Думаю, что не одна я в Эринее сегодня с замиранием сердца жду, чем закончится встреча двух монархов, и не одну меня не покидает навязчивая мысль, что ничем хорошим.

- Госпожа Рейна, они едут! - с проскальзывающим ужасом в голосе воскликнула служанка, с грохотом что-то опрокинув по пути к окну. - Двуединый, что это?

Я вышла из-за ширмы, сделала глубокий вдох и шагнула навстречу своему страху.

Иктовая башня, где находились мои апартаменты, была самым высоким местом во дворце. Отсюда дороги, ведущие к воротам столицы, были видны, как на ладони. По белому чистому снегу медленно и спокойно двигалась чёрная звериная стая, везя на своих спинах не слишком отличающихся от них людей.

Мрачные, широкоплечие, темноволосые, кайгены ехали на своих жутких тварях без всякой сбруи и снаряжения, совершенно не опасаясь быть сброшенными на землю на очередной рытвине или ухабе. Словно звери чувствовали их как самих себя.

Нервно облизав вмиг пересохшие губы, я пояснила служанке то, что не раз слышала от учителей по боевой магии:

- Они называют их эйтарами. Говорят, что эти звери чуть ли не кровно связаны со своими седоками.

- Они пьют их кровь? - бледнея, прошептала Лютея, кажется, находясь в предобморочном состоянии.

- Не удивлюсь, если это действительно так.

- Хвала Двуединому, что я не благородная айдэ и мне не надо находиться на встрече с этими чудовищами!

Сообразив, что сболтнула лишнее, служанка прикрыла ладошкой рот и виновато потупила взгляд.

Я действительно сейчас ей завидовала, потому что в последнее время в своих кошмарных снах слишком часто видела эйтаров и кайгенов, чтобы терпеть их присутствие ещё и наяву.

- Смотрите, они остановились! - вновь акцентировала моё внимание на приближающейся процессии девушка, и я чуть подалась вперёд, с тревогой всматриваясь вдаль.

Стая замерла у ворот города, словно кто-то нарисовал перед ней черту, заступать за которую было запрещено. Но часть подъехавших к ней мужчин уже неторопливо начала спускаться со спин хищников.

Прежде чем шагнуть вперёд, они подали какой-то знак остальным, и те так и остались сидеть верхом, застыв на своих эйтарах, словно затаившиеся коршуны.

Чем ближе кайгены подходили к стенам дворца, тем тяжелее билось моё сердце, а я испытывала необъяснимый страх. Один из мужчин вдруг откинул объёмный меховой капюшон, покрывающий его голову, запрокинул её вверх, разглядывая каменные башни, и я судорожно вцепилась дрожащими пальцами в подоконник, не желая верить собственным глазам.

- Госпожа, вам плохо? - испуганно проблеяла служанка, бросаясь к стоящим на столике целительским настойкам.

Нет, мне не было плохо. Я пребывала в панике. Рядом с разодетым в роскошные меха кайгеном, чью голову венчала невысокая золотая корона, и кто, вероятно, являлся самим Гордом Четвёртым, шёл тот самый синеглазый демон, разрушивший Хель-Тери и мою жизнь. У этого мужчины либо сам Двуединый в покровителях, либо он живуч как кошка.

- Госпожа, позвать целителей? - видя, что я не двигаюсь с места, неотрывно глядя на кайгенов, запричитала Лютея.

С трудом взяв себя в руки, я сделала глубокий вдох, отворачиваясь от окна.

- Не надо. Я в порядке. Подай мне мои перчатки и туфли.

Служанка растерянно кивнула, видимо, не очень веря моему ответу, но ослушаться не посмела, тут же засеменив к гардеробу.

Взглянув на своё бледное отражение в зеркале, я подумала, что не имею права показывать врагу страх и слабость.

- И румян на щёки добавь, - попросила Лютею я. - Только немного, чтобы выглядело естественно.

- Конечно, госпожа, как скажете, - засуетилась вокруг меня девушка, стремясь быть полезной. - А драгоценности какие будете надевать?

Вообще-то моё платье с высоким воротником-стойкой украшений не предполагало, а других фасонов из-за уродливого рубца, тянущегося по шее до плеча, я больше не носила. Но именно сейчас, когда у меня не было ни магии, ни былой женской привлекательности, хотелось создать хотя бы видимость собственного благополучия. Пустить всем пыль в глаза, чтобы больше не видеть в них снисходительной или брезгливой жалости.

- Принеси мне кулон с чёрным сапфиром на длинной золотой цепочке. Тот, что я храню в резном ларце.

