Джереми порылся в кармане, но мелочи там не оказалось. Кошелек тоже был пуст. Бремен решил, что у него нет денег, но потом нащупал в кармане серого пиджака сверток купюр, судя по всему, двадцаток и пятидесяток, и вспомнил, что вчера заходил в банк и снял с их с Гейл общего счета 3865 долларов и 71 цент, оставшиеся после оплаты закладной на дом и счетов из больницы.

Черт. Еще один проклятый наркодилер. Наверное, из Майами.

Бремен слышал мысли стоящего мужчины так отчетливо, словно они были произнесены вслух, и поэтому ответил ему, вытаскивая двадцатидолларовую купюру и кладя ее на прилавок.

– Не-а, – прохрипел он. – Я не наркодилер.

Продавец моргнул, накрыл красной ладонью двадцатидолларовую купюру и снова моргнул. Потом прочистил горло.

– Я этого не говорил, мистер.

Теперь настала очередь Джереми удивленно моргнуть. Злость ярким раскаленным пятном пульсировала в мыслях стоящего перед ним мужчины. Бремену удалось выделить несколько образов среди сильного шума.

Проклятые торговцы наркотиками убили Норма-младшего, все равно что приставили пистолет к его голове. Парень никогда не понимал, что такое дисциплина или здравый смысл. Будь жива его мама, все могло быть иначе… Потом череда образов – маленький ребенок на качелях, смеющийся десятилетний мальчик с дыркой на месте переднего зуба. Этот же мальчик, ставший взрослым тридцатилетним мужчиной… Мешки под глазами, бледная, блестящая от пота кожа. Пожалуйста, папа… Клянусь, я отдам. Просто небольшая ссуда, чтобы я мог снова стать на ноги.

То есть стать на ноги, чтобы раздобыть очередную порцию кокаина, крэка, или как вы его теперь называете. Это голос Норма-старшего. Когда он ездил в округ Дэйд повидать парня. Норм-младший дрожит, он болен, по уши в долгах и готов залезть в долги еще глубже, лишь бы не отказываться от своей пагубной привычки. Деньги на это дерьмо ты получишь только через мой труп. Возвращайся домой, работать в магазине… так будет правильно. Мы поместим тебя в окружную больницу… Мальчик, теперь уже мужчина, смахивает тарелки и кофейные чашки со скатерти и, спотыкаясь, выходит из кафе… Воспоминания о том, как Норм-старший плачет – впервые за пятьдесят лет.

Бремен вздрогнул, увидев протянутую ему сдачу.

– Я… – начал он, но затем сообразил, что не может выразить свое сочувствие. – Я не наркодилер, – повторил он. – Да, со стороны это выглядит странно. Кассир выдал мне остаток двадцатками и пятидесятками… наши сбережения. – Джереми открутил крышку бутылки с колой и жадно глотнул. – Я только что прилетел из Филадельфии. – Он вытер подбородок тыльной стороной ладони. – В воскресенье у меня… умерла жена.

Эти слова Бремен произнес впервые, и они показались ему безжизненными и абсолютно фальшивыми. Он сделал еще глоток и сконфуженно опустил взгляд.

Мысли Норма бурлили, но яростное пламя исчезло. Может, и так… Какого черта… от смерти жены парень может одуреть не хуже, чем от наркотиков. Больно я стал подозрительным. Вид у него такой же, как был у меня, когда умерла Альма Джин… Парень совсем не в себе.

– Хотите порыбачить? – спросил Норм-старший.

– Порыбачить… – Бремен допил бутылку и окинул взглядом полки, заставленные наживкой и маленькими картонными коробками с поплавками и катушками. У дальней стены стояли бамбуковые и стекловолоконные удочки. – Да-а… – медленно протянул он, удивляясь своему ответу. – Пожалуй.

Норм-старший кивнул.

– Вам нужно снаряжение? Наживка? Лицензия? Или у вас уже есть?

Джереми облизнул губы, чувствуя, как в черепную коробку – пустую, дочиста вычищенную – начинают возвращаться мысли.

