– Наверное, в Калифорнии. Он там вырос.

– Знаешь, мы выберемся отсюда вместе, и я пойду с тобой, – сказала она, тихонько рассмеявшись. – И знаешь почему?

– Почему?

– Потому что это дальше всего отсюда, не считая Китая. И это далеко от моего папочки. – Она доплела венок и водрузила его на голову Рики. – Мне очень жаль, что тебе пришлось спуститься в этот подвал. Я и представить себе не могу, каково это, увидеть, как ей… увидеть ее в таком состоянии.

– Спасибо, – пробормотал он. Венок щекотал кончики ушей, но он не хотел его снимать. Еще никто и никогда не делал для него корону. – Я ожидал, что он вот-вот заявит: «Веди себя хорошо, а не то ты следующий».

– Но ты же любимчик учителя, верно? – поддела его Кэй.

Это прозвучало довольно грубо, и Рики это задело.

– Зря я все это рассказал. Никакой я не любимчик.

– Ладно. Может быть, эта Фаза Два просто недоразумение. Возможно, ты что-то не расслышал.

– Как бы там ни было, я отсюда ухожу.

– Какой следующий план? С учетом того, что идея с вечеринкой провалилась.

– Я еще не знаю, – признался Рики. – Я понимаю, это прозвучит дико, но, возможно, эта история с главврачом может нам пригодиться. Может быть, я получу больше свободы. Если я скажу ему, что ночные прогулки помогают мне справляться с вспышками гнева.

Это звучало так же глупо и маловероятно, как и предыдущий план. Но даже рассуждая о том, что мог бы что-то предпринять, он чувствовал себя лучше. Хуже всего было оставаться в Бруклине без плана и идей.

– Ну да, – кивнула Кэй, и это прозвучало так же безнадежно, как и то, что сказал он. – Главное, когда будешь улетать отсюда, Супермен, не забудь прихватить меня. Договорились?

– Ни в коем случае.

Кэй что-то удовлетворенно буркнула себе под нос и снова принялась срывать идеально здоровые цветы. Несколько мгновений царила тишина, которую нарушали лишь птицы, изредка перекликавшиеся в кронах деревьев у них над головами, и невнятное бормотание Слоуна. Затем она протяжно вздохнула.

– Дело в том, что мой папочка готов заплатить любые деньги, лишь бы сделать меня снова нормальной. Я никогда не позволю им победить, поэтому он будет платить и платить, и я останусь здесь навсегда.

– Он действительно на это пойдет?

– О, еще как! Так всегда бывает, когда у людей в руках оказываются деньги. Они начинают думать, что деньгами можно исправить все, что угодно.

Кэй закончила второй венок и короновала им себя, наблюдая за усердно выпалывающим сорняки Рики.

«Совсем как друзья главврача», – размышлял он.

– Как он добыл все эти деньги? Моей маме они достались по наследству.

– Музыка. Слава Морриса Уотерстона и Гетап Севен с каждым днем растет, и проблемный ребенок ему ни к чему.

Она вздохнула и, натянув рабочие перчатки, рассеянно провела пятерней по рыхлой земле, пропуская ее между пальцами.

– Того самого Морриса Уотерстона?

Рики не знал, говорить ли ей о том, что дома у него лежат все три их пластинки. У него в голове не укладывалось, что одну из его любимых групп возглавляет человек, способный упечь своего ребенка в психушку.

– Угу. Однажды его отправили за решетку за драку в баре, но после этого он исправился. Я пачкаю его репутацию. Я надеялась, что когда-нибудь он примет меня в группу. Трубачом. Но девушки не играют на трубе в таких группах, и уж точно этого не делают трубачи вроде меня. – Она набрала пригоршню земли и, вытащив из нее червяка, швырнула его через голову Рики в сторону старика Слоуна. – Тем хуже для него. Когда я увижу его в следующий раз, я засуну свою трубу так далеко ему в…

– Уотерстон! Не отлынивай! – Сестра Крамер заметила их издалека и теперь быстрыми шагами направлялась к ним. Ее щеки раскраснелись и даже припухли. Было ясно, что ее белоснежная кожа плохо переносит жару. – А вы… – Она ткнула пальцем в Рики и, наклонившись, сорвала венок с его головы и бросила на землю. – Поднимайтесь. Вас хочет видеть главврач Кроуфорд.





