'Эх, были бы тряпки в сундуке понаряднее…', тоскливо вздохнул дэйург, прикрывая глаза, и засыпая вместе со мной.

Никто из нас не сказал друг другу насколько все эти мысли о том, что удастся привязать такую личность, как Лео красивыми шмотками смешны. Мы оба понимали, что это все не сработает. Я видела по образам Пэм, какие женщины входили в его жизнь, какая стать была у каждой из них. И думать, что мне достаточно привязать бантик на шею и похлопать глазками будет достаточно, было бы глупо. Я знала, почему Каа'Лим говорил все это. За нарочито легкими словами скрывалось желание поддержать и приободрить меня. Что мол, не все так плохо, стоит только захотеть! Я же думала, что увидел он во мне в свое время? Какая искра привлекла его? Есть ли она все ещё? Я не знала. А самое главное, смогу ли вновь заслужить хоть капельку его расположения?

Новая большая страна, где взгляды всех жителей будут обращены в мою сторону. Это была тяжелая ноша, о которой в свое время мы много говорили с Лео. Мне предстоит стать публичной личностью, каждый жест и взгляд которой будет строго отслеживаться. И я не имею права выглядеть маленькой влюбленной девочкой. Как и не могу самолично дать кому бы то ни было рычаги влияния на себя через мои привязанности. Моя любовь — моя ноша и секрет, который я не имею права обнажать перед окружающими. Единственное дорогое мне существо, которое я не могу обезопасить и чувства к которому скрыть — это Каа'Лим, но влиять на него никто из демонов не сможет. Он, как мой Шаи, персона неприкосновенная. И как, спрашивается, мне обернуть Лео хотя бы на крошечный шаг ко мне, если я твердо решила стать молчаливой и неприступной. Во-первых, потому как, говоря откровенно, недостаточно умна, чтобы открывать рот, не подумав как следует. Все же, что ни говори, а порой, молчание — это золото. И во-вторых, поскольку не собираюсь становиться невестой какого-нибудь наследника одного из Домов в угоду Совету. Она дала мне Дар и обещание, и я вряд ли смогу сдержать свое, если стану декоративной болонкой на привязи у правящих Домов. И я собираюсь держать свой 'бастион ' до тех пор, пока тот, с кем хочу быть, не узнает о том, что тоже вроде бы как не прочь. Но, Бездна их всех подери, как же я не к месту молода… Эх, было бы мне хотя бы лет двести, может было бы проще?

Сейчас на палубе корабля было ощутимо прохладно, но после трех дней, проведенных в каюте под боком у сопящего и пыхтящего Каа'Лима, это было непередаваемо прекрасно. Солнце золотой полоской раскрасило темный горизонт, который постепенно начинал наливаться всеми оттенками малинового, нежно-розового и оранжевого. Тяжелые волны сплетали приятную, успокаивающую мелодию. А я стояла на носу 'Возмездия', корабля который Лео выбрал для нашего путешествия, утопая в мыслях о собственной несостоятельности и в непонимании того, как я смогу сделать все то, что пообещала? А ещё ведь была ненормальная нереально-реальная прапрапрабабка, которую следовало поймать и обезвредить!

— Что ты здесь делаешь? — холодный, но такой родной и знакомый голос, раздался из-за спины.

Я резко обернулась, потому как неожиданно поняла, что так соскучилась по нему! Соскучилась не слыша его голоса, не видя его золотых бездонных глаз, не чувствуя его где-то рядом.

Сейчас Лео больше всего походил на обычного парня, моего ровесника. Его волосы не доходили длиной до плеч, и озорной морской ветер сильно трепал их. Его золотые глаза смотрели холодно и в какой-то степени серьезно. Он казался мне звездой, которую я привыкла видеть на небосклоне каждый день, но которая оставалась так недосягаемо далеко от меня, озаряя все вокруг своим холодным сиянием. Он был рядом и в то же время где-то слишком высоко.

