– Выходи строиться!
Вышли осоловелые, еле ноги передвигают. Так ведь сытые, почти – сытые, чего много лет не испытывали.
– В барак шагом марш!
Барак обычный, только отчего-то на секции разделён, и в каждую свой вход отдельный. Ну потому что – карантин, не должны «больные» соседей видеть, чтобы заразу не подхватить. Внутри печки и нары, из досок сколоченные, но на нарах матрасы, а на матрасах подушки! И одеяла, и простыни две! Как в больничке. Или это больничка и есть?
Разбрелись зэки, подушки и матрасы трогают, словно глазам своим не веря.
И команда, которая уж совсем ни в какие ворота:
– А ну не шататься тут по отсеку, отбой! Спать всем четыре часа до ужина!
Спать? Не на общие лес валить, не отхожие места чистить или землю ломами долбить – спать! Упали зэки и в сон провалились, едва подушек головой коснулись. И это был первый за всё время сон, где им не снилась еда!
* * *
– Ну что, Нугзар, как тебе учится?
– Спасибо, дядя Иосиф. Учусь. Хотя трудно, я в школе много пропускал, некогда было, я в горах стадо пас, семье помогал.
– Ну, ничего, ничего, нагонишь. Ты мальчик умный.
Смотрит Нугзар на дядю Иосифа благодарно, потому как тот его, простого деревенского мальчишку, в Москву привёз, в университет определил и комнату в общежитии дал. Просто сказка какая-то!
– Слушай, Нугзар, ты хотел с братьями повстречаться?
– Да, дядя Иосиф. Очень хотел!
– Не получилось у меня – пытался договориться, но не смог. Прости. Сам лично товарища Абакумова за тебя просил, чтобы поверил он товарищу Сталину и свидание разрешил. Но нельзя. Пока следствие не закончено – нельзя. Такой порядок. После, может быть, разрешат. А вот документы мне дали. Ты посмотри, почитай. – Двинул по столу какие-то папки.
Взял их Нугзар, открыл. А там, на первых страницах фотографии братьев его на фоне серой стены. И номера какие-то.
– Ты читай, читай.
Читает Нугзар. Хмурится. Сознались братья его в том, что враги они строю советскому, что измышляли вред землякам своим наносить – тракторы портить, провода резать, в колодцы яд бросать – и что желали самого товарища Сталина извести.
Читает Нугзар и не верит – как такое может быть? Он с братьями своими вместе рос и знает их лучше всех – какие они враги народа? Но только чёрным пером по серой бумаге про то написано. И еще показания сельчан есть, которых они на злодейства подбивали.
– Ну что, Нугзар? Запутались твои братья, не по той дорожке пошли. Если теперь их вину докажут, то поедут они в Сибирь надолго. Жаль мальчишек, да что поделать, закон для всех один. Если ты власти советской вредишь, то и она тебя не пожалеет.
– Дядя Иосиф, а ты можешь им помочь?
– Нет, Нугзар, не может товарищ Сталин вмешиваться в работу Органов. Права не имеет! Но я могу попросить не посылать их в Сибирь, здесь оставить, чтобы ты мог с ними изредка видеться и посылки им передавать. Думаю, товарищу Сталину не откажут. Но только у меня к тебе тоже просьба будет.
– Какая, дядя Иосиф?
– Маленькая. Я тебе про нее после скажу. А пока учись. А братьев твоих я попрошу кормить получше и чаще гулять выводить. Нам, детям гор, воздух свежий нужен, я знаю – сам при царском режиме в тюрьмах сидел. Не можем мы долго в камерах без света и солнца – чахнем, как цветок сорванный. Так что ты не беспокойся, с ними всё хорошо будет, а постараюсь.
– Спасибо, дядя Иосиф.
– Не за что, мы же родственники, мы друг дружку держаться должны!..
* * *
Пятнадцать зэков стояли в два рядка, в черных одинаковых фуфайках, с номерами на груди с левой стороны. Стояли и чего-то ждали. Перед строем прохаживался точно такой же зэк, перебирая какие-то бумажки.
– Распределяемся по работам. Ты и ты – в столовую, чистить, драить, готовить. Вам – приборка помещений и территории. Ты и ты – на заготовку дров. Вы трое – на вышки, вертухаями.
Чего-чего?.. Вздрогнули зэки, глаза выпучили. Вертухаями?! Как это понять?! Они же не «краснопёрые», заключённые они. Или им послышалось?
– Ну, чего стоите – шагом марш из строя верхнюю одежду получать и оружие. Бегом, бегом!..
Оружие?! Это что, шутка такая?
Нет, выдают, вручают карабины! Правда, без патронов – все-таки без патронов, но оружие-то настоящее! Им – зэкам!
