В воздухе висит какая-то тяжесть. Я использую плавание как способ размышления. Некоторые люди медитируют, некоторые обращаются к наркотикам и трахают девушек. Я люблю плавать. Это мой порок. Но ясная голова, которая была у меня всего несколько секунд назад, теперь исчезла. Со вздохом и тихим проклятием я вылезаю из бассейна.

— Насколько все плохо?

Когда он ничего не говорит, и я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, я знаю, что все плохо. С тех пор как я вернулся из отпуска, ребята стали вести себя по-другому. Похоже, теперь я наконец пойму, почему.

Приняв душ и одевшись, я встречаю Винсента в доме. В кабинете отца темно, а это значит, что они с матерью ушли, оставив нас с Винсентом наедине.

— Мы накосячили.

Бледность его кожи стала белой. Обычно Винсент почти ничего не чувствует и не показывает. Он так же равнодушен ко всему, как и я. Возможно, у меня было не самое лучшее детство, но у Винсента? Наверное, ему было тяжелее всего в детстве. В детстве он стал жертвой своей няни, нелюбимый, ненавидимый родителями, всегда замышлявший что-то плохое, будто он ничего не мог с собой поделать. Он наслаждался хаосом — процветал в нем.

Я впервые вижу, чтобы от него исходило что-то похожее на эмоции.

— Уточни.

— Помнишь то видео, о котором я просил тебя позаботиться?

Мои губы сжимаются.

Да, помню. Очень хорошо. Особенно помню, как этим летом, пока меня не было, была убита звезда этого видео. Чувство вины захлестывает меня, как и много раз с тех пор, как я узнал правду. Я думаю о той ночи, когда мы сидели на гниющем стволе дерева, и ее окружала атмосфера меланхолии.

— Что с ним?

— Мне нужна еще одна услуга. Нам нужна еще одна услуга.

Я откидываюсь на спинку кресла, ожидая продолжения, и нутром чувствую, что мне не понравятся его слова.

— Мы нашли ее тело в лесу той ночью. Она уже была мертва.

Я молчу, наблюдая за ним, проверяя, говорит ли он правду. Но в этом-то все и дело. Он навязчивый лжец и всегда им был. Если он действительно хочет, чтобы вы во что-то поверили, он сделает так, чтобы это произошло. Вот почему я никогда не мог доверять ему, брат он или нет.

— Странное время, тебе не кажется? Просишь избавить меня от всякой связи с этой бедной девушкой, а она умирает, пока меня нет. Ужасно подозрительно.

Его губы становятся тонкими.

— Ты действительно думаешь, что я смогу это сделать? Я избавился от этого видео ради нее. Я забочусь о ней. Я, черт возьми, не знаю почему. Она сука, но я забочусь. Мне было стыдно, что я записывал нас. Она не знала об этом, и последнее, что я хотел сделать, это причинить ей боль, и я все равно сделал это. Как, по-твоему, это выглядело бы для меня?

— Почему вы не обратились в полицию, когда нашли ее тело?

— И что сказали бы? Мы курили и пили в лесу, когда нашли ее. Они бы подумали, что это мы. Я не мог рисковать своим будущим

из-за этого.

Его молчание заставляет мой желудок сжаться. Мои руки сжимаются в кулаки, когда я смотрю на него. Он сглатывает, избегая моего взгляда.

— Мы закопали ее оставшуюся одежду. Зак выбрал место и купил все необходимое в магазине дяди.

Мой желудок сжимается, когда он вдается в подробности.

Они прикрыли чертово убийство. Идиоты. Вся ее семья могла бы уже покончить с этим делом, если бы поступила правильно. Если бы они оставили все в покое, это могло бы помочь делу.

— Значит, вы раздели ее догола? — я стискиваю зубы, пытаясь понять, что, черт возьми, происходило в их головах, когда они решили, что это хорошая идея.

— У нас не было другого выбора! — рычит он, проводя рукой по лицу. — Зак, долбанный идиот, прикоснулся к ее мертвому телу. Он попытался нащупать пульс, чтобы проверить, жива ли она, когда она, блядь, была мертва. Ее кровь оказалась на его руках, его отпечатки на ней. Надо было что-то делать. Потом появились Трент и Маркус. Теперь в дело были вовлечены все.