Глава 27




Дневник Рики Десмонда. Конец июня



Мне продолжают сниться сны об отце. Он является мне каждую ночь и выглядит, как тот парень с найденной мною фотографии, потому что я почти не помню, как он выглядел, когда ушел от нас. Иногда он выводит меня из комнаты в вестибюль и дальше на улицу – туда, где светит солнце. Бывает, он ведет меня в черный и пустой подвал. Возможно, Бутч говорил правду, утверждая, что он очень плохой, и возможно, я точно такой же. Возможно, это является истинной причиной того, что я здесь, – потому что мы оба плохие, а плохих людей необходимо устранять. Иногда я спрашиваю себя: что, если он тоже уродился таким, как я? Что, если ему нравились мужчины и женщины или, возможно, только мужчины, и мама об этом узнала? Она не смогла бы с этим смириться. Она любит всегда быть в центре внимания. Являться единственным предметом любви. Но меня она явно любит недостаточно. Она вообще меня не любит. Это несправедливо. Это нечестно, что она может взять и запереть меня здесь, и я ничего не могу с этим поделать. Кто сказал, что мать всегда права? Если я могу быть больным и сломленным, то и она от этого не застрахована. Кэй права – возможно, папа готов прийти нам на помощь. А значит, мы могли бы исчезнуть вместе.



Мужайся. С ленивой улыбкой, которую натянул, входя в кабинет главврача, Рики в ужасе наблюдал за тем, как психиатр собирает в чемоданчик какие-то инструменты. Неужели он каким-то образом услышал, о чем они с Кэй говорили в саду?


– Вы хотели меня видеть? – напомнил ему Рики, ощущая, как от страха покрывается мурашками.

– Да. Теперь, когда жизнь клиники наконец-то вернулась в привычное русло, необходимо приступить к нашему сотрудничеству вплотную, – ответил главврач.

Сегодня он был серьезным. Суровым. Сунув чемоданчик под мышку, он торопливо обогнул стол, направляясь к двери, и замедлил шаги лишь на секунду, чтобы смахнуть цветочный лепесток с волос Рики.

– Тяжело поработали в саду, как я вижу.

– Просто подурачились немного, – начал защищаться Рики.

– Снова водитесь с Китом?

«С Кэй», – уточнил про себя Рики, пытаясь сдержать надвигающуюся волну гнева.

– Я уже сказал, что мы всего лишь немного подурачились. Вы же понимаете, как сложно здесь не упасть духом. После Пэтти… То есть я хочу сказать, что всем видно, насколько она переменилась. Она больше не поет.

– А-а… – ответил главврач, словно то, что говорил Рики, было очень скучным и вообще никак его не затрагивало. Естественно. Он же сразу дал понять, что считает втыкание ножа для колки льда в глаз Пэтти и взбалтывание ее мозга совершенно оправданными действиями. С какой стати ему обращать внимание на мнение пациентов по этому поводу? – Дружба Кита тебе больше ни к чему. Да и Пэтти тоже. Нам обоим предстоит полностью сосредоточиться на нашем проекте. Мы развиваем твой потенциал, исследуем границы возможностей человеческого духа и разума. Это захватывающий процесс, Рики, но он отнимает много сил. А сейчас мы отправимся в твое новое обиталище.

– Мое новое что? – вырвалось у Рики. На него сзади легла чья-то тень. Обернувшись, он увидел одного из санитаров. – П-погодите, куда вы меня ведете?

– Ну как же, мистер Десмонд, наверх, – жизнерадостно откликнулся главврач, забрасывая в рот мятный леденец. – Я же сказал вам, что мы беремся за работу всерьез. Мне стало ясно, что я ошибался относительно вашей дружбы с другими пациентами. Оно не позволяет вам сформировать правильную точку зрения. Пэтти продемонстрировала это совершенно отчетливо. С моей стороны было ошибкой предоставлять вам столько времени на общение с остальными.

Его голос зазвучал ниже, и Рики расслышал скрытую угрозу: соглашайся на условия главврача, или тебя пристегнут к устройству в комнате напротив и до конца пребывания в клинике будут подвергать терапии отвращения. Или загонят в глаз штырь.

Он промолчал, что, очевидно, было воспринято как согласие. Рики знал, что санитар здесь на случай, если он вдруг передумает.

– Сестра Эш уже прибрала вашу комнату и приготовила для вас новое помещение.

– Можно мне попрощаться? – спросил Рики, чувствуя, как пальцы санитара смыкаются вокруг его руки. Его силой выводили из кабинета. «Это не похоже на особое отношение», – с учащенно бьющимся сердцем подумал он. Это походило на ссылку. – Можно мне поговорить с Кэй, прежде чем вы меня переведете?

