Пока Ганси не откашлялся, его голос звучал немного странно.
– Этот чай полезен вообще, – сказала Мора. – Еще он управляет снами.
– Моими? – уточнил Ганси.
Мора многозначительно подняла бровь.
– А чьими еще ты можешь управлять?
– Хм.
– А еще он помогает при юридических затруднениях.
В ту секунду Ганси пытался, не переводя дыхания, проглотить побольше кофе, но, услышав это, оторвался и с легким стуком поставил бутылку на стол.
– А мне нужна юридическая помощь?
Мора пожала плечами.
– Спроси экстрасенса.
– Мама, – вмешалась Блу. – Хватит.
Она повернулась к Ганси и напомнила:
– Кабесуотер.
– Ах да. Так вот, никто не обязан со мной ходить, – сказал Ганси. – Но неоспоримым фактом остается то, что я ищу загадочного короля, погребенного где-то на силовой линии, – и на ней же находится загадочный лес. Я не готов сбросить со счетов это совпадение. Мы можем поискать где-нибудь еще, но лично я думаю, что Глендауэр здесь. И я не хочу медлить теперь, когда силовая линия пробудилась. Такое ощущение, что время истекает…
– Ты по-прежнему уверен, что хочешь найти Глендауэра? – уточнила Мора.
Блу уже знала, что этот вопрос не имеет смысла. Даже не глядя на Ганси, она могла его описать. За столом сидел богатый мальчик, одетый, как манекен с витрины модного магазина, и причесанный, как телеведущий – но глаза у Ганси напоминали сонный пруд в Кабесуотере. Он был полон неутолимого желания, которое скрывал; но, увидев его раз, Блу о нем уже не забывала. Однако Ганси не сумел бы объяснить это Море.
А объяснять это Блу ему просто не приходилось.
В этом и заключалось его «нечто большее».
Очень сдержанно Ганси произнес:
– Да, уверен.
– Ты можешь погибнуть, – сказала Мора.
Настал неловкий момент. Двое из присутствующих знали, что третий умрет в пределах девяти месяцев, а тот, кому предназначалось умереть, не знал ничего.
– Да, – ответил Ганси. – Знаю. Я уже один раз это сделал. Умер, в смысле. А тебе не нравятся кусочки фруктов? Они же вкусные.
Последняя фраза была адресована Блу, и та протянула ему почти пустой стаканчик из-под йогурта. Очевидно, Ганси надоело говорить про смерть.
Мора вздохнула и сдалась – и тут на кухню влетела Калла. Она не сердилась. Просто она всегда влетала.
Калла распахнула холодильник и вытащила из него баночку с пудингом. Держа ненавистную магазинную гадость в руке, она повернулась к Ганси и прогремела:
– Не забывай, что Кабесуотер – это игра, в которую многие играют гораздо дольше, чем ты. И они знают, где получить новую экспу.
Она вышла. Мора за ней.
– Хм, – сказал Ганси.
– Да, – подтвердила Блу.
Она отодвинула стул, чтобы пойти за Морой, но тут Ганси протянул руку.
– Подожди, – негромко произнес он.
– Зачем?
Бросив взгляд в сторону гостиной, он сказал:
– Э… Адам.
Блу мгновенно вспомнила Адама, слетевшего с тормозов. У нее вспыхнули щеки.
– А что с ним такое?
Ганси потер пальцем нижнюю губу. Этот задумчивый жест он повторял так часто, что удивительно было, как он вообще не стер ее напрочь.
– Ты рассказала ему о своем поцелуйном проклятии?
Блу подумала, что прежние ощущения были ерундой по сравнению с пламенем, вспыхнувшим в ту секунду.
– Ты, надеюсь, не проболтался?
Ганси как будто слегка обиделся.
– Ты же велела мне молчать.
– Нет. Я ему не рассказала.
– Может быть, пора?
Кухня казалась недостаточно уединенным местом, и оба невольно придвинулись как можно ближе друг к другу, чтобы их голоса не разносились по коридору. Блу прошипела:
– Всё под контролем. И я совершенно не хочу обсуждать это с тобой – особенно с тобой!
– Особенно? – повторил Ганси. – Что же делает меня таким особенным?
Блу понятия не имела. Смутившись, она ответила:
– Ты… ты не моя бабушка, например.
