Я срываюсь на бег, чтобы уже через несколько секунд вырваться из плена схватки и растеряно замереть у самого края зеркальной глади Ома. Здесь всё ещё есть деревянный мостик, разбежавшись с которого мы детьми прыгали в воду. Осторожно ступая по нему, я не в силах поверить в то, что происходящее реально. Меня приводит в себя ритмичный стук чего-то маленького, но так хорошо знакомого. Оно стучит очень быстро и так испуганно, но в кои-то веки чужой страх больше не привлекает меня. Я хочу видеть обладателя этого крошечного сердца, а потому, не мешкая более ни минуты, прыгаю в воду, чтобы тут же заглянуть под деревянный настил. Где-то в глубине, в полумраке, я вижу очертания крошечной фигуры, и вопреки всем доводам разума ступаю вперед. Туда, где решил спрятаться от кровавой бойни этот ребенок.

— Эй, — зову я, и после моих слов фигура перестает дрожать, испуганно замирая. — Кто ты? — зачем-то спрашиваю я.

Глубокий вдох становится мне ответом.

— Только не говори, что не услышал, когда к тебе обратились, — достаточно жестко говорю я.

— Сколько ещё… — хрипло и слабо отзывается он, а это именно мальчик. В этом я уверена.

— Что? — продолжая пробираться ближе к ребенку, переспрашиваю я, силясь рассмотреть его в царящем вокруг полумраке.

— Я спрашиваю, — тяжело вздыхает он, оборачиваясь лицом ко мне, — сколько ещё мне ждать тебя?

Не сразу я понимаю и кто передо мной, и то, что этот жалкий полустон-полувсхлип принадлежит мне. Всё, что сейчас могу видеть перед собой, это бледное исхудавшее и изможденное лицо, перепачканное землёй и копотью, эти почти черные глаза и некогда красивые кудри волос цвета горького шоколада.

— Ким, — одними губами на выдохе произношу я.

— Неужели, — говорит он жестко, почти с надрывом, — твоя боль больше моей? Или ты решила, что раз имеешь средство, то с ним получила и право?

— Что… — невольно отступаю я на шаг назад.

— Я говорю: Кто. Дал. Тебе. Право. Поступать. Так.

Я молча смотрю в его кажущиеся совершенно черными глаза и не нахожусь с ответом. Разве после всего, через что мне пришлось пройти ради этого проклятого трона, я не заслужила найти своё лекарство от боли?

— Боли? Хочешь, покажу тебе, что такое боль? — зло прищурившись, интересуется он. — А потом расскажешь мне, сгодится ли твое лекарство вновь?

То, что он показал мне после этих слов, стало для меня уроком на всю оставшуюся жизнь. Он заставил пройти меня через муки тех, кто пал от моей руки, показывая то, что они были вынуждены оставлять после себя. Это была не просто боль физическая. Мне казалось, что из меня выдрали душу и провернули её через жернова детей-сирот, оставленных любимых, голод, разруху, нищету и горе. Как скоро я перестала цепляться за каждого конкретного мужчину или женщину? Я не помню. Всё смешалось. И, кажется, продли он это ещё хоть на долю секунды, и я сама перестала бы существовать.

Я пришла в себя, уткнувшись лицом в изодранную ветхую рубаху, одетую на тощее тельце. Судорожно всхлипнув, прикрыла глаза, всё ещё не до конца понимая, где нахожусь. И в этот момент мою голову накрыла рука. Длинные тонкие пальцы, похожие на иссохшие тонкие веточки, коснулись волос в успокаивающем жесте.

— Боль, — нежный женский голос коснулся моего слуха, и я не могла не узнать Её. — Она у каждого своя, дитя. Всего не упомнить и не изведать, но тот, кто возьмет в руки мой Дар, должен помнить лишь одно: не он даётся вам в дар, а вы ему.

Её рука прошлась по моей шее, плечу и, взяв ладонь, вложила в неё крошечный серебристый полумесяц.

— Сможешь ли ты отдать себя ему, а не попытаться сделать наоборот? Вот в чем вопрос…

— Я… поняла, — впервые так ясно, как никогда прежде, я действительно ощутила, за что должна быть в ответе, какова предопределенность и что значит долг в отношении такой, как я.

