Посвящается каждому, кто желал бы отведать пирога «Черный дрозд»





Загляните в яркие миры Inspiria!

Мы выбираем для вас вдохновляющие истории и превращаем их в особенные книги.

«Инспирия» дарит эмоции и новый опыт чтения самым требовательным читателям. Каждая книга содержит дополнительные материалы, в полном объеме раскрывающие ее мир. А личные отзывы создателей помогут вам найти свою книгу среди лучших. Эти сюжеты хочется пересказывать, а книги не выпускать из рук.

Для этой книги доступны следующие дополнительные материалы:

– плейлист: https://music.yandex.ru/users/eksmolive/playlists/1078





1




– Почему бы вам не рассказать все по порядку? С чего все началось?

– Началось? Пожалуй, с похорон. Туда слетелась целая стая черных дроздов. Устроили настоящий цирк, черт возьми! – Фейлин Уиггинс резко хлопнула по столу ладонью, да так, что сладкий ежевичный чай выплеснулся из чашек. – Погодите! Погодите! Не вздумайте это писать в статье! Матушка заставит меня вымыть рот домашним лимонно-вербеновым мылом, если узнает, что я чертыхаюсь во всеуслышание.

Журналист пролистал блокнот.

– Мне казалось, вы говорили, что ваша мама умерла?

– Ах, вы не поняли. Что, впрочем, простительно, ведь вы не из наших краев. Уиклоу, молодой человек, – необычный городок. Боже, я бы не удивилась, если бы матушка восстала из гроба и прямиком ко мне с куском мыла в костлявых руках! – Решительно кивнув, Фейлин подняла указательный палец. – А вот это можете напечатать.





Анна-Кейт


Дикий гвалт, от которого и мертвый проснется, – не слишком приятное начало дня.

Очнувшись от крепкого сна, я села на постели и протерла глаза. Только пятнадцать минут шестого. Я не сразу поняла, где нахожусь, – знакомое ощущение. От него всегда становится спокойнее, почти так же, как от старенького лоскутного одеяла, кочующего со мной из города в город.

Постепенно в памяти начали всплывать все события минувшей недели. Уиклоу. Кафе. Похороны. Черные дрозды. Соседи.

О господи, соседи…

Глубоко вдохнув, я откинулась на подушки и прислушалась. Негромко жужжал кондиционер, тикали часы в коридоре, за окном пели птицы. Ничего необычного. Что же меня разбудило? Неужели бедняга Лейзенби опять ломится в двери кафе прямо под моей спальней? Боже мой, только не это! Конечно, милый, несчастный старик просто хочет получить кусок пирога, но я сейчас желаю лишь одного: накрыть голову подушкой и проспать еще полчаса, пока не прозвенит будильник.

Снаружи вновь раздались шум и невнятные крики. Остатки сна улетучились. В недоумении я отбросила в сторону лоскутное одеяло и соскользнула с кровати. Пригнувшись, чтобы никто с улицы не увидел меня в домашней майке и шортах, прокралась по пыльному дощатому полу к окну.

Над горами занимался рассвет – предвестник солнечного, влажного весеннего денька. Внизу во дворике толпились десятка два мужчин и женщин в широкополых шляпах и практичной обуви, с биноклями в руках. Выстроившись вдоль металлической ограды, они разглядывали что-то позади дома. Ни одного из незваных гостей я раньше не встречала.

Не то чтобы я знала всех в Уиклоу. Хотя сложилось впечатление, что с тех пор как перебралась сюда из Бостона, успела перезнакомиться со всеми жителями городка.

Эта неделя выдалась чрезвычайно напряженной. Все закрутилось после того рокового звонка, когда мне сообщили о скоропостижной смерти моей бабушки Зоры Кэллоу, или попросту Зи. Я сломя голову помчалась в Уиклоу – забытый богом городок, затерявшийся среди гор на северо-востоке Алабамы, – поговорить с бабушкиным юристом и распорядиться насчет похорон. Позже пришлось вернуться в Бостон, чтобы забрать вещи и отказаться от съемной комнаты в старом доме недалеко от университета, который я недавно окончила. Завершив дела, я загрузила чемоданы в машину и вновь отправилась в дальний путь: дорога до Уиклоу занимала семнадцать часов.

Приехав, я поселилась в крошечной квартирке над кафе «Черный дрозд». Похоронила любимую бабушку. И все это время тщетно пыталась избегать встреч с добродушными, но очень любопытными соседями, которые стремились выведать как можно больше сведений о загадочной внучке Зи, Анне-Кейт Кэллоу.

То есть обо мне.

Последние несколько дней в кафе сплошным потоком тянулись обитатели Уиклоу. Каждый приходил не с пустыми руками, а с завернутым в фольгу кабачковым хлебом (никогда не видела столько буханок сразу!), забавными историями из жизни, подробными рассказами о Зи и тысячей вопросов. Соседей интересовало буквально все: сколько мне лет, как прошло мое детство, где я училась, от чего четыре года назад умерла мама и кто мой отец. Я с удовольствием слушала их воспоминания о бабушке, но старалась по возможности уклоняться от ответов, особенно когда меня расспрашивали о папе: рано пока об этом говорить.