– Ты бы стала обсуждать с ней свою личную жизнь? Лично я не рискнул бы. Моя бабушка, впрочем, очень милая женщина. Правда, лысая и расистка.
Ганси обвел взглядом кухню, словно кого-то искал.
– А твоя где? Разве не все твои родственницы где-то здесь, в этом доме?
Блу яростно прошептала:
– Не будь таким…
– Невежливым?
– Наглым! Обе мои бабушки умерли.
– О боже. А от чего?
– Мама всегда говорила – оттого, что лезли не в свое дело.
Ганси совершенно забыл, что они секретничают, и оглушительно расхохотался. Это был могучий порыв. Когда Ганси замолчал, смех остался у него в глазах.
Что-то в душе у Блу потянуло за ниточку.
«О нет», – подумала она. И тут же успокоила себя: «У Ричарда К. Ганси Третьего красивый рот. Теперь я знаю, что у него, когда он смеется, красивые глаза. Но это еще не любовь».
И добавила: «Адам. Не забывай про Адама».
– Логично, что у твоего проклятия есть семейная история, – сказал Ганси. – Вы пожираете своих мужчин? Куда они деваются? У вас есть подвал?
Блу встала.
– Наш дом похож на тренировочный лагерь. Они просто не справляются. Бедные.
– Бедный я, – подтвердил Ганси.
– Ага. Подожди здесь.
Блу испытала легкое облегчение, когда оставила его на кухне; сердце у нее колотилось так, словно она бежала. Мора и Калла еще стояли в коридоре, о чем-то тихонько совещаясь. Блу сказала матери:
– Послушай, мы совершенно точно все идем в Кабесуотер. Сегодня же вечером, когда освободится Ронан. Таков план. Мы придерживаемся плана.
Мору это заявление встревожило заметно меньше, чем опасалась Блу. Честно говоря, она совсем не выглядела встревоженной.
– Зачем ты мне это говоришь? – поинтересовалась Мора. – И почему ты такая красная?
– Потому что ты моя мать. Потому что ты старшая. Потому что нужно сообщать людям о своих намерениях, если собираешься путешествовать по опасному маршруту. А лицо у меня всегда такое.
– Хм, – сказала Мора.
– Этот чай полезен вообще, – сказала Мора. – Еще он управляет снами.
– Моими? – уточнил Ганси.
Мора многозначительно подняла бровь.
– А чьими еще ты можешь управлять?
– Хм.
– А еще он помогает при юридических затруднениях.
В ту секунду Ганси пытался, не переводя дыхания, проглотить побольше кофе, но, услышав это, оторвался и с легким стуком поставил бутылку на стол.
– А мне нужна юридическая помощь?
Мора пожала плечами.
– Спроси экстрасенса.
– Мама, – вмешалась Блу. – Хватит.
Она повернулась к Ганси и напомнила:
– Кабесуотер.
– Ах да. Так вот, никто не обязан со мной ходить, – сказал Ганси. – Но неоспоримым фактом остается то, что я ищу загадочного короля, погребенного где-то на силовой линии, – и на ней же находится загадочный лес. Я не готов сбросить со счетов это совпадение. Мы можем поискать где-нибудь еще, но лично я думаю, что Глендауэр здесь. И я не хочу медлить теперь, когда силовая линия пробудилась. Такое ощущение, что время истекает…
– Ты по-прежнему уверен, что хочешь найти Глендауэра? – уточнила Мора.
Блу уже знала, что этот вопрос не имеет смысла. Даже не глядя на Ганси, она могла его описать. За столом сидел богатый мальчик, одетый, как манекен с витрины модного магазина, и причесанный, как телеведущий – но глаза у Ганси напоминали сонный пруд в Кабесуотере. Он был полон неутолимого желания, которое скрывал; но, увидев его раз, Блу о нем уже не забывала. Однако Ганси не сумел бы объяснить это Море.
А объяснять это Блу ему просто не приходилось.
В этом и заключалось его «нечто большее».
Очень сдержанно Ганси произнес:
– Да, уверен.
– Ты можешь погибнуть, – сказала Мора.
Настал неловкий момент. Двое из присутствующих знали, что третий умрет в пределах девяти месяцев, а тот, кому предназначалось умереть, не знал ничего.