Кулон я берегла как зеницу ока, поскольку это украшение - единственное, что осталось от моей умершей при родах матери. По шелковистой сферической поверхности камня при каждом движении бежала яркая сияющая звёздочка. Ювелиры называли этот эффект астеризмом, а Эуреза утверждала, что мамины глаза были точно такими: тёмными, затягивающими, с переливающейся снежинкой в радужке. Я, к сожалению, унаследовала только их цвет. Но глядя на камень, всегда думала, что оттуда на меня смотрит мама. А сейчас её поддержка нужна была как никогда.

Как только Лютея завершила последние штрихи в моём облике, я последовала к выходу, напоследок бросив прощальный взгляд на своё отражение в зеркале.

Визуально я показалась себе выше, чем есть на самом деле, из-за того, что в мои короткие волосы служанка вплела искусственную косу, уложив её вокруг головы наподобие короны. Это странным образом успокоило, словно позволяло на фоне рослых и широкоплечих кайгенов казаться не такой ущербной без привычно отзывающейся мне магии.

Натянув на себя светскую маску безразличного спокойствия, я отправилась в большой тронный зал, где и должна была состояться встреча века.

В коридорах дворца, привычно пустых и величественно красивых, сегодня было необычно людно. Такое чувство, что вся знать столицы съехалась сюда исключительно с намерением поглазеть на жутких соседей, вокруг которых всегда витало столько домыслов и тайн. Больше всего, как мне показалось, дикари вызывали интерес у слабого пола. Иначе к чему встречающиеся мне на пути женщины так вырядились, нацепив на себя весь запас фамильных драгоценностей? Уверена, столкнись хоть кто-то из придворных дам с кайгенами в Хель-Тери, желание приближаться к варварам у них бы отпало.

Передо мной внезапно выпорхнула, как потревоженная птица из кустов, одна из фрейлин Эурезы, и я едва не заработала остановку сердца. Взвинченной до предела, мне и так с трудом удавалось унять его беспокойный грохот, а теперь от испуга у меня ещё и тряслись все внутренности.

- Рейна, где ты ходишь? Ты должна была быть в зале ещё полчаса назад! Её Величество несколько раз спрашивала о тебе! Возможно, ты была ей нужна! Твоя помощь! Твоя поддержка! А теперь она уединилась с королём этих дикарей, и кто знает, выйдет ли она оттуда вообще?!

- Сей, откуда у тебя эта ужасная привычка драматизировать по поводу и без? - глубоко вдохнула я, успокаивая разыгравшиеся нервы. - В переговорный зал меня всё равно бы никто не пустил. И моя поддержка нужна Эурезе приблизительно так же, как тебе скьявона*.

Сей, никогда не державшая в руках ничего тяжелее веера, вытаращилась на меня своими огромными голубыми глазами и брезгливо искривила чувственно-пухлые губы:

- Зачем мне скьявона?

- Вот и я о том же.


Пользуясь замешательством фрейлины, я отодвинула её в сторону, освобождая себе путь в тронный зал. Но отделаться от айдэ Тивон так же сложно, как от назойливого гнуса, поэтому через секунду она нагнала меня у самых дверей, безжалостно прикончив мою светлую мечту незаметно затеряться где-то среди толпы сгрудившихся у стен царедворцев.

- Айдэ Рейна, ваше место подле трона королевы! - подхватывая меня под локоток, зашипела девушка, круто меняя выбранную мною траекторию движения. - Эуреза дала мне это чётко понять!

Мой тяжёлый и обречённый вздох был неизбежен, но тщетен. С тех пор, как умерла моя матушка, всю заботу о моём благополучии на себя взяла королева, став мне не только крёстной, но и приёмной матерью.

Своих детей у Её Величества не было, и хотя я по праву рождения никак не претендовала на престол, который достанется родственникам Эурезы по линии её двоюродного брата, во дворце ко мне все относились как к особе королевской крови.

Несмотря на прекрасную осведомлённость о том, какими будут указания крёстной относительно меня на время приёма, где-то в душе я всё же наивно надеялась, что мне, ещё не совсем оправившейся после тяжёлой болезни, дадут передышку. Я забыла прописную истину: у членов монаршей семьи нет права на смятение, слабость и отдых. Их вечный долг - служить стране и народу! Быть их верой, щитом и опорой.

А значит, мне следует задавить жалость к самой себе и выстоять под перекрёстным огнём тысяч чужих взглядов с каменной маской спокойствия на лице.

Двигаясь сквозь расступающихся передо мной придворных к трону, я горячо убеждала себя, что смогу выглядеть равнодушной и бесстрастной, но стоило выйти из толпы, как горло сжалось в болезненном спазме и колени предательски дрогнули.

С левой стороны, словно вросшие в мраморный пол вековые дубы, стояли кайгены. Так много и так близко... Одинаково огромные, брутальные, темноволосые, бросающие вызов своей дикой мощью цивилизованной субтильности эринейских мужчин. От них не пахло духами! От них несло грубой силой, самоуверенностью и кровью... Нашей! Кровью тех, кого они попросту уничтожили на своём триумфальном пути к столице.

