И вдруг я взлетела вверх, как пушинка. Я ничего не соображала и искала глазами врага. Меня держал за шиворот здоровенный охранник со шрамом на щеке и даже потряхивал, как нашкодившего котёнка.
— Простите, — лепетала я, чуть не плача от боли. — Я ещё не привыкла.
— Мадам Гера, я привёл служанку для госпожи, — ответил он, опуская меня на пол. Микаэль тут же вскочил и вцепился руками в мою обнаженную ладонь. Кажется, суждено мне быть здесь всегда битой!
— Госпожи? — смутилась дама.
— Да. Служанку и помощницу.
Стражники ввели в холл растрепанную и грязную девушку, и я обрадовалась, узнав в ней узницу из темницы.
— Стейк, миленький! Какое счастье, что у меня здесь будет подруга! — завопила я.
— Ну, не знаю. Я бы был с ней поосторожнее, — невнятно произнёс кот, но я его уже не слушала, а бросилась к девушке, обняла ее и прижала к себе.
— Добро пожаловать в добрый Хесвелл, — шепнула я ей на ухо, и бывшая нянька расплакалась.
Глава 17
Дни потянулись за днями. Я привыкала к новому месту, своим обязанностям и окружению. Казалось бы, жизнь наладилась, напрягало только поведение Рисы, так звали девушку-узницу.
Сначала она вела себя как забитая рабыня, вздрагивала от каждого шороха и движения ветра, отказывалась разговаривать и молча выполняла мои просьбы и поручения. Я даже не узнавала девушку, которая искренне хотела мне помочь в темнице.
Но через пару дней Риса немного расслабилась. Она рассказывала о жизни замка, помогала справляться с Микаэлем, но иногда исчезала без предупреждения, а когда появлялась вновь, прятала от меня глаза.
— Котик, мне не нравится поведение Рисы. Чует мое сердце, неспроста она так ведет себя. Можешь проследить за ней? — попросила я Стейка.
Он по-прежнему жил на свободе. Иногда показывался на горизонте, но чаще болтал со мной издалека. Кот вернулся с интересной информацией.
— Она встречается со слугой того вредного красавчика, который опоил тебя зельем.
— Со слугой Мадана? — поразилась я.
— А чему ты удивляешься? Здесь все шпионят друг за другом.
— Нет, я о другом! Я думала, ей поручил присматривать за мной правитель.
Эта новость выбила меня из колеи. Что Мадану нужно от меня? Неужели он еще не оставил мысль о том, что я Всеведа? На кого он работает?
— На своего отца, — ответил Стейк на мой молчаливый вопрос.
— А кто у него отец?
— Первый Советник — главный соперник правителя. Все ищет удобный момент, чтобы совершить переворот.
— Может, нам нужно предупредить правителя?
— Он об этом прекрасно знает и всегда настороже. Ему срочно нужен наследник. Виолетта, не хочешь заняться этим вопросом?
— Нет! — чуть не взвизгнула я в голос. — Я мечтаю тихо просидеть в уголке оставшееся время и вернуться домой. Но все же, ты послушай, о чем они говорят?
— Попробую подобраться ближе, — пообещал кот.
Кот подобрался и выяснил, что Риса докладывает слуге синеглазика о каждом моем шаге. Я сначала расстроилась, но потом идея пришла мне в голову: я решила заполнить будни Мадана бесполезной информацией и начала с организации нормального туалета, вместо которого была дырка в полу, обдуваемая осенними ветрами.
Так хотелось сесть на тёплую крышку унитаза и расслабиться, а приходилось висеть практически на стене замка и делать свои дела на головы прохожим. Правда, они внизу не показывались: знали, видимо, что эта прогулка чревата последствиями.
— Стейк, я могу попросить сделать деревянный унитаз? — спросила я кота. — Найдутся тут такие мастера?
— Ну, не знаю. Если ты объяснишь, что хочешь, может, и сделают.
С помощью Рисы я встретилась с начальником столярных мастерских, нарисовала углем на дощечке то, что мне было нужно, и уже через день вся прислуга ходила любоваться на белую деревянную коробку, овальное отверстие которой закрывала лакированная крышка. Все по очереди посидели на ней и пришли к выводу, что это удобно.
Вскоре в покои принца наведалась процессия чиновников. Они разглядывали примитивное приспособление и качали головами. Риса потом рассказала мне, что столярная мастерская приступила к изготовлению подобных унитазов.
— А разве здесь есть ещё такие туалеты? — удивилась я.
Риса не ответила, просто вывела меня во двор, обогнула наше крыло замка с другой стороны и показала на стену. Я увидела ещё несколько каменных коробок, пристроенных к наружной стене замка. По выходным трубам, наподобие нашего водопровода, отходы пищеварения падали вниз. Что с ними делали дальше, я не спрашивала.
— О-о-о! — восхитилась я. — Я почему-то считала, что знать ходит по-большому в ночные вазы.
— И туда тоже, — засмеялась Риса.