Общее построение и короткий инструктаж:
– Здесь и теперь начинается ваша новая служба. Люди вы бывалые, военные и должны понимать, что за просто так вас кормить и чай с сахаром давать не будут. Новая жизнь вас ожидает. Сытая… Привычки зоновские забываем, как страшный сон, все вы здесь равны, все под одну гребёнку, все – рядовые бойцы! Блатных привычек не потерплю! Ясно?
Молчат зэки растерянно, ни черта не понимают, на своих приятелей косятся, которые с карабинами в форме вохровцев рядом стоят, испуганные больше, чем если бы их под стволы поставили.
– Охранять себя будете сами, по очереди. Кому не нравится, может вернуться на зону – держать не станем. Если кто надумает сбежать – не советую…
Да кто же побежит от такого?! Только если сумасшедший!
– Если кто-то сбежит, всё отделение подвергнется наказанию, вплоть до возвращения в лагерь с приварком «червонца» от гражданина прокурора за побег…
Как побег?.. Почему побег?! Их же этапом из лагеря, через ворота…
– Побег, потому что мы вас отмазывать от барбосов не станем – открестимся. Ясно?
Понурились зэки. Не всё тут так просто.
– И главное… У всех у вас есть родственники, есть отцы, матери, братья, сестры, жены и дети. У каждого! Если вы сбежите и вас поймают, то будете расстреляны без суда и следствия, как это было на фронте, а ваши близкие отправятся в ссылку, лишившись всего нажитого имущества. Что это такое рассказывать не буду, сами знаете. Если вам повезёт и мы вас не найдём, то к родственникам будут применены более суровые меры, вплоть до верхней планки. Всем всё понятно?..
Молчат зэки, хмурятся. Вот она – правда жизни. Вот он супчик с жиром и вольный хлебушек. Не бывает ничего просто так! Попали они… только не понять куда.
– Разрешите вопрос?
– Разрешаю.
– Что мы должны будем здесь делать?
– Ничего. Учиться. Пока только учиться. Чему – после узнаете. А теперь напра-во! По местам разойдись!
Разошлись зэки, кто на кухню картошку чистить и котлы скрести, кто метлой махать, кто на вышки полез. И стали они, все и каждый, думки думать… Одинаковые. Была зона, голодуха, лесосека, блатари, да «Кум»… – страшно, безнадёжно, но понятно. А здесь что? Жир в супе и подушки?.. Сытая, почти вольная жизнь. Вот только чем она обернётся? Для них. И для близких их, которых даже злобный, как волчара, прокурор не трогал! А эти… Дурное дело здесь мутится и непонятное. Что-то будет…
* * *
– Разрешите?
Человек в пенсне поднял голову. Лицо его было узнаваемым.
– Чего тебе?
– Информация по «Хозяину».
Пришедший был не просто помощником или референтом, был доверенным человеком.
– Давай.
На стол лёг исписанный лист. Который, в единственном экземпляре, написанный от руки, чтобы машинисток не привлекать. Слева колонка с цифрами – время, справа фамилии тех, кто к товарищу Сталину приходил.
– Журнал посещений есть?
– Так точно, Лаврентий Павлович.
Рядом легла копия журнала посещений, всех тех людей и даже обслуживающего персонала, которые переступали порог кабинета «Хозяина» или приезжали на Ближнюю дачу. И если положить эти два документа рядом…
Берия быстро просматривал страницы, отчёркивая строки пальцем. Этот есть, и этот, и этот… Пока всё сходилось. И даже время, если не обращать внимания на минуты.
Дальше, дальше…
Стоп! А это как понять? Одной фамилии в журнале посещений не хватало. Хотя в рукописном листке она присутствовала. И можно было бы на это не обратить внимание, списав на разгильдяйство охраны, но… в журнале посещений в это время была отмечена пауза, то есть гостей у «Хозяина» не было. И в то же время – был!
– Информация от «Погона»?
– Так точно!
«Погон» был завербован людьми Берии три года назад, когда начались тёрки с доверенным охранником Сталина Власиком. Охранника подцепили через брата, который что-то там украл на оборонном заводе – ерунду какую-то для хозяйства, не то болт, не то скобу. Но ему вместо мелкого воровства стали паять пятьдесят восьмую статью, потому как завод был оборонный и хищение деталей могло быть на руку иностранным разведкам. Родственнику светил «четвертак» с конфискацией. И охраннику предложили альтернативу: хочешь, чтобы брат остался на свободе, – выполняй мелкие поручения. Тот подумал, да согласился. Благодаря этому в ведомстве Власика появился «крот». Таки просунул Лаврентий Павлович в охрану Сталина свои любопытные ушки и глазки!
– Чья была смена, когда приходил этот неизвестный?
