* * *





По замкнутому кругу

Ольга Горовая




«Я разлюблю тебя по ходу уже никогда…»

Мот «Когда исчезнет Слово»





Пролог



наше время


Ночь пульсировала…

Или это вихрь эмоций внутри нее бил тело в лихорадке?!

Непонятные, глупые и неуместные слезы застилали глаза, делая весь мир нечетким и словно подернутым дымкой. Дану колотило изнутри… Но, несмотря на это, она старательно держала невозмутимый внешний вид, пусть в салоне авто никого и не было, кроме нее самой, и…

Разумеется! Как же иначе, а?! Дана ни на километр не превысила дозволенную скорость движения…

Пай-девочка, елки-палки! Она даже выматериться не могла! Пусть и в уме! Не положено ведь…

От клокочущей в груди ярости, она как-то бессильно ударила по рулю, отчего авто вильнуло. Ее прошибло холодным потом. В разуме мелькнул разумный упрек, что это не лучшее место психовать… Ну да, разумеется, у нее для этого вечно не место и не время! Но она все же ухватилась вновь за руль, исправив траекторию движения, сосредоточилась на дороге. Выдохнула, так и не испытав облегчения.

Что за проклятие такое на ней?! Почему не может переломить в себе эти Рубиконы?

Несмотря на то, что Дану буквально разрывало от дикого желания поскорее убраться с того чертовски неудачного вечера; независимо от того, что внутри все горело безумной потребностью нестись на бешеной скорости подальше от Данила, разум и вбитые за жизнь правила поведения, сами основы жизни, не позволяли ей совершить ни единого спонтанного или безрассудного поступка! И это бесило!!!

Но ее злость на саму себя все еще была совершенно беспомощной. Все равно Дана никак не могла изменить, не в силах раз за разом оказывалась разорвать опутавшие ее оковы здравого смысла и общественных норм.

Вечная «хорошая девочка»… Не то что он. Разве не потому она и порвала с ним когда-то?

Внезапно, отвлекая Дану от любых мыслей и на секунду ослепив вспышкой фар в зеркале заднего вида, ее авто обогнала другая машина.

Ха! Вот уж кто точно не волновался о соблюдении скоростного режима! Еще несколько мгновений назад она была одна на этой ночной дороге спального района. Выходит, эта машина летела ого-го с какой скоростью…

Но и об этом движении можно было сказать «всего секунду назад»!

Резкий визг тормозов авто впереди — и Дана вдруг осознала, что ее подрезают! Да, не катастрофично. Она успела ударить по своему тормозу, но ей явно пытались навязать остановку… И это всколыхнуло волну тревоги во всем теле.

Ночь, окраина спального района, какие-то гаражи сбоку, темная громада парка… Что и кому от нее нужно?!

Сердце заколотилось от страха с новой силой, все тело затрясло выбросом адреналина от стресса, руки задрожали. Но вот думалось, вопреки всему, ясно и четко! Пульс начал отсчитывать секунды в голове.

Что за фокусы?!

Вильнула в сторону, попытавшись объехать нежданное препятствие. Но авто перед ней тут же повторило маневр, четко показав, что ей не позволят уйти. И еще резче сбросило скорость. Так, что ей пришлось экстренно тормозить, иначе въехала бы… Однако Дана не собиралась из своей машины выходить! Не на то рассчитывают! Она дождется, пока водитель выйдет, и газанет!..

Но и этому плану не суждено было сбыться. И Дана осознала это сразу же, как только тот самый водитель распахнул дверь и ступил на проезжую часть в свете фар ее машины. В душе будто вспыхнул огненный вулкан!

Данил…

Ну вот с какой радости он поехал за ней?!


В груди что-то пронзительно защемило, заставив Дану задохнуться! Точно сердце перевернулось, рванув к нему. Но так же не бывает…

И она попыталась взять себя в руки, привычно отвергнув все эмоции и чувства, затолкав их за некий барьер в голове, за которым привыкла прятаться от боли и страха быть непонятой и растоптанной. Образ холодного и отстраненного, уверенного в себе профессионала. В конце концов, Дана — современный хэдхантер, разбирающийся в нанимаемых сотрудниках на раз-два, считывающая людей по малейшим поведенческим признакам. За ее плечами очень престижный ВУЗ, сильный психологический факультет и уже почти десять лет опыта работы…

Только вот сапожник без сапог и свои собственные травмы она так и не решилась проработать со специалистом, не хотелось признаваться в таких типичных и настолько, казалось бы, элементарных ошибках. А самой себе помочь — глупо и рассчитывать.

