раньше была странной, а в последнее время я тебя совсем не понимаю. Ну да ладно. Клянусь! — С этими словами средневековое дитя готики плюнуло себе на ладонь, после чего ловко достало заткнутый за пояс кинжал и полоснуло им по коже.

Любят они это дело. Чуть что, так сразу ладони режут.

— Я буду молчать, ни слова ему не скажу. — Мильдгита схватила меня за руку, впечатываясь в неё своей окровавленно-обслюнявленной ладонью. — Но рано или поздно он сам догадается. Ты ведь это понимаешь?

Надеюсь, к тому времени я уже буду далеко.

— Это моё дело. А сейчас отведи меня к Редфриту, — велела я, потому что понятия не имела, где находится его спальня. Как и не понимала кое-что другое. — И ещё… Зачем это мне раздеваться, чтобы помочь ему справиться с ядом?

Наверное, Гита всё-таки покрутила бы у виска пальцем, уж больно у неё был говорящий взгляд, когда ко мне обернулась, но тут в комнату ворвался запыхавшийся Лео.

— Ваше величество, прошу простить меня за это возмутительное вторжение, но я к вам с дурным известием. Король совсем плох и может не пережить эту ночь. Если желаете с ним проститься, то… — Лягушонок осёкся, заметив, что я не одна. Даже отступил на два шага и пробормотал невнятно: — Простите меня.

Интересно, как бы на моём месте поступила Даниэла? Отправилась бы к мужу или спать? Что-то мне подсказывало, что леди Фантальм предпочла бы второй вариант. Вот только я не была леди Фантальм и отвернуться от пусть и не самого любимого мужчины (вернее, совсем нелюбимого!) не могла.

— Скорее ведите меня к нему, — нарушила тягостную тишину, и накшерр сосредоточенно кивнул.

Дворцовые анфилады встречали нас густым сумраком, рассеивавшимся там, где в вычурных бра неровно дрожало пламя. Не суетились слуги, не прогуливались придворные, лениво приветствуя друг друга. Даже ветер, казалось, притих за окном и далеко в королевском парке не шумели деревья.

Ничего. Только лихорадочный стук сердца в груди, быстрая дробь каблуков, мне самой казавшаяся оглушительно громкой, и мягкая поступь накшерра. Мильдгита двигалась и вовсе бесшумно, сейчас ещё больше напоминая кошку.

В просторном зале перед золочёными дверями стояли стражники. В стороне возле диванчиков и кушеток заметила каких-то людей во главе с королевским лекарем. Придворных, военных, советников — не знаю, мне сейчас было не до разглядываний. При виде меня голоса смолкли и взгляды всех буквально впились мне в кожу. Стражники расступились, распахнули створки, ожидая, когда войду. Пройду туда, где тьма смешивалась с тусклым светом огня.

— Ну же, давай, — прошипела на ухо ведьма. — Раздевайся и ложись к нему в постель.

— И что потом? — взволнованно выдохнула я.

По идее, если ему плохо, то ведь ничего не будет? Ведь не будет же?

— Прижмись к нему так крепко, как только сможешь, и молись своим светлым богам, чтобы спасли нашего короля.

Раздеться, прижаться… Что-то не нравится мне этот план.

Но делать нечего, пришлось соглашаться. Не смогу жить с осознанием, что у меня была возможность спасти человека, но я ничего не сделала. Постеснялась, отступила, струсила.

Прогнав последние сомнения, уверенно направилась в покои Редфрита. Позади остались Мильдгита и Лео, молчаливые стражники и сомкнувшиеся у меня за спиной двери. А впереди маячила постель со смятыми простынями и мужчина, которого сильно лихорадило.

Король то ли спал, то ли был без сознания. Впрочем, сон его уж точно не был безмятежным, и, даже находясь в беспамятстве, он страдал. По лицу, посеревшему, осунувшемуся, покрытому испариной, пробегала болезненная судорога. Снова и снова, отчего мне вдруг тоже стало больно.

Было больно видеть его таким.

На мне почти не было одежды. Один лишь халат, тяжёлым парчовым облаком приземлившийся к ногам. Дрожа всем телом, не от холода — от волнения, на цыпочках приблизилась к постели, скользнула взглядом по лицу мужчины, на котором резко выделялась каждая чёрточка, каждая морщинка, а кожа была такой белой, что даже отблески пламени не делали её ярче.

«Благодаря вашей связи ты сможешь облегчить его боль, разделишь с ним страдания», — вспомнились слова Мильдгиты.

Перспектива испытать то, что сейчас испытывал Редфрит, не воодушевляла, как и не воодушевлял тот факт, что придётся ночь напролёт прижиматься к чужому супругу. Тоже, кажется, абсолютно нагому.

Чувствуя, что меня саму сейчас начнёт лихорадить: от таких противоречивых эмоций, от мурашек, пробегавших по коже, скользнула под одеяло, закусила губу, почти до боли, и неловко придвинулась к королю.

Первое соприкосновение тел, волнующее, несмелое, и я, зажмурившись, провела рукой по груди мужчины. Холодная, почти ледяная, словно в нём уже не осталось жизни. Замерла, стараясь не дышать, ожидая обещанные ведьмой боль и страдания, но… Но ничего этого не было. А то, что почувствовала, стало для меня полной неожиданностью. Меня вдруг окутало теплом и странным, неуместным сейчас ощущением покоя. Сама не заметила, как расслабилась, и каменное плечо короля, к которому несмело прижималась, стало чуть менее каменным.