– Да, – ответил Ганси. – Знаю. Я уже один раз это сделал. Умер, в смысле. А тебе не нравятся кусочки фруктов? Они же вкусные.
Последняя фраза была адресована Блу, и та протянула ему почти пустой стаканчик из-под йогурта. Очевидно, Ганси надоело говорить про смерть.
Мора вздохнула и сдалась – и тут на кухню влетела Калла. Она не сердилась. Просто она всегда влетала.
Калла распахнула холодильник и вытащила из него баночку с пудингом. Держа ненавистную магазинную гадость в руке, она повернулась к Ганси и прогремела:
– Не забывай, что Кабесуотер – это игра, в которую многие играют гораздо дольше, чем ты. И они знают, где получить новую экспу.
Она вышла. Мора за ней.
– Хм, – сказал Ганси.
– Да, – подтвердила Блу.
Она отодвинула стул, чтобы пойти за Морой, но тут Ганси протянул руку.
– Подожди, – негромко произнес он.
– Зачем?
Бросив взгляд в сторону гостиной, он сказал:
– Э… Адам.
Блу мгновенно вспомнила Адама, слетевшего с тормозов. У нее вспыхнули щеки.
– А что с ним такое?
Ганси потер пальцем нижнюю губу. Этот задумчивый жест он повторял так часто, что удивительно было, как он вообще не стер ее напрочь.
– Ты рассказала ему о своем поцелуйном проклятии?
Блу подумала, что прежние ощущения были ерундой по сравнению с пламенем, вспыхнувшим в ту секунду.
– Ты, надеюсь, не проболтался?
Ганси как будто слегка обиделся.
– Ты же велела мне молчать.
– Нет. Я ему не рассказала.
– Может быть, пора?
Кухня казалась недостаточно уединенным местом, и оба невольно придвинулись как можно ближе друг к другу, чтобы их голоса не разносились по коридору. Блу прошипела:
– Всё под контролем. И я совершенно не хочу обсуждать это с тобой – особенно с тобой!
– Особенно? – повторил Ганси. – Что же делает меня таким особенным?
Блу понятия не имела. Смутившись, она ответила:
– Ты… ты не моя бабушка, например.
– Ты бы стала обсуждать с ней свою личную жизнь? Лично я не рискнул бы. Моя бабушка, впрочем, очень милая женщина. Правда, лысая и расистка.
Ганси обвел взглядом кухню, словно кого-то искал.
– А твоя где? Разве не все твои родственницы где-то здесь, в этом доме?
Блу яростно прошептала:
– Не будь таким…
– Невежливым?
– Наглым! Обе мои бабушки умерли.
– О боже. А от чего?
– Мама всегда говорила – оттого, что лезли не в свое дело.
Ганси совершенно забыл, что они секретничают, и оглушительно расхохотался. Это был могучий порыв. Когда Ганси замолчал, смех остался у него в глазах.
Что-то в душе у Блу потянуло за ниточку.
«О нет», – подумала она. И тут же успокоила себя: «У Ричарда К. Ганси Третьего красивый рот. Теперь я знаю, что у него, когда он смеется, красивые глаза. Но это еще не любовь».
И добавила: «Адам. Не забывай про Адама».
– Логично, что у твоего проклятия есть семейная история, – сказал Ганси. – Вы пожираете своих мужчин? Куда они деваются? У вас есть подвал?
Блу встала.
– Наш дом похож на тренировочный лагерь. Они просто не справляются. Бедные.
– Бедный я, – подтвердил Ганси.
– Ага. Подожди здесь.
Блу испытала легкое облегчение, когда оставила его на кухне; сердце у нее колотилось так, словно она бежала. Мора и Калла еще стояли в коридоре, о чем-то тихонько совещаясь. Блу сказала матери:
– Послушай, мы совершенно точно все идем в Кабесуотер. Сегодня же вечером, когда освободится Ронан. Таков план. Мы придерживаемся плана.
Мору это заявление встревожило заметно меньше, чем опасалась Блу. Честно говоря, она совсем не выглядела встревоженной.
– Зачем ты мне это говоришь? – поинтересовалась Мора. – И почему ты такая красная?
– Потому что ты моя мать. Потому что ты старшая. Потому что нужно сообщать людям о своих намерениях, если собираешься путешествовать по опасному маршруту. А лицо у меня всегда такое.
– Хм, – сказала Мора.