Впрочем, зачем именно она отстегнула ремень безопасности и сама вышла на улицу, Дана в этот момент тоже не хотела понимать. Данил всегда иррационально ее притягивал, как свет лампы жалкого мотылька. Пай-девочка и самый злостный хулиган…

Классика жанра? Да… И, вероятно, судьба будет подбрасывать ей этот сюжет снова и снова, пока не сможет его перерасти. Вот только проблема в том, что Дана и сейчас не ощущала в себе резерва для преодоления своей тяги к этому мужчине…

— К чему этот цирк, Данил?! Хотел, чтобы я тебе машину разбила, да и себе заодно? — спасибо, голос не подвел, твердо и сурово разрушил мягкость расцветающей весенней ночи, еще прохладной, но не настолько, чтобы она замерзла в костюме. — По какому праву ты меня преследуешь снова? Какую гадость задумал? Ах, да, прости… К тебе теперь надо по имени-отчеству, видимо? Видный деятель… — не удержалась от колкого сарказма.

Ночь действительно была теплой. А еще сладко пахло цветущими деревьями, видно, в том самом парке. Но для Даны все это перекрыл острый и холодный аромат его парфюма. А еще взгляд Данила, кажется, все-таки пришпиливший ее к месту, как булавка натуралиста того самого мотылька.

— Дана… Ты стала жесткой. Раньше больше верила в людей, — полутьма мягкой весенней ночи скрывала черты его лица, такого до боли знакомого и совершенно нового, чужого одновременно с этим.

Он остановился в одном шаге. Слишком близко. И настолько же далеко, не дотянуться, если самой этот шаг не сделать.

Тревожное чувство дежавю, как будто им вновь по восемнадцать…

К счастью, та же полутьма помогала ей скрыть, насколько сильно Дану задела их новая встреча! Вот что прекрасно — он не видел ни ее лихорадочно горящих щек, ни закушенных пересохших губ, ни дрожащих пальцев.

— Слишком хорошие учителя попадались по жизни, Данил. Грех было не усвоить урок, — сердце трепыхалось, словно безумное, нервозность давила горло и Дана прилагала титанические усилия, чтобы ему этого не показать.

Ни за что! Вот уж в чем не врала, так в том, что все усвоила и повторять свои ошибки не намерена! Дана ему не верила! И больше никогда не поверит, ни за что! Несмотря на то, как выяснилось, что этот чертов Казаков, так и не был исторгнут ее подсознанием и телом из нервных сплетений!

— Люди меняются, — он медленно и плавно, вроде боялся ее спугнуть, как настороженную дичь, сделал шаг, приближаясь. А Дане и отступить некуда! Сзади авто… И он теперь слишком близко! — Неужели не дашь мне и шанса это доказать?

— Я не верю в сказки, — хмыкнула она, скрестив руки на груди. Отгораживаясь от него, да. — Чтобы взрослый человек изменился, он должен колоссальное потрясение испытать, мучительную боль. А это не так и часто случается, Данил. Все остальное — пустые слова, обман и попытка манипуляций… То, что ты всегда любил, кстати, — повыше вздернула подбородок, своеобразно намекая, что ему не стоит приближаться.

А Данил как бы усмехнулся. Только от этой усмешки веяло горькой иронией, которую мужчина и не пытался скрыть.

— Я потерял единственную девушку, обладанием которой бредил с восемнадцати лет, Дана. И потерял лишь из-за собственных поступков и решений. По-твоему, это недостаточный стресс? Что твоя психология говорит о таких травмах, а, Дана? — вдруг даже с какой-то агрессией хмыкнул Данил, сделав то, чего за ним обычно не водилось — первым преодолел последний шаг расстояния между ними.

— Мой здравый смысл говорит, что с того времени прошло пять лет, — не поддалась Дана на уловку. — И ты не то чтобы как-то пытался поддерживать связь…

Вжалась спиной в бок авто, как стремясь отстраниться от напирания самой его энергии, жара тела, проникающего в нее и сквозь слои одежды, пусть Данил все еще сохранил минимальное пространство между ними. Елки-палки! Она до последней впадинки и выпуклости ощущала его тело! И вот эти самые выпуклости ее очень уж нервировали!..

Потому что чувствовала его напряженное желание, словно вибрирующей дугой на нее перекидывающееся! У самой в груди неистовый жар, растекающийся по жилам жидким расплавленным золотом! Будто одно мгновение ока и оба огнем дышат!

— Ты уверена в этом, Дана? — впервые перебив за этот вечер, он внезапно коснулся горячими пальцами ее сжатой в кулак ладони.

Раскусил! Все увидел, считал на инстинктах… А она-то надеялась, что скрыла свои эмоции… Ха! От этого легкого прикосновения заколотило все тело! Прошило каждую мышцу безумной энергией той тяги, что всегда между ними пульсировала, с самой первой встречи! Ее карма… Потребность, от которой ни годы, ни накопленный опыт за жизнь, ни здравый смысл никогда не помогали!