– Мне нужно все, – тихо, почти шепотом, ответил он.

– Ну, мистер, деньги у вас есть. – Норм улыбнулся и принялся демонстрировать покупателю рыбацкое снаряжение, наживку и удочки, которые можно было взять напрокат. Бремен не хотел ничего выбирать – он соглашался на первое, что предлагал продавец. Груда товаров на прилавке росла.

Джереми вернулся к холодильнику и взял вторую бутылку, почувствовав некоторое облегчение от мысли, что она тоже войдет в растущий счет.

– Хотите где-то переночевать? – спросил Норм. – Если вы собираетесь рыбачить на озере, удобнее остановиться на одном из островов.

Неужели это не болото, а озеро Эверглейдс?

– Переночевать? – повторил Бремен, читая неспешные мысли Норма-старшего, который думал, что он отупел от горя. – Да. Я хочу провести тут несколько дней.

Продавец повернулся к молчаливому мужчине на стуле. Джереми сосредоточился на незнакомце, но не увидел в его сознании почти никаких осмысленных фраз. Мозг мужчины был подобен очень медленной стиральной машине, в которой вращались обрывки образов, но слов там почти не было. Бремен едва удержался от удивленного восклицания – такого он еще не встречал.

– Вердж, тот парень из Чикаго уже освободил второй остров? – спросил Норм.

Вердж кивнул. Свет из единственного окна вдруг стал ярче, и теперь Джереми видел, что это беззубый старик с яркими коричневыми пятнами на морщинистом лице.

Норм-старший повернулся к Бремену.

– После удара Вердж плохо говорит… док Майерс называет это афазией… но мозги у него на месте. У нас есть одно свободное бунгало на острове. Сорок два доллара в день плюс аренда лодки и подвесного мотора. Или вас отвезет туда Вердж – бесплатно. Отличная рыбалка прямо на острове.

Джереми кивнул. Да. Он на все согласен.

Норм кивнул в ответ.

– Ладно, минимум три ночи, залог сто десять долларов. Вам на три ночи?

Бремен снова кивнул. Да.

Продавец включил на удивление современный электронный кассовый аппарат и принялся выбивать чек. Джереми вытащил несколько пятидесяток из комка купюр, а остальные сунул в карман.

– Послушайте, – Норм-старший задумчиво потер щеку, и Бремен почувствовал нежелание задавать личные вопросы. – Наверное, у вас есть одежда для рыбалки, но если… ну… вам еще что-нибудь нужно… или продукты…

– Минутку, – сказал Джереми и вышел из магазина.

По узкой тропинке, мимо того места, где его вырвало, он вернулся к арендованной «Беретте». На пассажирском сиденье лежал багаж – старая спортивная сумка. Бремен не помнил, как сдавал ее в аэропорту, но к сумке был приклеен багажный ярлык. Он взял сумку – она оказалась пустой, там болтался только маленький и тяжелый сверток – и расстегнул молнию.


В сумке лежал, завернутый в красную бандану, которую Гейл купила ему прошлым летом, револьвер «Смит-и-Вессон» калибра 38. Его подарил им брат Гейл, полицейский, когда они жили в Джермантауне и в их квартале начались ограбления домов. Ни Джереми, ни Гейл ни разу не стреляли из револьвера. Бремен всегда хотел его выбросить – вместе с коробкой патронов, которую Карл приложил к пистолету, – но почему-то не решался, а держал в запертом нижнем левом ящике письменного стола.

Бремен не помнил, как оружие оказалось в сумке. Он развернул бандану, уверенный, что по крайней мере не заряжал револьвер.

Револьвер был заряжен. Кончики пяти пуль торчали из круглых лунок барабана – серые, несущие в себе смерть. Джереми завернул пистолет, сунул его в сумку и застегнул молнию. А потом вернулся в магазин.

Норм-старший вопросительно поднял брови.

– Похоже, я не взял одежду для рыбалки. – Бремен попытался изобразить улыбку. – Поищу на полках.

Мужчина за прилавком кивнул.

