− Это будет честью для меня, − невозмутимо кивает тот.

И снова меня куда-то несут. Как я понимаю, в семейное императорское святилище. Но осознать происходящее я всё ещё не в силах. Кажется, будто снова сплю и вижу сон.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Они дали мне статус свободной. Просто взяли, и объявили свободной. Тогда, когда я уже смирилась с ролью их рабыни.

Они решили на мне жениться. Вот так просто. Хоть на это я даже надеяться не смела. Их решение настолько неожиданно, невозможно, невероятно, что мой мозг просто сбоит, а сердце поёт и колотится, как ненормальное.

Я только и могу, что смотреть по очереди то на одного своего сэ-аран, то на другого, даже не чувствуя, как по моим щекам катятся слёзы. И уж точно не обращая внимания на окружающий мир.

Но он напоминает о себе сам.

− Прошу простить мой интерес, Повелители, но могу я спросить, почему ваша сэ-авин плачет? Она так боится стать вашей супругой? – врывается в мой розовый туман в голове голос Сэтору.

Моргнув я поворачиваю к нему голову.

И оказывается, что мы стоим в каком-то незнакомом мне месте, перед большой массивной дверью.

− Лина, почему ты плачешь? – с ноткой недовольства спрашивает Са-оир.

− От радости, − шмыгаю носом. Улыбаюсь сквозь слёзы своему тёмному сэ-аран, потом смотрю на его близнеца, хмуро наблюдающего за мной. – Я… я не ожидала. Совершенно. Не смела даже надеяться. И не могу теперь поверить.

− Видимо, придётся, − криво усмехается Сэтору, отворачиваясь и прикладывая ладони к дверному полотну.

И эта фраза… она слишком похожа на ту, что я слышала во сне. Даже голос. Неужели мне приснился жрец? Это воспоминание тонкой иголочкой вдруг впивается в душу, омрачая моё счастье. Но вместе с тем и приводя в чувство.

− Мы должны были предположить, что твоя радость будет не такой, какую можно ожидать от невесты, − хмыкает Са-оир, отвлекая от наблюдения за Сэтору.

− Почему, не такой? − снова шмыгаю я, улыбаясь ещё шире. – Просто моя радость такая сильная, и эмоций так много, что они прорываются наружу, как могут. Если бы вы меня не держали, я бы возможно уже прыгала от счастья.

И только сказав это, я понимаю как невовремя распустила язык. Но жрец, входящий в ритуальный зал впереди нас, никак не показывает, что слышал меня. Да и Повелители теперь выглядят гораздо более довольными.

− Потом обязательно покажешь, − требовательно заявляет А-атон, перед тем, как ступить в очерченный на полу круг. – Мне интересно это увидеть.

На этом все разговоры приходится отложить, потому что за спинами моих сэ-аран вспыхивает белый свет, отрезая нас четверых от остального мира. Граница круга замыкается. Я только и успеваю отметить, что этот зал практически не отличается от такого же во дворце Бронзовых на-агаров.

Жрец, пройдя в центр, поворачивается к нам. Раскидывает руки в стороны. И те вспыхивают золотистым светом.


− Призываю в свидетели Абсолюта, − глухо произносит Сэтору, и свет окутывает всю его фигуру, отражаясь в тёмных глазах, мерцая на коже, шевеля красные волосы. Пожалуй, он тоже очень красив, хоть и язва ещё та.

А-атон ставит меня на ноги и сразу берёт за руку. Вторая тут же оказывается в ладони Са-оира. Так втроём мы и оказываемся перед жрецом.

− Волей Абсолюта я соединяю ваши жизни и судьбы, − его голос теперь пробирает до нутра, подавляет волю и окрыляет одновременно, задевает самые глубокие струны души, словно с нами говорит не красноволосый Сэтору, а сам Абсолют.

Свет срывается с ладоней жреца ослепительными лучами, окутывая нас золотистым коконом. Делая единым целым.

И Сэтору начинает петь, произнося древнюю то ли молитву, то ли заклинание, то ли связующую формулу, чтобы спаять нас в одно целое.

Я уже видела, как это происходило с Танатрис и Шааридом, но у нас всё немного по-другому. Мы уже были крепко связаны до этого, просто связь между нами другая. После обряда принятия силы в храме Тан-Гереиш я стала энергетическим звеном между своими мужчинами. Но теперь нитей, связывающих нас становится больше, они словно из самой души идут, из наших душ, сшивая, сближая. В этих нитях и моя любовь, и страсть, и желание принадлежать, и их чувства ко мне, которых мои сэ-аран испытывают гораздо больше, чем я думала. Мы будто прорастаем друг в друга. Неразрывно. Навсегда.

Песня жреца в круге стихает.

Но мы этого даже не замечаем. Песня звучит теперь в нас. Звенит натянутыми нервами, зажигая кровь первобытным желанием. Са-оир внезапно поворачивает меня к себе, впиваясь голодным поцелуем в распахнутые губы. А-атон прижимается со спины, наматывая волосы на руку и отводя их в сторону, чтобы припасть ртом к моей шее. Платье трещит под их пальцами. Да я и сама готова рвать одежду на своих мужьях, чтобы добраться до обнажённой кожи.

Краем сознания отмечаю тот момент, когда жрец покидает круг. И все предохранители полностью срывает.

Мы просто растворяемся друг в друге.

Мир исчезает, сгорая в неистовой страсти. В наслаждении. В жажде. В желании. Сегодня я впервые не уступаю своим сэ-аран в стремлении обладать ими всецело.

Меня назвали сегодня свободной.

Но свободной от них я быть не хочу.

Меня назвали своей.

И я счастлива, что и они теперь всецело мои.