Несмотря на средневековые условия жизни, в покоях принца было максимум удобств. В какой-то степени гигиена для этого времени была на высоте. У нас в примитивном туалете лежала стопка мягких полотенец для вытирания. Сначала я их выбрасывала в дырку, но Риса, заметив это, ужаснулась.
— Госпожа, эти тряпочки стирают и используют вновь.
Помыться я всегда могла в лоханной комнате. По моей просьбе приносили горячую воду, в которой потом мылись и остальные слуги по очереди. Ни кали не пропадало зря.
Как только я закончила с организацией туалета, сразу приступила к новой задумке: надо дать синеглазику пищу для размышлений.
— Риса, ты умеешь шить?
— Да, каждая девушка учится этому мастерству с детства.
— Отлично. Давай мы переделаем мое платье.
— Что вы, госпожа! Мадам Гера нас накажет!
— Плевать на нее! Я выполняю поручение правителя, вот перед ним и буду отчитываться, — смело возразила я.
Ходить в балахоне действительно было неудобно. Сначала я раскромсала рукава и заставила Рису их обметать. Из кусочков ткани мы сшили примитивные перчатки. Они неплотно облегали пальцы, поэтому скатывались вниз. Пришлась приделать тесемки и завязывать их на запястье.
Об этом новшестве Риса тоже доложила слуге Мадана.
— Представляешь, какое у него было вытянутое лицо! — восхищенно рассказывал Стейк. — Я думал, что он ударит девушку, так разозлился.
— Погоди, то ли еще будет! — радовалась я.
Почти сразу в покои принца примчалась мадам Гера.
— Как это понимать? — закричала она, показывая стеком на мои руки.
— Это называется пальчатки, — веселилась я. — Ткань надевается на пальцы, и они не касаются кожи Микаэля. Согласитесь, что так удобнее, чем обматываться рукавами.
Я невинно хлопала глазами, Микаэль радостно кивал и крепко держал меня за руку.
Следом пришла очередь воротника рубашки. Мы с Рисой сделали декольте и украсили его тонкими кружевами. Смотрелось миленько. Правда, в серебряном зеркале толком ничего разглядеть было нельзя, оно искажало силуэт, но Стейк подтвердил, и я была довольна.
Мадан бесился уже не на шутку. Он, кажется, рассчитывал, что я начну проявлять свою силу, и дам повод для углубления конфликта и правителем. Обломись, дорогой товарищ, мой босс — правитель, и только ему я буду подчиняться.
Кстати, Бертан не показывался, и это было удивительно. Может, конечно, о делах сына ему докладывали, не знаю, но по ночам мне стали сниться странные сны. Я всегда обнимала широкую спину мужчины, и это был не Артем. Мои пальцы пробегали по талии, гладили крепкие мускулы живота, играли с пупком. Мужчина поворачивался ко мне, но его лица я не видела, только чувствовала пряный аромат кожи и теплое дыхание на своих губах.
— Слушай, мать, — потешался надо мной Стейк, — в тебе просыпается сексуальность. Может, ты влюбилась в правителя?
— Отстань, заноза! — отмахивалась я. — С первого взгляда и на всю жизнь.
Хотя игнор начал меня напрягать. Что такое? Поручил сына чужестранке и даже не интересуется, что с ним да как?
Микаэль же не отходил от меня ни на шаг. Это была ещё одна проблема. В огромном теле жила неуемная энергия. Батарейка «Энерджайзер», а не ребёнок. К вечеру я уставала так, что едва могла двигаться, и только клала голову на подушку, как засыпала без сновидений.
Мне запрещали выводить Микаэля на прогулку, но и удержать гиганта в закрытом помещении было сложно. Мы раскладывали с ним палочки, я учила его различать цвета, он показывал мне любимые игрушки. Через несколько дней он уже осознанно говорил «мама» и «дай» и повторял за мной слова.
Я не понимала, с чем связаны такие резкие перемены. Десять лет мальчика ничему не могли научить, а тут его развитие пошло семимильными шагами.
— Виолетта, это твоя сила так на него влияет, — внушал мне Стейк.
— Не выдумывай! — отмахивалась я. — Никакой силы нет.
Микаэль в этот момент сидел рядом на полу и складывал деревянные дощечки. Я сделала примитивные пазлы на восемь частей. Чиновник в канцелярии долго не мог понять, что мне нужно, но мою просьбу выполнил. Я, как могла, нацарапала углем на деревянной поверхности примитивный рисунок и стала учить мальчика собирать из частей единую картинку.
К моему удивлению, он быстро сообразил, что от него требуется, и теперь с увлечением складывал пазл несколько раз в день.
— А как ты иначе объяснишь это неожиданное развитие умственно-отсталого ребёнка? — поинтересовался Стейк.
Он тихонько пробрался в холл и сидел в темном углу, опасаясь показываться.
— Не знаю. Может, с ним никто не занимался?
Я повернулась к Микаэлю и вдруг наткнулась на внимательный бирюзовый, как у отца, взгляд. Даже мороз пробежал по коже: мне показалось, что он отлично понял наш разговор.