— Тебе лучше? — спросил он, а я вдруг неожиданно спохватилась, что смотрю на него и даже не пытаюсь скрыть то, как тоскую.

Потому легко улыбнулась и сказала:

— Да.

На языке вертелась тысяча вопросов, которые хотелось озвучить, лишь бы услышать его ещё разок. Но в то же самое время, каждый из них казался невероятно глупым и неуместным. А ещё очень хотелось прикоснуться к нему. Провести кончиками пальцев по его волосам, обнять и посмотреть уже вместе, как поднимается золотой солнечный шар из глубокой пучины морских вод.

Желая избавиться от наваждения, я с силой сжала кулаки так, что ногти больно впились в кожу.

— Хорошо, — коротко кивнул он, подходя ближе ко мне и опираясь спиной о фальшборт корабля. — Кто бы мог подумать, что твой дед окажется не единственным в Доме Серебра, кого полоскало, стоило ему ступить на борт любого, даже самого непритязательного, суденышка, — усмехнулся он, а я почувствовала, как у меня что-то кольнуло в груди от такой знакомой его ухмылки. И вместе с тем я с пугающей ясностью осознала, как хочу обладать им. Это было глубокое чувство, страстное желание владеть чьим-то сердцем, душой, телом, мыслями безраздельно. Оно словно толкало меня, нашептывало, что я должна заполучить его любой ценой, сделать все от себя зависящее для этого. Это ли любовь в глазах демона, я не знала, но переступить через себя была не в силах.

— Ты помнишь его?

— Кого? Твоего деда? — изогнув бровь, спросил он.

Я лишь кивнула, подтверждая свой вопрос.

— О да, — со значением сказал он.

— Каким он был? — решив, что для того, чтобы найти подход к нему, мне для начала нужно хотя бы поговорить с ним 'ни о чем', если можно так сказать. То есть, выбрав наиболее нейтральную тему. Чем плох мой дед для такого случая? На мой взгляд, он весьма удачно пришелся к слову!

— Он, — на мгновение замолчал Лео, — был редкостной сволочью, что, конечно же, красило его как Владыку, — усмехнулся он, пристально заглянув мне в глаза. — Что, даже протестовать не станешь, я же только что оскорбил твоего родственника?

В этот момент я посмотрела на него, встретившись с насмешливым прищуром золотых глаз. И вдруг мне стало так хорошо. Это был он. Все тот же! Из его уст никто и никогда не мог дождаться похвалы, он лишь указывал на худшую черту характера.

Широкая улыбка сама по себе расцвела на моем лице, а после все то напряжение, испытанное за последние недели, боль и переживания вылились в неконтролируемый смех. Я смеялась как сумасшедшая, до слез. Он же молчаливо наблюдал за творившимся безобразием, а после ворчливо сказал:

— Ты знаешь, что ты очень странная? Или это я на тебя так влияю?

— Прости, — кое-как совладав с нахлынувшими эмоциями, пролепетала я. — Просто это так на тебя похоже.

— Что именно? — прищурился он.

— Говорить гадости в адрес власть имущих, — фыркнула я, припоминая наш урок по Совету Бездны.

— И что же я наговорил, интересно знать?

— Неважно, — махнула я рукой, не желая вдаваться в подробности. — Просто, было как-то…, - сказав это, я невольно оборвала себя на полуслове. 'Было как-то', 'было'… я не должна говорить о том, что было, мне следует строить настоящее. Отчего-то больше не хотелось смеяться.

— Раз уж речь зашла о нашем якобы совместном прошлом, которое я непостижимым образом забыл, быть может, я, в конце концов, услышу более внятную историю о том, что же такого невероятного со мной произошло? Я уже проверил, ты — это тот самый ребенок, сомнений не остается. Тут я готов уступить, но если я не пойму остального, не думаю, что нам удастся наладить контакт. Я сыт по горло рассказами из страны 'розовых фей ' о том, как я прекрасно учил тебя, помогал и прочее. Боюсь, для женщины, которая со мной так хорошо знакома, ты глубоко заблуждаешься на мой счет. Я не сказочная принцесса-нянька.