— Ты мог бы объяснить это, Винсент. Это была ошибка!

— Нет! Я не мог рисковать. Мы раздели ее, оставили в лифчике и трусиках и избавились от всего остального. Мы сожгли нашу одежду с той ночи.

Я разочарованно провожу рукой по лицу.

— И что именно вам от меня нужно? Похоже, вы, идиоты, уже сделали большую часть грязной работы.

— У нее есть сестра.

— Ты сможешь ее защитить? — голос Мэдисон эхом отдается у меня в ушах.

Я потираю виски, отгоняя внезапную головную боль, которая возникает из-за перегрузки информацией. Какого хрена они хотели, чтобы я сделал с сестрой? Они ожидали, что я убью ее и заставлю молчать? Иисус.

— Мы просто хотим убедиться, что с ней не будет проблем. Она и так уже наделала много шума. Мы должны позаботиться о ней. Из-за нее мы и обратились в суд. Она никогда не забудет, и пока она жива, мы все в опасности. Она думает, что мы имеем какое-то отношение к смерти ее сестры.

— И почему она так думает? — сухо спрашиваю я.


— Потому что Трент, идиот, пригласил ее в ту ночь на скалу Поцелуев. Она думает, что это сделал Трент.

Я в отчаянии тру лицо руками. После долгого молчания я делаю паузу, собираясь с мыслями. Ненавижу эти слова, как только они слетают с моих губ.

— Я позабочусь об этом.

Краска медленно возвращается к его лицу, и напряжение рассеивается из его тела, будто услышать это облегчение.

Это воспоминание внезапно заменяется другим, из нашего прошлого.

Снимок.

Чертов снимок это все, что Винсент дал мне, в виде зацепки. Я даже не знал, что у Мэдисон есть сестра, не говоря уже о сестре-близнеце. Я не очень хорошо ее знал. Она была популярна, конечно, но в прошлом году она уехала Италию, и даже до этого моя бывшая девушка Саммер ненавидела ее, поэтому держать дистанцию с Мэдисон всегда было само собой разумеющимся, если я хотел избежать любого дерьма Саммер.

Как и большинство городков, Ферндейл разбит на части. Моя семья, вместе с семьей Винсента и горсткой других наших друзей, живет в так называемом: «Круг Богатства». Комьюнити закрытое, и здесь живут только представители высшего класса, семьи-основатели. Каждый дом построен нашими предками много лет назад, и передавался из поколения в поколение.

А мой дом? Мой отец построил его так, чтобы он подходил к остальным, чтобы мы не торчали, как больной палец. Но, конечно, в совершенной манере Бенедикта, он должен был превзойти всех, сделав наш дом самым большим строением во всем Ферндейле.

Есть средний класс. Там живут все остальные, обычные семьи на северной стороне, недалеко от центра, но низший класс — это деревенщина городка. Изгой, брошенный в нищету, на которого все смотрят свысока.

Я стою на склоне холма в северной части городка и смотрю на дом, принадлежащий мертвой девушке. Он также принадлежит живой сестре, которую я должен заставить исчезнуть. С руками, в карманах пальто, и дыханием, затуманивающим воздух передо мной, я задаюсь вопросом, правильно ли я поступаю. Конечно, у моего отца имеются люди, которые занимаются подобными вещами для него, но прежде, чем я сделаю этот звонок, мне нужно своими глазами увидеть, с кем я имею дело. Неужели она та ужасная нарушительница спокойствия, какой ее изображают? Ради мести?

Когда она наконец выходит из дома, мои брови опускаются, когда я провожаю ее. Она не Мэдисон. Это ясно видно. Она также не представляет угрозы. В очках для чтения, оливково-зеленом вязаном свитере и джинсах, натянутых на широкие бедра, эта девушка выглядит безобидной. И грустной.

Такой чертовски грустной.

