– Я решил записать все, что мне вчера сказала сестра Эш. Кэй, клянусь тебе, все правда. Зачем мне это придумывать?

– Я не думаю, что ты на это способен, Рики. Хотя, с другой стороны, я тебя не так уж хорошо знаю. Заводить здесь друзей… Понимаешь, это или сложно, или в этом нет смысла. Ты с кем-то сближаешься, тебе этот человек начинает нравиться… а потом он исчезает. Его могут забрать, он может выздороветь или нанести себе такое увечье, что спасти его не удается. Ты из какой компании?

– Я из тех, кого забирают, – не колеблясь ни секунды, ответил он. – Потому что я и так в полном порядке. Мне здесь не место. Ты же знаешь, что мы с тобой просто не такие, как все. Но это не означает, что мы больны.

Она выдохнула и снова склонилась над столом. Ее выдох все длился и длился, пока в ее легких совершенно не осталось воздуха. Затем она снова начала грызть ноготь. Ей следовало бы отказаться от этой дурной привычки.

– И что ты собираешься делать? – спросила она.

– Ты мне веришь?

Она медленно приподняла голову и так же медленно начала ее опускать, пока это движение не стало напоминать кивок. Внезапно его снова охватило чувство вины. Она все утро провела в мучениях, а он выгружает на нее все эти ужасные истории. И она слушает. Она ему верит. Именно такой сильный человек был ему нужен в качестве союзника.

– Такое придумать невозможно, – прошептала она. – Это чересчур даже для тебя.

– Я вовсе не обижаюсь.

Они улыбнулись друг другу, но улыбка сползла с лица Рики, когда он услышал какое-то движение у двери. Медсестры расступились, и в комнату вошел главврач Кроуфорд. Лениво улыбаясь, он обвел взглядом комнату, тут же обнаружив интересующего его пациента.

– Ты не ответил на мой вопрос, – напомнила ему Кэй.

– Что я собираюсь делать? А разве у меня есть выбор? Я собираюсь найти способ отсюда выбраться. И я не собираюсь покидать это место в одиночку.





Глава 16




– Что именно мы будем делать?

Рики плелся за главврачом, стараясь идти не слишком быстро, чтобы не наступать ему на пятки. Они шли или, скорее, брели по коридору вдоль стены общей комнаты. Главврач шагал неторопливо, заложив руки за спину.

– Это что-то вроде терапии, – сообщил он.

Его голос не был низким. На него невозможно было не обратить внимание, но в то же время он казался тонким, как первая корочка льда на озере. Он казался то легким и почти беззаботным, то темным и опасным. Рики уже приходилось слышать, как он мгновенно способен меняться: когда главврач разозлился на своего брата, а чуть позже – на сестру Эш. Сейчас Рики спрашивал себя, придется ли ему услышать это снова. Но главврач безмятежно вышагивал по коридору, то и дело останавливаясь перед развешанными на стенах фотографиями.

– В некоторых учреждениях прилагают все усилия к тому, чтобы изолировать пациентов друг от друга, – сообщил он Рики и наклонился к одной из фотографий в рамочках. Он несколько секунд изучал изображение, прежде чем смахнуть со стекла крошечную пылинку. – Я считаю такой подход контрпродуктивным. Действующий член общества способен взаимодействовать с другими людьми. Время от времени мы проводим здесь подобные эксперименты и отмечаем значительный прогресс, когда пациентам позволено в какой-то степени общаться и сотрудничать друг с другом. Я посвятил всю свою жизнь тому, чтобы найти более мягкое и щадящее решение проблем, которые мои предшественники решали абсолютно варварскими методами.

Более мягкое. Более щадящее. Рики такое вполне устраивало, особенно если это означало, что его больше никогда не станут подвергать шоковой терапии.

– Другие пациенты выглядят совсем неплохо, – признал он. – Я хочу сказать, что иногда, скажем, Энджела и Пэтти чудят, но у меня ни разу не возникло с ними проблем.

– Вы очень добры, мистер Десмонд. Благодарю вас.

«Вообще-то, это не комплимент, но пожалуйста».

– Всегда пожалуйста, – вслух отозвался он, добавив в уме сарказма.