– И продукты, – прибавил Джереми. – Мне нужен запас на три дня.

Норм-старший подошел к стеллажам в передней части магазина и начал доставать консервные банки.

– В бунгало есть старая печь. Но большинство парней пользуются только плитой. Супа, бобов и нарезки хватит? – Похоже, он понял, что Бремен не в состоянии сам принимать решения.

– Да, – кивнул Джереми.

Ему удалось найти брюки и рубашку защитного цвета всего на размер меньше, чем нужно. Он отнес одежду на прилавок и, нахмурившись, посмотрел на свои начищенные туфли. Окинув взглядом полки, понял, что в этом удивительном магазине нет ни ботинок, ни кроссовок.

Норм снова пробил чек на кассе, и Джереми достал несколько двадцаток, поймав себя на мысли, что уже много лет не испытывал такого удовольствия от покупок. Хозяин магазина сложил все вещи в картонную коробку – контейнеры с живой наживкой, хлеб и белый бумажный пакет с ломтиками вареного мяса – и протянул Бремену удочку из стекловолокна.

– Вердж уже разогрел мотор. То есть, если вы готовы…

– Готов, – сказал Джереми.

– Наверное, лучше убрать машину с дороги. Можете припарковать ее за магазином.

То, что произошло потом, стало неожиданностью для самого Бремена. Он протянул Норму-старшему ключи, нисколько не сомневаясь, что машина будет в целости и сохранности.

– Вас не затруднит? – Джереми был не в силах скрыть своего нетерпения.

Норм удивленно вскинул брови, а потом улыбнулся.

– Без проблем. Сейчас переставлю. Когда захотите уехать, ключи будут здесь.

Бремен вышел вслед за ним через заднюю дверь и оказался на маленькой пристани, которую не было видно с дороги. Старик сидел на корме маленькой лодки, улыбаясь беззубым ртом.

Джереми почувствовал, как его грудь заполняет тоска – подобно тому, как тропическая птица расправляет крылья после сна, открывая яркое оперение. Ему с трудом удалось сдержать слезы.

Норм-старший передал Верджу коробку с покупками и подождал, пока Бремен неуклюже спустится в лодку и устроится в центре, осторожно уложив стекловолоконную удочку на сиденья.

– Вам должно понравиться, слышите? – Норм подергал козырек своей кепки.

– Да, – прошептал Джереми, глубоко вдохнув запах озера, моторного масла и даже остатков керосина на своей одежде. – Да. Да.





Глаза




Наверное, никто из живущих на земле людей не понимает работу человеческого мозга так хорошо, как Джереми. Кроме того, имея доступ к чужому сознанию с тринадцатилетнего возраста, Бремен затеял исследование, которое показывает истинный механизм мышления. Или по крайней мере дает достаточно хорошую метафору для него.

За пять лет до смерти Гейл Джереми наконец закончил свою диссертацию, посвященную анализу волнового фронта, но тут на его рабочем столе в Хэверфорде появляется статья Джейкоба Голдмана. Записка Чака Гилпена, бывшего соседа по комнате в общежитии, сообщает: «Полагаю, тебе будет интересно взглянуть, что об этом думают другие».

Джереми возвращается домой в таком волнении, что едва может говорить. Джернисавьен смотрит на него и выбегает из комнаты. Гейл наливает ему чай со льдом и усаживает его за кухонный стол.

– Медленнее, – просит она. – Говори медленнее.

– Ладно. – Ее муж втягивает в себя воздух, едва не поперхнувшись кубиком льда. – Знаешь мою диссертацию? О волновом фронте?

Гейл закатывает глаза. Как она может не знать о диссертации, которая вот уже четыре года заполняет их жизнь и отнимает все свободное время?

– Да, – терпеливо отвечает она.

– Так вот, она устарела, – с неуместной улыбкой сообщает Джереми. – Чак Гилпен сегодня прислал мне материал одного парня по имени Голдман, из Кембриджа. Весь мой анализ Фурье устарел.

– Ой, Джереми… – Гейл по-настоящему расстроилась.