— То, что ты видела, не картины будущего, а всего лишь нить вероятности, сплетенная к случаю, усмехнулась она. — Не стоит горевать. Позволь мне забрать твои слезы, — тонкие жесткие пальцы коснулись щек, убирая непрошеную влагу. — Тем более, — кажется, усмехнулась она, — посмотри, сколько гостей пришло посмотреть на тебя сегодня.

Я невольно отстранилась от Неё, чтобы понять, что нахожусь посреди огромного зеленеющего летнего луга. Ночь накрыла своим покрывалом всё вокруг, и лишь мириады звезд рассеяны по ясному небосклону заливая своим призрачным сиянием всё вокруг. В этом серебре, дарованном небом, моя кожа и волосы начинают сиять, будто бы впитывая в себя предложенный им свет. И мне кажется, что так я становлюсь ближе к тем, кто сейчас пришел ко мне.

— Говорить о предназначении; о великом Доме, что исчез под пылью времен, о долге перед теми, кто волею судьбы станет жить под твоей ответственностью, я не стану. Что в том проку. Это всего лишь слова о том, что ты пока не в силах осознать. Но всё же, постарайся запомнить эти две ступени перед встречей со мной. Твоё сердце больше, чем у любого Владыки, что был до тебя. У любого из них, — указала она рукой на небосвод, — не было этого, — теперь указательный палец коснулся моей груди. — Они никогда не стали бы слабее из-за чувства вины или боли, что принесло бы разбитое сердце. Это присуще лишь искрам, которым суждено возвращаясь в этот мир снова и снова, страдать, любить, разочаровываться, стареть, но быть бессмертными в самом истинном смысле этого слова. Они никогда не исчезнут, сумев возродиться из тлена. Мы не такие, — покачала она головой. — У нас есть всего один шанс побыть здесь и сейчас. Я очень хочу увидеть, каким может быть это сердце, если сумеет не поддаться тем "двум ступеням". Сбереги его, и оно не подведет, — Её ледяная рука нежно коснулась моего плеча. — Иди же демон с сердцем человека и позаботься о моих детях так, как следует. Ведь знаешь, владыка с таким сердцем может быть не только излишне жестоким или сильным, но и любящим… Сможешь попробовать? — осторожно спросила она.

— Полюбить их?

— Да, попробовать полюбить свой народ.

Казалось, сказать сейчас простое "да" слишком безответственно. Это не вопрос о ничего не значащих вещах. Ведь если соглашусь, то и слово придется сдержать. С Ней иначе быть не может. Она не примет пустого согласия, не подкрепленного волей.

— Я… могу пообещать, что открою для них его, — говоря о сердце, тихо ответила я.

— Тогда и мне пора сдержать своё слово, правда? — мне показалось, что в голосе её появилась улыбка и теплота. — Как только последний Дар ляжет у твоих ног, а ты примешь его, кое-кто будет ждать тебя…

— Где? — на выдохе шепнула я, боясь спрашивать громче.

— В спальне? — усмехнулась она, будто бы какой-то одной ей понятной шутке.

У меня было ещё столько вопросов! Именно сейчас, мне никак не хотелось покидать эти странные видения, навеянные Колыбелью. Но уже через миг мой взор застил яркий солнечный свет, а я как-то оказалась непосредственно перед высеченным из черного камня троном.

Перед глазами все плыло. То ли я всё ещё не пришла в себя, то ли слёзы были тому причиной, что помимо моей воли навернулись на глазах. Три ступени длиною в несколько сотен жизней и всего в три секунды времени. Будто живые вспыхивали перед мысленным взором картины мнимого прошлого: разочарование и потери, боль и одиночество, безграничная власть и такая же безграничная тоска, плавно перетекающая в отчаянье и злобу.

Как она сказала? Всего лишь "нить вероятности, сплетенная к случаю". И ведь эта вероятность станет возможна, стоит повернуться лицом к собравшимся и занять положенное мне место.

Тяжело сглотнув непрошенный ком в горле, я вспомнила и другие её слова, что стоит последнему Дару оказаться у моих ног, и я получу свой самый долгожданный Дар, а с ним придет и прощение. Вероятность для нового витка в судьбе не только Энакима, но и…

"В Бездну! Будь, что будет! Я готова. И я непременно справлюсь".