Вышли осоловелые, еле ноги передвигают. Так ведь сытые, почти – сытые, чего много лет не испытывали.
– В барак шагом марш!
Барак обычный, только отчего-то на секции разделён, и в каждую свой вход отдельный. Ну потому что – карантин, не должны «больные» соседей видеть, чтобы заразу не подхватить. Внутри печки и нары, из досок сколоченные, но на нарах матрасы, а на матрасах подушки! И одеяла, и простыни две! Как в больничке. Или это больничка и есть?
Разбрелись зэки, подушки и матрасы трогают, словно глазам своим не веря.
И команда, которая уж совсем ни в какие ворота:
– А ну не шататься тут по отсеку, отбой! Спать всем четыре часа до ужина!
Спать? Не на общие лес валить, не отхожие места чистить или землю ломами долбить – спать! Упали зэки и в сон провалились, едва подушек головой коснулись. И это был первый за всё время сон, где им не снилась еда!
* * *
– Ну что, Нугзар, как тебе учится?
– Спасибо, дядя Иосиф. Учусь. Хотя трудно, я в школе много пропускал, некогда было, я в горах стадо пас, семье помогал.
– Ну, ничего, ничего, нагонишь. Ты мальчик умный.
Смотрит Нугзар на дядю Иосифа благодарно, потому как тот его, простого деревенского мальчишку, в Москву привёз, в университет определил и комнату в общежитии дал. Просто сказка какая-то!
– Слушай, Нугзар, ты хотел с братьями повстречаться?
– Да, дядя Иосиф. Очень хотел!
– Не получилось у меня – пытался договориться, но не смог. Прости. Сам лично товарища Абакумова за тебя просил, чтобы поверил он товарищу Сталину и свидание разрешил. Но нельзя. Пока следствие не закончено – нельзя. Такой порядок. После, может быть, разрешат. А вот документы мне дали. Ты посмотри, почитай. – Двинул по столу какие-то папки.
Взял их Нугзар, открыл. А там, на первых страницах фотографии братьев его на фоне серой стены. И номера какие-то.
– Ты читай, читай.
Читает Нугзар. Хмурится. Сознались братья его в том, что враги они строю советскому, что измышляли вред землякам своим наносить – тракторы портить, провода резать, в колодцы яд бросать – и что желали самого товарища Сталина извести.
Читает Нугзар и не верит – как такое может быть? Он с братьями своими вместе рос и знает их лучше всех – какие они враги народа? Но только чёрным пером по серой бумаге про то написано. И еще показания сельчан есть, которых они на злодейства подбивали.
– Ну что, Нугзар? Запутались твои братья, не по той дорожке пошли. Если теперь их вину докажут, то поедут они в Сибирь надолго. Жаль мальчишек, да что поделать, закон для всех один. Если ты власти советской вредишь, то и она тебя не пожалеет.
– Дядя Иосиф, а ты можешь им помочь?
– Нет, Нугзар, не может товарищ Сталин вмешиваться в работу Органов. Права не имеет! Но я могу попросить не посылать их в Сибирь, здесь оставить, чтобы ты мог с ними изредка видеться и посылки им передавать. Думаю, товарищу Сталину не откажут. Но только у меня к тебе тоже просьба будет.
– Какая, дядя Иосиф?
– Маленькая. Я тебе про нее после скажу. А пока учись. А братьев твоих я попрошу кормить получше и чаще гулять выводить. Нам, детям гор, воздух свежий нужен, я знаю – сам при царском режиме в тюрьмах сидел. Не можем мы долго в камерах без света и солнца – чахнем, как цветок сорванный. Так что ты не беспокойся, с ними всё хорошо будет, а постараюсь.
– Спасибо, дядя Иосиф.
– Не за что, мы же родственники, мы друг дружку держаться должны!..
* * *
Пятнадцать зэков стояли в два рядка, в черных одинаковых фуфайках, с номерами на груди с левой стороны. Стояли и чего-то ждали. Перед строем прохаживался точно такой же зэк, перебирая какие-то бумажки.
– Распределяемся по работам. Ты и ты – в столовую, чистить, драить, готовить. Вам – приборка помещений и территории. Ты и ты – на заготовку дров. Вы трое – на вышки, вертухаями.
Чего-чего?.. Вздрогнули зэки, глаза выпучили. Вертухаями?! Как это понять?! Они же не «краснопёрые», заключённые они. Или им послышалось?
– Ну, чего стоите – шагом марш из строя верхнюю одежду получать и оружие. Бегом, бегом!..
Оружие?! Это что, шутка такая?
Нет, выдают, вручают карабины! Правда, без патронов – все-таки без патронов, но оружие-то настоящее! Им – зэкам!