– Соответственно, у вас не должно быть проблем с организацией небольшого спектакля во время ужина. Скетча. Ничего особенного не потребуется. Речь идет лишь о небольшой демонстрации доброго дела, которым мы тут заняты, доказательства того, что наши пациенты стабильны, идут на поправку и способны работать вместе.

Ответственность за «спектакль» выглядела как очередная «привилегия», и Рики это не понравилось. Он не знал, что сказать, подозревая, что его вынудят подчиниться независимо от желания, но вдруг что-то на стене привлекло внимание главврача, и это избавило Рики от необходимости отвечать.

– Вот оно. Как же мне это нравится…

Главврач чуть ли не ворковал, любуясь одним из снимков.

Рики молча уставился на фото. Он не понимал, что тут может нравиться. Пациента, который лежал на спине, глядя в потолок, сняли в профиль. Над ним был занесен инструмент, напоминающий ножницы.

– Э-э…

Беги. Прячься.

Рики содрогнулся. Больше, чем когда-либо, он хотел последовать совету этого развоплощенного голоса.

– Вас это, я полагаю, не ждет, – невесело усмехнувшись, заметил главврач. – Понятное дело, это не моя работа. Этот врач был невероятно продуктивен. За один день он излечивал десятки пациентов. Десятки… – Он вздохнул и добавил чуть ли не с сожалением: – Но это время прошло, и теперь мы используем более замысловатые методы, но даже я вынужден признать, что в энтузиазме Фримена было что-то достойное восхищения. Я все еще надеюсь когда-нибудь с ним встретиться.






Он замолчал и двинулся дальше. Казалось, главврача Кроуфорда не интересует ничего, кроме фотографий, и он еще не скоро перестанет ими восторгаться. Взгляд Рики, который по-прежнему шел чуть позади, упал на неизменный планшет под мышкой психиатра. Внимание его спутника было полностью поглощено снимками… Очень медленно Рики сместился вправо, пытаясь занять позицию на одной линии с закрепленными на планшете документами. Запястье и предплечье главврача закрывали бóльшую часть текста, но Рики удалось разглядеть его начало.

Он не собирался задерживаться в Бруклине и не сомневался, что скоро сумеет выбраться, но его снедало любопытство. Ему хотелось знать, что на самом деле думает о нем главврач. Что они все о нем думают?

Документ начинался именем Рики и общей информацией о нем. Все это было записано заглавными печатными буквами. Все, как положено. Щурясь и пытаясь разобрать мелкий почерк, который шел дальше, он пробежал глазами несколько строк. По большей части тут были сокращения, которые он был не в состоянии расшифровать, но кое-что прочесть ему удалось.

Самоуверен. Дерзок. Как и следовало ожидать. Переход к Ф2 в ближайшее время и первая доза.

Рики судорожно сглотнул, оторвал взгляд от планшета и поспешно сделал шаг в сторону, обнаружив, что главврач незаметно повернул голову ровно настолько, чтобы за ним наблюдать. Было что-то зловещее и пугающее в том, что к Рики была повернута лишь голова этого человека, из-за чего он походил на куклу, которой свернули шею.

Что ж, если он настолько самоуверен и дерзок, они не станут за ним скучать, когда он отсюда слиняет.

– Насчет этой пьесы… – Рики произнес это чуть громче, чем требовалось.

Он очень надеялся на то, что главврач наблюдал за ним не слишком долго. Он понятия не имел, как следует понимать то, что он прочел, но обнадеживающего в этом было мало. Ничего не оставалось, кроме как выбираться отсюда, и он хотел сделать это прямо сейчас. Он должен был каким-то образом позвонить домой, прежде чем с ним случатся Ф2 и первая доза, что бы это ни означало.

– Так вот… Вы, э-э… хотите, чтобы я написал ее сам?

Главврач с рассеянным видом чуть отступил от фотографии на стене и, вернув голову в прежнее странное положение, с отсутствующей улыбкой пошел дальше по коридору.

– Нет, сестра Эш даст вам текст. Я уверен, у вас получится выдающаяся постановка.