Именно с такими мыслями я обернулась к толпе собравшихся существ, для которых прошли всего лишь считанные секунды, как сообщил мне Каа'Лим, с того момента, как моя нога ступила на первую ступень, и решительно опустилась на холодную поверхность камня. Мир вокруг взорвался криками ликующей толпы.

Стоило мне занять положенное место, как первыми в движение пришли Главы всех Домов, что были представлены в Совете. Словно по команде, они выстроились передо мной в шеренгу, и каждый из них стал доставать пока имеющие крошечную форму Дары.

Первым ко мне, а точнее к ступеням, ведущим к трону, приблизился Лео. Его крошечная золотая коса была возложена на ступень, и слова древней клятвы завибрировали в воздухе, разносясь по всей долине так, что она была слышна со всех сторон. Я знала значение этих слов, потому прекрасно понимала, о чем он говорит. То были слова о защите, поддержке и невозможности предательства, что за нарушение данной клятвы будет расплачиваться весь Дом. Подтверждением этих слов стала кровь, пролитая из тут же прокушенного самим Лео запястья и окропившая возложенный им Дар. Будто бы только этого дожидаясь, камень под артефактом просел и начал крошиться, принимая точную его форму. А крошечная трещина от этого действия, вдруг стала расползаться, ниточкой устремляясь к занимаемому мной трону.


Процедура в точности повторилась ещё несколько раз. И когда последним на ступень опустился венец из мертвых цветов, клятва Рэя была подкреплена кровью Главы дома Воздуха, а очередная паутинка-трещинка устремилась к месту, где находилась я, все шесть трещин наполнились разноцветным сиянием цвета крови своих Домов. Казалось, эти нити ожили, зазмеились по самому трону, оплетая его. Только я никак не ожидала того, что произошло в следующий миг.

Нити перекинулись с каменной поверхности на мои руки. Ощутимого дискомфорта это не принесло, лишь легкое жжение. Но все равно стало жутко. Они оплели мои запястья и, перемещаясь к внутренней его части, стали формироваться в древние символы, что некогда обозначали названия шести Домов. Порыв сильного ветра ударил в лицо, и мир стал погружаться во тьму.

"Настанет тот день, когда Солнце с Луной засияют на одном небосводе, чтобы почтить тебя как истинную хранительницу Грани".

На грани слышимости прозвучали слова, которые, кажется, были знакомы мне, но когда-то очень и очень давно.

Яркое летнее солнце заслонил черный диск луны. На несколько секунд оно превратилось в черный круг, опоясанный золотой короной солнечных лучей. И в этот момент символы на моих руках окончательно сформировавшись и напитавшись сиянием каждый своей стихии, засияли так ярко, что пришлось зажмуриться.

Я опасалась, что мне будет больно в этот момент, но ничего подобного не произошло, и уже через несколько секунд всё закончилось. Мгла отступила, и солнце вновь вступило в свои права, а от символов на моих руках не осталось видимого следа. Лишь, если присмотреться, можно было разглядеть едва заметные очертания на бледной коже.

— Печати наложены, — чуть слышно сказал Лео, с улыбкой встречая мой немного испуганный взгляд, — владычица.

Всё, что я могла позволить себе в этот момент, это едва заметный вздох облегчения. Всё закончилось, и, кажется, мне очень нужно домой! От одной только мысли сердце радостно сжалось, лишь нереальность происходящего мешала порадоваться в полную силу. Всё казалось сном, и стоит проснуться, как всё исчезнет.

"Исчезнет, — донеслось до меня вместе с дуновением ветра, — если не исполнишь вторую часть обещания…"

"Я помню", — думала я, внутренне дрожа от одной только мысли о том, что исполнилась всего лишь часть моего обещания, и я получаю столь щедрый аванс. Как заставить себя собраться с мыслями, унять подступившее волнение и найти в себе силы достойно завершить этот день, чтобы уже собственными глазами убедиться, что Её слова правдивы?

Сегодня особенный день для всего Кайруса. Именно в эту ночь мир демонов погрузится в атмосферу празднества и всеобщего гулянья, которая постепенно захлестнет все города моей страны. Весть о том, что церемония вступления во власть прошла по всем канонам, положенным для такого рода церемонии, уже облетела всю страну. И если кому-то не удалось присутствовать здесь лично, то новости в этом мире распространяются достаточно быстро, чтобы торжества начались уже сейчас.