Общее построение и короткий инструктаж:
– Здесь и теперь начинается ваша новая служба. Люди вы бывалые, военные и должны понимать, что за просто так вас кормить и чай с сахаром давать не будут. Новая жизнь вас ожидает. Сытая… Привычки зоновские забываем, как страшный сон, все вы здесь равны, все под одну гребёнку, все – рядовые бойцы! Блатных привычек не потерплю! Ясно?
Молчат зэки растерянно, ни черта не понимают, на своих приятелей косятся, которые с карабинами в форме вохровцев рядом стоят, испуганные больше, чем если бы их под стволы поставили.
– Охранять себя будете сами, по очереди. Кому не нравится, может вернуться на зону – держать не станем. Если кто надумает сбежать – не советую…
Да кто же побежит от такого?! Только если сумасшедший!
– Если кто-то сбежит, всё отделение подвергнется наказанию, вплоть до возвращения в лагерь с приварком «червонца» от гражданина прокурора за побег…
Как побег?.. Почему побег?! Их же этапом из лагеря, через ворота…
– Побег, потому что мы вас отмазывать от барбосов не станем – открестимся. Ясно?
Понурились зэки. Не всё тут так просто.
– И главное… У всех у вас есть родственники, есть отцы, матери, братья, сестры, жены и дети. У каждого! Если вы сбежите и вас поймают, то будете расстреляны без суда и следствия, как это было на фронте, а ваши близкие отправятся в ссылку, лишившись всего нажитого имущества. Что это такое рассказывать не буду, сами знаете. Если вам повезёт и мы вас не найдём, то к родственникам будут применены более суровые меры, вплоть до верхней планки. Всем всё понятно?..
Молчат зэки, хмурятся. Вот она – правда жизни. Вот он супчик с жиром и вольный хлебушек. Не бывает ничего просто так! Попали они… только не понять куда.
– Разрешите вопрос?
– Разрешаю.
– Что мы должны будем здесь делать?
– Ничего. Учиться. Пока только учиться. Чему – после узнаете. А теперь напра-во! По местам разойдись!
Разошлись зэки, кто на кухню картошку чистить и котлы скрести, кто метлой махать, кто на вышки полез. И стали они, все и каждый, думки думать… Одинаковые. Была зона, голодуха, лесосека, блатари, да «Кум»… – страшно, безнадёжно, но понятно. А здесь что? Жир в супе и подушки?.. Сытая, почти вольная жизнь. Вот только чем она обернётся? Для них. И для близких их, которых даже злобный, как волчара, прокурор не трогал! А эти… Дурное дело здесь мутится и непонятное. Что-то будет…
* * *
– Разрешите?
Человек в пенсне поднял голову. Лицо его было узнаваемым.
– Чего тебе?
– Информация по «Хозяину».
Пришедший был не просто помощником или референтом, был доверенным человеком.
– Давай.
На стол лёг исписанный лист. Который, в единственном экземпляре, написанный от руки, чтобы машинисток не привлекать. Слева колонка с цифрами – время, справа фамилии тех, кто к товарищу Сталину приходил.
– Журнал посещений есть?
– Так точно, Лаврентий Павлович.
Рядом легла копия журнала посещений, всех тех людей и даже обслуживающего персонала, которые переступали порог кабинета «Хозяина» или приезжали на Ближнюю дачу. И если положить эти два документа рядом…
Берия быстро просматривал страницы, отчёркивая строки пальцем. Этот есть, и этот, и этот… Пока всё сходилось. И даже время, если не обращать внимания на минуты.
Дальше, дальше…
Стоп! А это как понять? Одной фамилии в журнале посещений не хватало. Хотя в рукописном листке она присутствовала. И можно было бы на это не обратить внимание, списав на разгильдяйство охраны, но… в журнале посещений в это время была отмечена пауза, то есть гостей у «Хозяина» не было. И в то же время – был!
– Информация от «Погона»?
– Так точно!
«Погон» был завербован людьми Берии три года назад, когда начались тёрки с доверенным охранником Сталина Власиком. Охранника подцепили через брата, который что-то там украл на оборонном заводе – ерунду какую-то для хозяйства, не то болт, не то скобу. Но ему вместо мелкого воровства стали паять пятьдесят восьмую статью, потому как завод был оборонный и хищение деталей могло быть на руку иностранным разведкам. Родственнику светил «четвертак» с конфискацией. И охраннику предложили альтернативу: хочешь, чтобы брат остался на свободе, – выполняй мелкие поручения. Тот подумал, да согласился. Благодаря этому в ведомстве Власика появился «крот». Таки просунул Лаврентий Павлович в охрану Сталина свои любопытные ушки и глазки!
– Чья была смена, когда приходил этот неизвестный?