По обычаю, царственные особы не имели общую спальню, а жили каждый в своем крыле, встречаясь только изредка для выполнения детородного обряда. Правитель, как правило, довольствовался наложницами, благо все придворные дамы были в его распоряжении, а его жена выполняла представительскую роль: сидела рядом на совместных праздниках и торжествах, но в основном занималась воспитанием принцев и принцесс.

Он влетел в покои жены, пронесся вихрем по коридору и ворвался в будуар, задыхаясь от напряжения и злости.

Здесь все было приготовлено к обряду. В дальнем углу стоял столик с канцелярскими принадлежностями: тут парочка историков будет записывать процесс обряда. Они уже приготовились к работе, но по их растерянным лицам Бертан понял, что они находятся под влиянием аромата свечей.

Жрецы, облаченные в белые одежды, стояли наготове. Их колпаки, украшенные перьями райской птицы, вызывали у Бертрана чувство омерзения. Эти перья качались в пламени драгоценных свечей, преломлялись на стенах, создавая причудливые и жуткие тени.

В центре будуара стояло брачное ложе, закрытое со всех сторон пологом. Сквозь тонкую, чтобы молодые не задохнулись от духоты, но плотную ткань, Бертан лишь угадывал очертания Тины. Она уже лежала в ожидании его.

— Мой повелитель, — вперед шагнул верховный жрец, — что-то случилось? Вы задержались. Время уходит.

Бертан глубоко вздохнул. Он не знал, из чего жрецы делали свечи и почему сами не подвергались их воздействию, но их одуряющий запах уже вызвал головокружение. Пары проникли внутрь, раздражение ушло, тело стало как обнаженный нерв: каждое случайное прикосновение халата или штанов вызывало дрожь, и кожа взрывалась миллионами крохотных искр, словно он вот-вот сам воспламенится.

Правитель непроизвольно задержал дыхание, потому что аромат свечей будил в нем неведомые чувственные силы. Скоро он станет бешеным зверем и будет истязать молодую жену всю ночь, пока оба не заснут, сломленные усталостью и переизбытком эмоций.

Он услышал, как стонет Тина, и увидел силуэт, который выгнулся на ложе. Значит, ей уже дали выпить зелье счастья. Оно увеличивало женские силы и гарантировало обязательное зачатие.

Слуги подошли со спины, сняли халат и развязали тесемки штанов. Бертан переступил через одежду. Пришло время обряда. Верховный жрец приблизился к правителю и, ритмично качая ароматной горелкой, завел монотонную песню. Она то едва была слышна, то поднималась к сводам и звенела грустной нотой, то падала вниз и будила воображение.

И вот правитель уже стоял, покачиваясь, и видел себя на берегу изумрудного озера, а в воде плескалась прелестная Виолетта и звала его к себе. «Как хорошо унять этот жар!» — появилась случайная мысль.

А девушка манила своими чарами. Ее темные глаза сверкали, как два драгоценных камня. Но как только он приближался, она ускользала, а ее переливчатый смех звучал в ушах. Бертан ловил Виолетту и тоже смеялся, рвался в игру, но его удерживали чужие руки.

— Рано, мой повелитель, — откуда-то издалека донесся голос. — Вы еще не готовы.

А тело уже все горело. Пока Бертан вдыхал аромат свечей, слушал заклинание верховного жреца, его помощники натирали правителя специальным маслом. Его естество, готовое к бою, должно скользнуть в пещеру наслаждения, почти не встречая препятствия.

Вот откинули края полога. Тина выгнулась в предвкушении. Бертан видел каплю пота, блестевшую в лунке пупка. Она показалась ему такой соблазнительной, что он приготовился сразу возлечь на жену.

И тут произошло непредвиденное: откуда-то выскочила черная тень, прыгнула на выгнутый живот Тины, пронеслась по ложу и исчезла с другой стороны.

Все замерли от ужаса.

Но оцепенение продолжалось не больше секунды. И тут в будуаре все словно взорвалось: жрецы зашевелились, заметались по комнате, закричали наперебой:

— Кто это?

— Где?

— Черная крыса.

— О боже!

— Это плохая примета! Проклятие действует!

— Какое проклятие? Не говори ерунду!

Звук подзатыльника.

— Нет, это был кот, — пискнул молоденький историк.

— Точно!

— Держи его!

— Чего сидите? Ловите кота!

Верховный жрец вздернул за шиворот историков и толкнул их в угол комнаты. Те, одуревшие от запаха, ничего не соображали. Один забрался на ложе и хлопал ладонями по шёлковым простыням рядом с телом Тины. Младший жрец тянул его за ноги, но историк упрямо полз вперед.

Второй историк упал на колени и стал переворачивать столы и стулья. Грохот был такой, словно землетрясение началось. Посыпались на пол свечи, плошки с зельем, которое еще не успел выпить правитель, деревянные книжки, склянки с чернилами историков.

В этом безумии Бертан вдруг увидел Тину, которая, видимо, решила, что на нее прыгнул муж. Она обнимала ногами длинную подушку, исступленно ласкала ее и стонала.

Правитель и сам ничего не соображал. Он захохотал. Почему смеялся, не понимал, но веселился до колик в животе. Он согнулся пополам, показывал рукой на молодую жену, обезумевших жрецов и историков и икал от смеха:

— Т-т-ам… т-т-ам… смотрите!

Кто-то накинул ему на плечи халат и попытался увести, но он вырвался и сквозь безумный смех произнес:

— Т-там… огонь…

— Где?


