Его кожа выглядит бескровной, почти белой.

– Ариен. Что случилось?

– Я не…

Он качает головой, затем поворачивается и быстро уходит, не сказав больше ни слова.

Я ошеломленно моргаю. Мне нужно всего лишь мгновение, чтобы собраться и последовать за ним. Но когда я выхожу на площадь, то уже не вижу его.

Я проскальзываю между рядами зданий. Жар полуденного солнца, нагревшего грубые каменные стены, обдает мое лицо. Я прохожу мимо магазина. Мимо хижины целительницы. В пыли остались следы размером с сапоги Ариена. Смазанные, словно он бежал. Шум толпы стихает, я слышу ее все меньше и меньше. Я уже за пределами деревни, на цветочном поле. Пчелы вьются вокруг белых ульев. А дальше – деревья.

Лес. Ариен ушел в лес.

Вейрский лес простирается от Греймера до нашего дома. Я знаю эти леса. Я вижу их каждый день. Но мне никогда не нравилось туда заходить. Недалеко отсюда Мать нашла нас много лет назад.

Когда я прохожу границу леса, мои ботинки проваливаются в густой подлесок. Воздух проходит сквозь листья, словно шепот.

– Ариен?

Я смотрю вперед, но там только деревья, потом еще деревья, а затем – темнота. Густо сплетенные ветви закрывают полуденное солнце.

– Ариен, ты здесь?

Наконец мои глаза привыкают, и я вижу его – бледная кожа, огненно-рыжие волосы. Он далеко, за рядком близко посаженных кедров. Бледный, с широко распахнутыми глазами, подавленный молчаливым ужасом. В его ладонях уже начали клубиться тени.

Я бегу к нему. Ветки цепляют меня за юбку и царапают щеки. Тьма ползет вверх, и его зрачки расширяются. Его глаза становятся черными.

– Лета?

Я хватаю его за руки. Они уже такие холодные. Я не понимаю. Никогда раньше тени не появлялись так. Всегда ночью. Не в центре деревни, в дневном свете, во всей этой яркости и среди зеленых листьев. Только не так.

Меня охватывает ужас. Не сейчас, не здесь. Он не может, не может. Несложно представить, что произойдет, если кто-то увидит нас прямо сейчас. Его пустые черные глаза. Тени. Они подумают, что он чудовище.

Я беру его за запястье, и он вздрагивает. Я сжала его слишком сильно в том же месте, где Мать оставила синяк прошлой ночью. Быстро разжимаю пальцы, но не отпускаю Ариена.

Я думала, что достаточно хорошо знаю то, что преследует моего брата. У этого были границы времени и пространства: только ночью, только в нашей комнате. Но теперь все изменилось. Это что-то новое. Так не должно быть.

Тени поднимаются и окутывают нас. Темный лес становится еще темнее. Я стараюсь думать о теплых вещах. Солнечный свет. Пчелы на виноградных лозах. Каково это – соблюдать обряд, когда мы кладем руки на землю и чувствуем золотой свет, который пронизывает весь мир. Но здесь слишком холодно, слишком темно.

Это должна быть всего лишь ночная греза, но нет. Мы в лесу, днем, и вокруг нас тени.

– Ариен!

Я впиваюсь в его руку пальцами. Он издает резкий, обиженный звук.

– Ариен, призови их, призови обратно.

Я впервые произношу эту ужасную мысль вслух: что тени могут быть чем-то, что он может контролировать. Я так долго держала эту мысль взаперти и прятала вглубь себя. Но теперь она вырывалась наружу.

Я чувствую, как сухожилия на его запястье натягиваются. Тени ползут по моему лицу и попадают в рот. От их вкуса горло горит. Мне до боли холодно. Я потерялась в темноте. Есть только звук нашего дыхания. Постоянная пульсация боли в моих порезанных коленях. Влажное тепло, когда сквозь повязки просачивалась свежая кровь.

Медленно я убираю пальцы с запястий Ариена. Я беру его лицо в руки. Пытаюсь придумать, что сказать, чтобы его успокоить, но не могу. Поэтому я просто держу его. Я представляю заливающий поляну солнечный свет. Я вдыхаю аромат нагретой земли, который исходит от травы за лесом. Провожу большими пальцами по щекам брата.

– Призови их, Ариен, – шепчу я. – Заставь их остановиться.

Он стоит очень тихо. Проходит много времени, прежде чем тени начинают рассеиваться; он сгибает руки, и все окончательно исчезает. Тьма исчезает из его глаз, и они снова становятся серыми. Я отпускаю его. Он запрокидывает голову и прерывисто вздыхает.