Теперь на кабачковый хлеб я даже смотреть не могу. События минувшей недели и без того меня совершенно вымотали, а тут еще это сборище под окнами с утра пораньше. Кто все эти люди?

Я толкнула вверх разбухшую от сырости оконную раму. Она протестующе заскрипела. Лицо овеял теплый, влажный воздух, словно прикоснувшись мокрым полотенцем.


– Эй! Доброе утро! – От звуков собственного голоса в висках запульсировала боль.

Накануне я весь день готовилась к открытию кафе. Единственные его сотрудники, энергичные супруги Лук и Джина Бартелеми, организовали для меня ускоренный обучающий курс: подсказали, как заказывать продукты, проводить инвентаризацию и обслуживать клиентов, помогли овладеть азами бухгалтерии. Кроме того, я ознакомилась с меню, состряпала несколько блюд и узнала, что где лежит на кухне. К вечеру в голове образовался полнейший сумбур, но Лук с Джиной клялись и божились, что я быстро освоюсь.

И сейчас, на рассвете, затаившись у окна и мечтая о тишине и чашке крепкого кофе, я в который раз задалась вопросом, зачем приехала в Уиклоу, пусть и ненадолго. Почему я оказалась в этом городишке, таком крошечном, что в нем установлено всего-навсего два светофора? Я должна быть дома, в Массачусетсе, и готовиться к переезду в Вустер, где уже в середине августа у меня начинаются занятия в медицинском университете.

Ах да. Я здесь из-за бабушки Зи.

Точнее, из-за ее завещания.

– Вон, вон там! – крикнул кто-то из толпы, указывая за угол дома, но тут же досадливо поправился: – Нет, показалось. Это обычная ворона.

Собравшиеся разочарованно загудели.

– Эй! – снова окликнула их я.

Никто меня не услышал.

Я второпях накинула халат и, пригладив непослушные волосы, по старой, скрипучей лестнице спустилась на первый этаж. Потемневшие от времени сосновые ступени, за несколько десятилетий отполированные до блеска, напоминали атласную ткань. Я легко могла представить себе, как Зи спешит по ним вверх и вниз – странно, если учесть, что я ни разу этого не видела, поскольку никогда раньше не бывала в кафе «Черный дрозд», да и вообще в Уиклоу.

Раньше мне было запрещено здесь появляться. Так гласила семейная заповедь, которую учредила моя мама, Иден, покинувшая этот дом двадцать пять лет назад и поклявшаяся не возвращаться. Ей в ту пору едва исполнилось восемнадцать, и она была на втором месяце беременности.

Все мое детство мама упорно отмалчивалась в ответ на мои расспросы об Уиклоу, бабушкином кафе, черных дроздах, папиной трагической смерти и его родителях, которых мама люто ненавидела. Конечно, я не вправе ее винить. Ведь мама потеряла в Уиклоу многое, включая любовь всей жизни, и чуть не лишилась свободы после того, как ее обвинили в убийстве. А еще, уехав из Уиклоу, мама утратила частицу себя.

Я взглянула на крупные, ровные буквы над холодильником. От одной стены к другой через все помещение тянулась надпись:



«Под полуночным небом



Песни черных дроздов



Нам подарят любовь



Тех, что канули в небыль.



Пироги надо печь,



Чтоб звучала их речь



Под полуночным небом».





К недовольству мамы, я, благодаря Зи, зазубрила этот стишок сразу же, как только немного подросла и начала говорить целыми фразами.

Однажды, когда мне было семь, мама вернулась с работы пораньше и застала нас на кухне: Зи учила меня печь ее знаменитый пирог «Черный дрозд». В тот день они сильно повздорили. Мама отправила меня в детскую, но и туда доносились их голоса: раздраженный, полный горечи – мамин и умоляющий – бабушкин. Они спорили из-за меня, Уиклоу и, что удивительно, из-за пирога. Кстати, никаких птиц в него не запекают. В качестве начинки в «Черный дрозд» кладут фрукты.

– Я не хочу, чтобы ты рассказывала Анне-Кейт о черных дроздах. Обещай, что не будешь, – требовала мама.

Она неспроста настаивала на обещании: все члены семьи Кэллоу гордились тем, что всегда держат слово.

Зи тяжело вздыхала.

– Ты не сможешь всю жизнь скрывать от нее правду. Твоя дочь должна все знать. Анна-Кейт имеет на это право, она его унаследовала!

– Зачем? Она все равно никогда не поедет в Уиклоу.

– Мы обе понимаем, что это не так. В один прекрасный день Анна-Кейт вернется в Уиклоу, да и ты тоже. Ваше место там, где ваши корни, и судьба обязательно приведет вас туда.

– Только через мой труп!