Все повернулись: пламя одной упавшей свечи перекинулось на легкий полог и тлело внизу. Пока еще крохотный огонек игриво скользил по ткани и грозил в скором времени превратиться в пожар.

— Мой повелитель…

Кажется, это был Кисо. Он обнял его и потащил к выходу из будуара. Кто-то из жрецов кинулся к Тине и накрыл ее одеялом. Тут же в комнату ворвались слуги, вызванные Гербадом. Они схватили молодую жену правителя и вынесли ее из спальни. Кажется, она была единственным человеком, кто вообще не понял, что произошло.

Теперь все оказались в холодном коридоре. Ни о какой брачной ночи речь уже не шла. Нужно было спасать будуар и весь замок от пожара. Со всех сторон бежали слуги с ведрами воды и исчезали в недрах покоев.

Прохлада осеннего вечера укутала разгоряченное тело правителя, погасила искры. Он остановился на крыльце босиком в одном халате, наброшенном на обнаженное тело, и уже чувствовал, как холод проникает в каждую складку и морщинку тела. По коже пробежал озноб

Наваждение, вызванное магическим заклинаниями и запахом свечей, еще держало его в своей власти, но сознание медленно возвращалось в реальность.

— Что это было? — наконец произнес он.

— Я не знаю, не заходил в спальню, — ответил Кисо.

— Выясни.

— Мой повелитель, вы замерзните.

— Выясни.

Третий раз повторять не пришлось. Кисо мгновенно исчез в замке. Кто-то из слуг поставил перед Бертаном сапоги. Он сунул в них ноги и укутался в меховую накидку, тоже вовремя наброшенную на плечи. Голова прояснилась. Он вдруг понял, что только что сорвался тщательно спланированный Первым Советником обряд зачатия, и сорвал его не кто иной, как черный кот.

«А если это Стейк, питомец Виолетты», — стукнула в виски мысль, и Бертан почувствовал, как набатом застучало сердце в груди. Шанс изменить судьбу открылся с неожиданной стороны. Неужели чужестранка вернулась? Но как? И где она?

— Мой повелитель, вы замерзли. Пойдемте в ваши покои, — подошел к нему Гербад.

— Погоди, я думаю.

Бертан размашисто зашагал по двору. Откуда появился кот? Слуги тщательно следили, чтобы никто не мешал брачной ночи. И вдруг такая напасть. Он повернулся и застыл: прямо к нему направлялась толпа чиновников, взволнованная случившимся. Правитель поплотнее укутался в накидку и приготовился к атаке, хотя, видят всемогущие боги, он совершенно ни причем в этой ситуации.

— Мой повелитель, мы услышали ужасную новость, — начал Первый Советник.

— Я жду вас в тронном зале, — резким тоном заявил Бертан и зашагал к своему двору. Свита во главе с распорядителем замка семенила следом.

Пора поставить Советников на место. Сейчас он собирался нападать, а не подыгрывать им. Это они должны были оправдываться за то, что не доглядели за исполнением обряда и сорвали его. И ссылки на проклятие не помогут.

Бертан быстро сменил халат на деловой костюм. Он надел кожаные брюки для верховой езды, белую рубашку, а поверх нее жилет. На плечи слуги прикрепили плащ для торжественных заседаний. Правитель перепоясался ремнями. На шею повесил тяжелый знак отличия, в руки взял меч. Он был готов к серьезному разговору.

В покои вошел Кисо.

— Ну, что узнал?

— Это был черный кот, — тихо ответил стражник.

— Виолетты? С разноцветными глазами?

— Его никто не разглядел. Он прошмыгнул у одного жреца между ног, тот вспомнил, как что-то его коснулось, и исчез, как дьявол, в ночи.

— Хорошо. Расскажешь это Совету. Пошли.

— Вы хотите атаковать первыми?

— Да, пора показать зарвавшимся старикашкам, кто хозяин этих земель и страны.

— Но вдруг что-то пойдет не так без подготовки?

— План мы давно составили, ждали только подходящего случая, вот он и подвернулся.

— Да, причем организовали его нам сами Советники, — засмеялся Кисо.

— Прикажи страже быть наготове. И, Кисо…, — начальник стражи повернулся, — я хочу изолировать чиновников друг от друга, чтобы они не могли договориться. И предупреди Дино. Пусть бежит в зал и спрячется. Надо понаблюдать.

Кисо кивнул и тут же растворился в ночи.

Правитель направился в тронный зал. Он видел, что, несмотря на ночь, все слуги на ногах и встревожены. То тут, то там мелькали обеспокоенные лица, но при его приближении шепот замолкал, а головы опускались вниз. Все словно чувствовали его настрой и ждали грозы.

А он ликовал и вовсе не был зол. Наоборот! Все случившееся отлично укладывалось в его планы. Меч обряда, висевший над головой, отодвинулся на целый месяц, а надежда, что кот появился неспроста, поселилась в сердце. Но он намеренно сдвинул брови, сжал губы, чтобы они не расплылись в широкой улыбке. Он бросал на подданных колючие взгляды, и видел, как прятались глаза и отворачивались лица.

Бертан ворвался в тронный зал, не обращая внимания на чиновников, промчался к креслу, резко откинул полы плаща и сел, сжимая в руках меч — тревожный знак для присутствующих.

— Я хочу знать, — в полной тишине прозвучал его голос, кто посмел сорвать мне брачную ночь и обряд зачатия?

— Мой повелитель, — шагнул вперед Первый Советник, — это досадная случайность.