– Разумеется нет, мистер Десмонд. Вы вообще слышали хоть что-нибудь из того, что я тут говорил? – Главврач поцокал языком и, вскинув голову, с улыбкой на губах прошел мимо него. – Можете поверить мне на слово, скоро вы о Ките и думать забудете.





* * *


В комнате 3808 было теплее, но ее спартанское убранство почти не отличалось от его предыдущей камеры, за небольшим исключением. Окна были все так же зарешечены, но матрас на кровати был толще, а подушка – чуть больше. Шторы были открыты, и комнату заливал слепяще яркий солнечный свет, до рези в глазах отражаясь от белых поверхностей.





Рики прикрыл глаза ладонью, но тут же опустил руку, заметив странное окошко в белой деревянной раме, вырезанное справа в стене возле самой двери. Оно составляло около полутора футов в ширину и приблизительно столько же в высоту. Единственный ставень закрывал его, опускаясь сверху вниз. Ручка на нижнем краю ставня позволяла предположить, что его можно поднять вверх, открыв взгляду… что-то.

– Это пока будет вашей новой комнатой, мистер Десмонд, – пояснил главврач, входя вслед за ним. – Сестра Эш восхитительно привела ее в порядок. Превосходно.

Пульс Рики не переставал учащенно биться с того мгновения, как они покинули первый этаж. Теперь его сердце снова встревоженно затрепетало. Если сестра Эш убирала в его старой комнате, она не могла не найти записи его дневника, которые он вырывал из блокнота и хранил. А также медицинскую карту таинственного Десмонда, побывавшего здесь до него.

«Идиот!» Невыносимо было даже думать о том, что теперь у нее в руках все его секреты. Она, может, и не настучала на него после вечеринки, но от этого не перестала быть марионеткой главврача.

– Итак, я думаю, настало время для первого упражнения, – произнес главврач, подходя к кровати и усаживаясь на нее.

Он положил ногу на ногу и открыл чемоданчик. Щелкнул замок, и, сунув руку внутрь, Кроуфорд достал ярко-красный камень на серебряной цепочке, которая, тихо шурша и извиваясь, казалось, выползала наружу целую вечность.

Сопровождавший их санитар вошел со стулом в руках, поставил его и снова замер – молчаливо и бесстрастно. Рики он напомнил Ларча из семейства Адамсов. Не дожидаясь приглашения, он опустился на стул.

– Что это?

Он не мог отвести глаз от красного камня на ладони главврача. Камень как будто мерцал собственным внутренним сиянием, а из его странно ограненной сердцевины паутиной расползались более темные красные сосуды.

– Всего лишь один из множества моих методов, – спокойно пояснил главврач. Он откашлялся, передвинулся на краешек кровати и поднял цепочку с покачивающимся на ее конце красным камнем, напоминающим сияющий маятник. – Рики, я хочу, чтобы ты провожал камень взглядом. Дыши глубоко. Расслабься. Да, вот так хорошо. Стул достаточно удобен?

Оторвать глаза от камня было трудно, даже пока он был неподвижен, но теперь Рики следил за его траекторией неотрывно.

– Да, мне удобно, – рассеянно отозвался он. На самом деле стула как будто не было вообще. Он его не замечал. Он чувствовал, как выравнивается пульс, почти с пугающей ясностью ощущал биение своего сердца и тепло крови, струящейся по телу.

Сонливости не было и в помине, как это всегда обещали придурочные гипнотизеры в телевизионных шоу. Рики помимо собственной воли сосредоточился на камне. Взад-вперед. Его вдохи и выдохи подстраивались под ритм раскачивающегося маятника. Лицо главврача исчезло. Остались лишь голос и камень – низкий теплый голос, удерживающий все его внимание на камне.

– Продолжай смотреть. Продолжай за ним следить. Завораживающее зрелище, не правда ли? Почти… утешающее. Это хорошо. Я знал, что ты оценишь его по достоинству. А теперь, Рики, я хочу, чтобы ты слушал мой голос и постарался сосредоточиться. Мой голос тебя защитит. Мой голос тебе поможет.

Да. Это звучало правильно. Взад-вперед. Его обволакивало ощущение расслабленности и покоя. Он так чувствовал себя, когда они с Мартином прогуливали уроки и сидели на пирсе, потягивая украденный бренди прямо из бутылки. Он знал, что Бутч устроит скандал, обнаружив исчезновение этой бутылки из бара, но в тот момент на пирсе, слушая крики чаек и глядя на плещущиеся у ног волны, Рики наслаждался ощущением полного покоя.