Самое ужасное, что я целиком и полностью понимала его сомнения. Оказывается, у Лео была одна небольшая мания, если можно так сказать. Он вел дневник. Не просто записывал события на бумаге, как делали это обычные люди, нет, он писал события в режиме реального времени, перенося самое важное на инфо-кристалл. Все значимые события его жизни записывались и кодировались так, что вряд ли какой-либо маг смог бы взломать его архив. Что уж говорить обо мне, я прическу при помощи магии лишь недавно научилась делать так, чтобы волосы дыбом не вставали.

Так вот, все записи, любые упоминания обо мне исчезли в тот момент, когда он пришел в себя. Самое невероятное то, что меня забыла даже Пэм, как только Лео открыл глаза. А я, злобная стерва, изуродовала его дом ни за что ни про что, доказательств-то нет. Ну, как сказать 'нет', я приказала ей подтвердить каждое мое слово. Благодаря руне, нанесенной мной, это было возможно, но создать изображение, которое Пэм могла бы предъявить в качестве доказательств, я не могла. И то, что я заставила её, всплывет наружу сразу же, как только Лео удастся избавить свою 'домовиху' от руны подчинения мне. Хотя, я и сама толком не понимала, что именно она вспомнит, если конкретно меня в её воспоминаниях больше не было. Конечно, выслушав наш рассказ о том, что Пэм впустила в дом Лиама, он согласился, что я была права, ограничив её. Но поверил ли? Вряд ли.

Что спасло меня тогда? Кровь, что же ещё. Во второй раз я жива лишь благодаря цвету своей крови. Мы, я и Каа'Лим, рассказали, что его потеря памяти стала следствием заклинания, что применила к нему Тамэя. На закономерный вопрос, что это было за заклинание, ни я, ни дэйург с ответом не нашлись. Каа'Лим не знал такого. Я и подавно. Что говорить, тут мы опростоволосились.

'Единственный способ повредить мой мозг, это отрезать от него половину и засунуть обратно', - зло припечатал тогда Лео, сказав, что это мне на будущее, если захочу у кого-нибудь забрать память.

Что я должна была сказать? Что встречалась с хозяйкой Грани? Что умоляла её на коленях не забирать его и согласилась на странный, ещё не пробудившийся Дар, и отдать его любовь в обмен на жизнь? Рассказать, что теперь в буквальном смысле этого слова держу его нить в руках? Разве могла я так поступить с ним? Это было не честно! Я не хотела заставлять его чувствовать вину или быть обязанным мне. От него я хотела совсем другого! И сколько бы Лео ни говорил мне раньше, что демоны не мучаются виной или навязанным чувством ответственности, я не верила ему. А как же я? Я-то почему все это чувствую столь остро и болезненно?

— Я рассказала тебе все, — слабо отозвалась я на его гневную тираду. Нет, он не кричал, ни разу не повысил голос, но я прекрасно понимала, что в его случае это означает едва ли не ненависть.

— Я так не думаю, девочка, — прямо взглянув на меня, спокойно сказал он. — У меня отменный нюх на ложь. А от тебя и твоего Шаи ею буквально несет за километр.

Я смотрела ему в глаза и не находила слов. Любое произнесенное вслух слово будет звучать для него как оправдание, жалкой ложью, которую он почувствует. Когда мы только познакомились, он мог читать мой разум — сейчас я была закрыта. Я, глупая девчонка, толком не видевшая жизни, была закрыта от него! Непостижимо? Вовсе нет, это подозрительно.