У меня же были другие планы. Сейчас мне и Каа'Лиму было дозволено покинуть всех, кто собрался в этот день у Колыбели, но уже ровно в полночь начнется особый прием у меня в резиденции. До этого срока я… нет, мы должны успеть, и на это у нас ровно двенадцать часов.





* * *


Я бежала по коридору своего личного крыла так, словно кто-то невидимый раскалил до бела пол. Ещё немного, и я просто превращусь в ветер. Сердце мое гулко и часто билось о ребра, и оно готово было выпрыгнуть из груди, разрывая её на части. Это был миг, ради которого я готова была на всё что угодно! А сейчас мне казалось, что медлительнее меня нет существа в целом мире! За моей спиной слышалось лязганье когтей Каа'Лима об пол, но дэйург все равно никак не мог угнаться за мной.

Стоило мне выйти из окна телепорта, как меня уже было не остановить.

— Не ходить за мной! — коротко бросила я под ошарашенные взгляды охраны, Кейсана и Джесси и устремилась в личные покои.

Со стороны, должно быть, смотрелось весьма впечатляюще — в металлическом платье, шлейф которого так походил на сложенные крылья, на огромных каблуках и бегущая вперед с невероятной скоростью. Уж не знаю, что подумали мои провожатые, но мне было всё равно.

Из коридора в коридор, от одной двери к другой, я жадно вдыхала витающие в воздухе ароматы с одной единственной целью — услышать именно тот, родной, единственный и долгожданный, преследующий меня в ночных кошмарах. Или, быть может, хоть отголоски биения человеческого сердца. У каждого существа оно бьётся по-своему, и я точно знала, как должно биться то единственное сердце, что так желанно мне.

Растерянно замерев у двери в собственную спальню, я всё ещё не слышала и не чувствовала ничего — на миг мне стало страшно. Что если всё, что было там, всего лишь сны и галлюцинации, принятые мною за чистую монету? Ведь Колыбель так щедра на навеянные страхи и желания. Почему бы и Её словам не оказаться всего лишь воплощением моих тайных желаний?

"Мы ведь этого не узнаем, если ты не откроешь дверь?" — раздалось у меня за спиной.

Пока я размышляла над правдивостью слов, сказанных мне у Колыбели, Каа'Лим уже успел догнать меня, и теперь стоял за спиной.

— Кто бы знал, как мне страшно сделать это, — почти шепотом ответила я вслух.

Вместо слов он подошел ко мне и с силой пихнул дверь так, что та без труда поддалась.

"Нашла чего бояться", — фыркнул он.

— И правда… — сделав очередной глубокий вдох, призванный успокоить мои вконец расшатавшиеся нервы, я вошла внутрь.

Ким лежал на моей постели. Точь-в-точь такой же, как и полгода назад. Те же кудри цвета горького шоколада, разметавшиеся по белоснежной подушке. Та же чуть смуглая кожа.

Я жадно разглядывала его лицо, не находя в себе сил подойти ближе или прикоснуться к нему. Он не дышал. Сердце не билось. Я слышала это совершенно отчетливо. И эта тишина оглушала меня. Как же так?

"Тебе надо коснуться его", — сказал Каа'Лим, отгоняя подбирающуюся панику.

— Зачем? Он же мертв… Она вернула мне его тело… все было враньём, — забормотала я, пытаясь вновь научиться дышать.

"Не просто коснуться, а стать той, кем сделала Она тебя", — его невероятно яркие желтые глаза смотрели на меня так, будто он говорил совершенно понятные истины, а я никак не могла сообразить столь очевидных вещей.

— Проводником… — неуверенно сказала я и тут же решительно подошла к постели, где лежало бездыханное тело брата. — Я не знаю как…

"Думаю, знаешь. И, Она была уверена в том, что ты поймешь, как именно. Просто доверься себе. С Самаилом же ты смогла".

Когда мои ладони коснулись его обнаженных предплечий, я и не ожидала, что мои руки будут так дрожать. Он был не просто холодным — его тело, казалось, было соткано изо льда. Этот потусторонний холод окутал мои запястья, стремясь все выше, к самому сердцу.

— Я хочу, чтобы все было сделано сегодня, — повернувшись к Каа'Лиму, сказала я. — Нам понадобится помощь Лео. Найди его, пока меня не будет.

Дэйург лишь серьёзно кивнул, а после сказал то, что я ждала от него.