Все кажется неправильным. Как будто земля вот-вот расколется подо мной.

– Что это было? Ариен, почему это случилось сейчас?

– Я не знаю.

Он бьет ногой по земле, разбрасывая листья. Затем протискивается мимо меня и направляется к тропинке.

– Давай. Скоро наша очередь отдавать десятину.

Мы молча идем обратно в деревню. Когда мы походим к площади, очереди уже нет. Все остальные отдали свою десятину. Я беру нашу корзину с земли, где я ее оставила, и быстро иду к столу. Женщина с серебряными волосами ушла. Ариен и я здесь одни.

Сосны вокруг стола темны, а за ними мерцает свет. Вдруг от деревьев отделяется тень. Она принимает форму мужчины. Разноцветные полосы – серый, черный, серый, черный – скользят по нему, пока он пересекает расстояние между нами. Я сразу узнаю его.

Монстр. Мой рот формирует слово, но я не издаю ни звука. Он не лесной волк. Не одно из свирепых и ужасных существ из моих сказок, с когтями, клыками и слишком большим количеством глаз. Лейкседжский монстр – мальчик с длинными темными волосами и красивым острым лицом. И почему-то это только усугубляет ситуацию.


Он молод – старше меня, но ненамного. Его волосы спускаются до плеч – нижняя половина ниспадает волнами, а верхняя перевязана длинным черным шнурком. Даже в летнюю жару он носит тяжелый плащ, перекинутый через плечо. Все его лицо в шрамах. От лба до челюсти – ряд зазубренных отметин.

С бесстрастным лицом он осматривает меня с ног до головы.

– Что вы мне предложите?

Его слова – словно холод в середине зимы. Свет мерцает, и на мгновение я что-то замечаю краем глаза.

Вспоминаю давний голос в морозном лесу. Вопрос, который он тогда прошептал мне на ухо.

Что ты можешь мне предложить?

Я закусываю губу и возвращаюсь в настоящее.

– Ничего. Я-я не…

Ариен забирает у меня корзину и кладет ее на стол:

– Вишня. Это наше приношение. И алтарь починен.

Монстр смотрит туда, где Мать собирает краски. Деревянный каркас алтаря покрыт новым лаком. На полке внизу зажжены свечи, заливающие икону светом.

Я хватаю Ариена за руку, чтобы увести его.

– Ждать.

Сапоги монстра врезаются в землю. Он подходит ближе.

– Останьтесь на секунду.

Я встаю перед Ариеном. Мои ладони напряженные и влажные от пота, но я распрямляю плечи и встречаю темный взгляд монстра.

– У нас для вас больше ничего нет.

– О?

В его движениях есть что-то дикое. Он как лиса, преследующая зайца.

– Я думаю, что есть.

– Нет, нету.

Монстр протягивает руки. На нем черные перчатки, а манжеты его рубашки туго затянуты на запястьях. Он кивает Ариену и выжидающе смотрит:

– Давай, покажи мне.

Ариен протягивает к монстру руки. Пальцы моего брата, обгоревшие прошлой ночью алтарными свечами, теперь потемнели.

Монстр бросает на меня взгляд.

– Это не ничего, не так ли?

– Это…

Он снова поворачивается к Ариену, и выражение его лица становится еще более диким.

– Скажи мне, как ты получил эти отметины?

Ариен беспомощно смотрит на меня. Это все моя вина. Я обещала защитить его. Я ощущаю горячий порыв страха и ярости. Протискиваюсь между ними, пока не оказываюсь прямо напротив монстра. Потертые носки моих ботинок против его начищенных.

– Наша мама – художница. Это пятна от краски.

Он холодно смотрит на меня сверху вниз. Он красив, но что-то с ним не так. Что-то приторное, словно сладко-горький запах сахара на кухне прошлой ночью. Между шнурками воротника его рубашки на его шее виднеется что-то темное. Я с ужасом наблюдаю, как все вены на его шее становятся ярче, проступая под кожей словно полосы чернил.

Затем я моргаю, и все, что я видела – все, что я думала, что видела, – исчезает.

Рот монстра изгибается в слабой улыбке.

– Мне жаль.

Ничего ему не жаль.

– Очевидно, я ошибся.

Все, что я хочу сделать, это схватить Ариена и убежать, но я заставляю себя оставаться на месте. Я сжимаю пальцы в кулак.