Мне не следовало этого делать, но я следую за ней до самого кладбища. Моя грудь сжимается, когда она садится рядом с самодельным надгробием в траве, которое выглядит намного свежее, чем окружающие. Не знаю, как долго я стою и смотрю, как она всхлипывает в прохладном воздухе. Струйки тумана срываются с ее губ с каждым выдохом. Ее спина сотрясается от глубоких рыданий. Я вижу, как она дрожит, все ее тело дрожит с того места, где я стою.

Мои губы сжимаются в мрачную линию. Она все еще оплакивает потерю сестры. Конечно, она сердится. Но она не представляет угрозы и уж точно не опасна. Очевидно, Винсент это знает. Он хочет, чтобы она исчезла по какой-то другой причине. И, возможно, будет лучше, если я избавлюсь от нее.

Я тут же принимаю решение оставить ее в покое. Защитить ее любой ценой, потому что я отказываюсь быть тем, кто причинит ей боль. Не сейчас, когда она уже на дне.

Вернувшись домой, я проскальзываю в кабинет отца. Есть только одна причина, по которой я вхожу в его пространство, пока он здесь, и он знает это так же хорошо, как и я. Это убивает меня. Даже прийти к этому человеку за помощью, но у меня нет другого выбора. Она не представляет угрозы, и это... это самая безопасная ставка.

— Чего тебе, Себастьян?

Я расправляю плечи.

— Мне нужно, чтобы ты нашел все, что сможешь, о семье Мэдисон Райт и ее сестре. Мне нужно, чтобы сестра уехала, подальше отсюда. Дай ей стипендию, все, что угодно, лишь бы она уехала подальше отсюда. От этого городка, от нас.

Отец замолкает, на его лице появляется напряженность. Он откидывается на спинку своего кресла, наблюдая за мной.

— Ты что-то хочешь мне сказать?

— Нет. Мне просто нужно, чтобы она ушла. В безопасности, но исчезла.

— Ты ведь знаешь, что это тебе дорого обойдется?

Мои губы кривятся в усмешке.

— Меньшего я и не ожидал.

Вставая, я стряхиваю с себя воспоминания. Это была Маккензи. Все это обретает смысл. Я никогда не спрашивал ее фамилии, никогда не заглядывал в нее больше, чем нужно. Отец позаботился об этом после того, как я вымыл руки от беспорядка того лета. Я не читал газет, потому что роль, которую я играл, то, что я делал, я не мог переварить это после смерти Мэдисон. Я уехал в колледж и никогда не оглядывался на Ферндейл. Не возвращался домой и не навещал родителей. Для этого и были наши каникулы.

После школы Маккензи исчезла, как я и обещал, и стала чьей-то проблемой. Я сдержал свое слово. Позаботился об этом. Мой отец дал ей стипендию в Небраску, но теперь я вижу, что она никогда не брала эту стипендию. Вместо этого она отправилась в Нью-Йорк. Но почему? Почему бы не взять стипендию? Что я упустил?

Как ей удавалось оставаться в тени столько лет? И самое главное, почему ее имя не всплыло у меня в голове? Может, я и не знал ее имени, но Райт... Я должен был узнать ее фамилию и эту историю о ее прошлом, о ее сестре. Это давало мне все, в чем я нуждался, но я был ослеплен. Я был ослеплен ею и тем, что я испытывал к ней, поэтому ничего не видел. Я все пропустил. Как чертов дурак.

Она тоже поймала меня, с фальшивым именем. Скарлетт — что угодно, лишь бы сбить меня со следа. И держу пари, она делала ставку на то, что я не вспомню. Я так увлекся ею, что не видел, что она все это время пыталась сделать.

Но что она пыталась сделать?

Это я еще не совсем понял.

Я иду к бару, наливаю себе стакан янтарной жидкости и продолжаю с того места, где остановился, со стаканом, полной жидкой храбрости.

Если вы что-то отнимаете у меня, пусть это будут имена людей, которые отняли у меня жизнь, людей, которые разрушили мою жизнь и даже не заметили моего появления. Вам нужно будет запомнить каждого из них и те важные роли, которые они играют.

Трент Эйнсворт.

Винсент Хоторн.

Зак Ковингтон.

Маркус Уайтхорн.