А ладонь Данила уже скользнула вверх по ее руке, дразня жаждой ощутить этот жар кожей к коже, заставляя дрожать и тянутся к нему, вопреки тому, что Дана знала об этом мужчине…

Он наклонился еще немного вперед, одновременно с этим поднявшись пальцами до ее шеи. Накрыл точку, где с сумасшедшей скоростью бился пульс, ломая всю ее браваду. Да! Такой желанный и настолько неправильный контакт! Обхватил, то ли согревая, то ли обжигая ее кожу, поглаживая большим пальцем мочку уха Даны. Их лица так близко, что видно напряженные контуры мышц на его челюсти и у глаз. Губы в миллиметре друг от друга… Но не пускает сам себя, держит в железной узде, она по глазам видит.

— Ты точно уверена, что я не поддерживал с тобой связь? — хрипло и жестко выдохнул ей в самые губы, заставив задохнуться.

А Дана… Нет, она не была в этом уверена. Потому что, как Дана не лукавила бы даже внутри себя, все эти годы между ними существовала тайна, которую, казалось, они прятали сами от себя…

— Дай мне еще попытку! — этот низкий голос, будто ей под кожу проникал, вспарывая вены, пуская снопы искр.

— У тебя уже было две, — она все продолжала сопротивляться, несмотря на то, что и голос уже предал, став ломким, полным чувств, которые и за годы никуда не делись!

— Каждый ребенок тебе скажет, что попыток должно быть три, — горячие губы коснулись ее щеки, кажется, пылающей так, что ночь становилась светлее. Там, где на ее шее лежала его ладонь, как след от ожога запечатлелся, а Данил еще и поглаживает, дразнит, покрывая короткими, сильными поцелуями уже скулу. — Это же основа основ любой сказки, народной мудрости… Бог, и тот троицу любит…

— Я не верю в сказки, — когда ее руки успели уцепиться в его плечи?! Дана словно прильнула к нему. Какие-то дурацкие базовые инстинкты!

— Тебя же учили лечить ими разум и душу, — в какой-то момент и Данил, похоже, сдался, обхватил ее, притиснув к себе сильно-сильно, заставив их впервые за этот вечер очутиться настолько плотно, вновь совпасть каждой частичкой. Так, что и эта телесная дрожь в резонанс попала! — Дай мне эту попытку, последнюю, Дана! И я докажу, что изменил в своей жизни все! — его взгляд полыхал в ночи так же, как ее кровь под кожей.

Прижал Дану к авто, навалился всем телом, зарывшись жадными пальцами в прическу, растрепывая прилизанные волосы, уничтожая гладкую сдержанность формы, как-то молниеносно вытянув все шпильки. Вот как умудряется? Пара секунд — и от получаса ее стараний ни следа! И та самая небрежность разлетающихся прядей, которую только около него и позволяла себе иногда, а Данил балдел, ловя эти локоны губами…

Зря, не стоило вспоминать. Давно из памяти стереть следовало…

В эту секунду, будто в мысли ее заглянув, Данил прижался к виску Даны! Властно, даже жестко немного! С ощутимой силой. Прошелся по волосам короткими поцелуями, шумно втягивая в себя ее запах, будто не мог надышаться. Обхватил затылок горячей ладонью, прижал к себе теснее, скользнул на скулу ртом, щекочет лицо своими ресницами. Опять к уху ее вернулся и подло захватил губами мочку, щекочет, дразнит, посасывает, словно леденец. Кайфует, кажется, играя с небольшой сережкой, отчего у нее по позвонкам и холод, и жар, и капли пота на коже выступают! Будоражит, тревожит, наружу вытягивая все то, что она забыть столько лет пыталась! А Данилу хватило одной встречи, меньше часа по времени, чтобы все воскресить! И серьги эти для него, будто магнит!..

Всегда подозревала, кто именно ее «таинственный даритель»… Потому и носила, наверное.

— Д-а-а-на! Мы же костьми спаяны! Дай мне еще один шанс! — шепчет низко, так, что ее до тех самых костей пробирает, душу колотить начинает. Из горла рваный вздох-всхлип.

И у нее сейчас нет сил отвести глаза! Губы к губам, чуть пряный запах его кожи заполонил легкие. Дразнит, не нападает, лишь разжигает невыносимое желание и потребность в поцелуе, жар которого столько лет не ощущала. А оно не забылось! Каждое мгновение, весь их огонь и обоюдную потребность помнит! Та по ее венам сейчас ревущим потоком растекается, круша принципы, адекватность и понимание верного. Она просто хотела к нему! Иррационально, по-глупому, даже немного примитивно, словно просто выстреливает из спинного мозга нечто сокровенное, непокорное голове и вбитым за жизнь правилам.