Я прерывисто выдохнула, и внезапно лица кайгенов как по команде повернулись в мою сторону, будто дыхание моё ужасающе громко прозвучало в абсолютной тишине.

Тяжёлые презрительные взгляды мужчин вонзились в меня подобно стрелам, и моё сердце заколотилось где-то в горле, желая выпрыгнуть и позорно удрать.

Минуты текли нестерпимо медленно, а они всё смотрели. И это было невыносимо!

Почему они пялились именно на меня? Вокруг было полно восхитительнопрекрасных женщин, но кайгены распинали меня своим удушающим вниманием, словно точно знали, кто исполосовал морду их одарённому сородичу и перерезал не меньше сотни его ездовых тварей.

Я злилась. А без привычного ощущения магии чувствовала себя ещё и бессильной. Сейчас я неспособна была дать отпор даже одному дикарю, не говоря уже об их четвероногих монстрах.

В таком невероятном напряжении я провела несколько часов, и когда открылись двери смежной с тронным залом комнаты, у меня едва не отваливались ноги и дико болела спина.

Вместе с Эурезой из переговорной комнаты вышел Горд Четвёртый, намеренно замедляя шаг, чтобы пропустить королеву вперёд.

Моё удивление было настолько сильным, что на миг я позабыла даже о мрачных рожах кайгенов, своими взглядами почти протёрших во мне дыру. Непостижимо: неужели эти косматые варвары знают, что такое галантность?

Королева между тем натянуто улыбнулась, обвела взглядом замерший в ожидании зал и заговорила, обращаясь ни к кому конкретно, и в то же время ко всем присутствующим:

- Спешу сообщить, что после долгих и напряжённых переговоров Эринея и Сивильгард подписали мирный договор!

Где-то за моей спиной послышались облегчённые вздохи. Воздух наполнился шорохами и восторженным шёпотом, а потом раздались бурные аплодисменты.

Радовались, похоже, только мои сограждане, потому что кайгены всё это время стояли каменными истуканами, не выражая по поводу знаменательного события ни грана эмоций.

Горд Четвёртый неожиданно поднял руку, и в зале опять стало тихо, как в глухом подземелье.

Низкий, шершавый голос мужчины заставил меня вздрогнуть, а от того, что я услышала далее, по спине липко покатился пот.

- Исходя из политических и дипломатических интересов, нами было принято совместное решение закрепить мирное соглашение династическим браком!

Это известие стало шоком для всех. Эринейцы безмолвствовали, кайгены морщились, с плохо скрываемым недоумением таращась на своего короля, а я смотрела в отрешённо-благородное лицо Эурезы, забывая дышать.

Двуединый, она что, действительно собралась замуж за этого пещерного монстра? Или это и было главным требованием наших диких соседей?

Правда, надо отдать должное: в сравнении со своими лохматыми подданными, одетыми в звериные шкуры, Горд Четвёртый выглядел настоящим вельможей. Из-под его дорогого пластинчатого доспеха, сделанного из красно-бурой варёной кожи, выглядывала новенькая стёганка в тон с цветом глаз и волос монарха. А меховой плащ вместо обычных кожаных ремней крепился двумя серебряными брошами в виде голов оскалившихся эйтаров. Такие же изображения были у него на ремне.

У кайгена были ровные белые зубы и живые карие глаза, в которых светился ум. А длинные каштановые с лёгкой проседью волосы мягкими волнами обрамляли правильный овал лица, заросший густой, но аккуратно подстриженной короткой бородой.

Не испытывай я к кайгенам такой ненависти, сказала бы, что их король очень красивый мужчина. Хотя какая в этом теперь разница, по большому-то счёту?

Эуреза, безучастно скользящая взглядом по фигурам, заполнившим зал, внезапно переключила своё внимание на меня и, к моему полному ужасу, сделала рукой приглашающий жест.

- Дитя моё, подойди ко мне! - каким-то отстранённо-чужим голосом произнесла

она.

Тишина стала просто пугающей. Сердце моё глухо ударилось о рёбра и замерло, предчувствуя беду.

Не смея ослушаться, я двинулась навстречу королеве.

От страха ноги начали подгибаться и дрожать так, что каждый последующий шаг давался мне с неимоверным трудом.

Двуединый, что происходит? Что она задумала?

Безмолвный ответ божества, являющего собой единство магии и духа, был быстрым и безжалостным. За спиной Горда Четвёртого стали расступаться скучившиеся кайгены и дипломаты, а тот, кто впоследствии вышел оттуда, просто лишил меня способности нормально соображать.

У меня не было никаких мыслей! Все они умерли, убитые одной-единственной: мамочка, какой же он огромный!