* * *


Как и ожидал Рики, пьеса оказалась невероятно самовозвеличивающей и скучной. Единственным преимуществом было то, что она позволяла проводить время с Кэй, пусть и под пристальным наблюдением медсестер и санитаров.

– У вас есть четыре дня до мероприятия, – сообщила сестра Эш, вручая ему стопку тонких брошюр. Это был отпечатанный на машинке сценарий. Уже на первой странице Рики заметил несколько опечаток.

– Кто это написал? – с отвращением поинтересовался он.

Его вместе с другими пациентами, которым было поручено принять участие в постановке, привели в просторный зал. Энджела и Пэтти уже принялись рыться в коробках с костюмами и реквизитом.

– Главврач, – улыбнувшись одними губами, ответила она, после чего подмигнула и тихо добавила: – Не думаю, что ему следует отвлекаться от своих ежедневных обязанностей.

Рики усмехнулся, услышав это. Его труппа состояла из него самого, Кэй, Энджелы, Пэтти, Дэнниса и Таннера. Он вздохнул с облегчением, узнав, что Слоуна решили не привлекать, – при виде старика у него всякий раз по спине ползли мурашки. Он довольно долго избегал встреч с Рики, и от этого его возобновившееся гримасничанье, сопровождавшееся пристальными взглядами, казалось еще более жутким. Все столпились вокруг коробок с реквизитом и костюмами, пока Рики просматривал сценарий, который оказался еще хуже, чем он ожидал, особенно диалоги. Все реплики персонажей звучали как реклама психлечебницы.

– Нам действительно придется все это произносить в присутствии других людей? – пробормотала Кэй. Она хмурилась, пробегая глазами сценарий. – Можно мне самую маленькую роль? Что с того, что придут незнакомые люди? Мне все равно будет стыдно.

– Можешь сыграть девочку номер два, – фыркнул Рики. – Потрясающий полет воображения.

– Это смехотворно, – согласился Таннер.

Он закрыл брошюру со своей ролью и возмущенно обернулся к выходу. Оттуда с невозмутимой улыбкой на них взирала сестра Эш. Она не замечала или делала вид, что не замечает, высокого силуэта за спиной – главврача, наблюдавшего за тем, что происходит в комнате. Даже с этого расстояния Рики чувствовал на себе его взгляд.

Лучше всего было, не теряя времени, приступить к репетиции. Он хлопнул в ладоши, как это делала учительница по драматическому искусству у него в школе. Мисс Каллоуэй с ее высокой старомодной прической и очками «кошачий глаз» всегда была предметом шуток. Проносясь по школьным коридорам, она походила скорее на какое-то насекомое, чем на театрального постановщика. Драма была единственным из внеклассных кружков, который он попытался посещать, но вскоре бросил, устав от насмешек Бутча, окрестившего его увлечение «шоу психов» и напоминавшего об этом всякий раз, когда Рики возвращался с репетиции.

«Шутки в сторону, Бутч, психи действительно выходят на сцену, и я здесь благодаря тебе», – мысленно произнес Рики, и тут его осенило. Пусть за ними наблюдают, он сможет сделать скетч чуть более интересным, главное – действовать осторожно. Он наклонился к Кэй, наблюдая за Энджелой и Пэтти, которые натянули на себя огромные докторские халаты и хохотали, показывая друг на друга пальцами.

– Как насчет того, чтобы нарушить правила еще разок? – спросил он.

– Что ты задумал?

– Я увидел кое-что на планшете главврача, – пояснил он. – Кое-что обо мне. Знаю, я сказал, что мы отсюда выберемся, и мы должны сделать это как можно скорее, Кэй. Но я должен взглянуть на то, что они обо мне пишут, и для этого мне понадобится твоя помощь.

– Почему бы просто не сбежать? – спросила она.

– Мы так и сделаем.

Это прозвучало твердо, как обещание. Тем не менее Рики не мог отделаться от ощущения, что главврач с ним играет. Иначе зачем быть столь снисходительным и доброжелательным, если на самом деле он считает Рики самоуверенным и наглым выродком? И с этим человеком, и с Бруклином что-то было не так, и он хотел разобраться, что связывает его с лечебницей, прежде чем покинуть ее навсегда.





Глава 17