Порой я ощущала его попытки проникнуть в мои мысли. Это было как легкий зуд на грани сознания, и если бы не Каа'Лим, который рассказал мне, что это означает, я бы так и не поняла. Но вопреки моему желанию открыть хотя бы часть мыслей, я не могла этого сделать. Хозяйка Грани позаботилась в этом отношении и о Тарии с Орэном. Казалось, она предусмотрела все, чтобы не дать мне лишней лазейки чтобы заслужить его доверие легким путем. И все, что на данный момент росло и множилось между нами, — это подозрение. Подозрение в чем? Я не знаю, на этот вопрос мог ответить лишь Лео. Чего он, разумеется, не делал.


— Я не могу ответить на вопросы, ответов на которые у меня попросту нет, — через силу разомкнув губы, всё же сказала я.

На что он обольстительно улыбнулся, кривя губы, и почти ласково произнес:

— Посмотрим. Кто ставил тебе блок?

— Это пришло вместе с изменением, — ответила я, стараясь не позволить сердцу стучать чаще, тем самым выдав, что точно знаю, кто и зачем это сделал. Как он отнесется к тому, если я скажу, что Она сделала это преднамеренно, чтобы не позволить ему влиять на меня?

— Ты приняла Дар?

— Да, — все больше и больше наши разговоры сводились к форме допроса. Он пристально отслеживал мою мимику и реакции организма, не имея возможности каким-либо ещё образом понять меня. Не тогда, когда знал, кто я и рядом был Каа'Лим. — И в чем он заключается?

— Я пока не знаю, он всё ещё дремлет во мне.

— Вот как, — улыбка слетела с его губ, словно и не было её там никогда. Остался лишь пристальный взгляд, направленный гораздо глубже, нежели просто на меня. — Позавтракать не прочь? — вдруг спросил он.

Чего мне стоило не фыркнуть в ответ, сказав, что это я никогда не прочь. Но всё же ограничилась простым:

— Ещё бы! Я ведь расту и не ела три дня!

Интересно, знала ли Она, что из-за того, что она вернула его подобным образом, первое, что возникнет между нами, — это недоверие? Не симпатия, не дружеское отношение, а именно сомнение зародится в его сердце? Мне казалось, что да. Она точно знала, что где упадет семя неверия — любовь не взрастет. Как и знала, что я не смогу рассказать ему всего так сразу, просто вывалив на Лео все, что было между нами. А ведь было-то не так уж и много. Это для меня каждый наш момент имел особый смысл и значение. Как я смогу придать ему ту же значимость, облекая в простой рассказ от незнакомой женщины? Что-то типа: 'Знаешь, мы целовались несколько раз, ты подарил мне праздник на День рожденья и несколько раз спас'? Смешно. Все это пустые слова. А для того, кто прожил не одну сотню лет, это должно было звучать и вовсе бредово

— Что ж, идем, — сказал он, легко оттолкнувшись от бортика, на который всё это время опирался.

А это уже было что-то новенькое. С тех самых пор, как Лео пришел в себя, он ограничил мой доступ в свои покои, то есть в спальню. Я его понимала, тоже бы испугалась, если бы ко мне темной ночью приперся незнакомый мужик и полез целоваться, я хотела сказать 'проверить дыхание'. Но приглашение позавтракать у него приняла без задней мысли. Все же я-то не воспринимала его как постороннего.

Мы спустились по узкой деревянной лестнице, ведущей на тот ярус корабля, где располагались наши каюты. Интересно, у него тоже маленькая каморка три на три метра или чуть больше? Когда же он открыл дверь, я потеряла дар речи. Его апартаменты, а по другому и не назовешь, впечатляли. Изысканно обставленная прихожая переходила в просторную гостиную, из которой можно было попасть ещё в две комнаты, которые сейчас были закрыты. Ну, это я догадывалась, что их две, но зная Лео, можно предположить, что их там бесчисленное количество.

— Очередной пространственный карман? — спросила я, с интересом обходя гостиную по кругу и разглядывая обстановку.

— Естественно, — пожал он плечами. — Ненавижу тесные помещения, где даже дышать нечем.

— Когда ты научишь меня делать нечто подобное?

— Когда ты расскажешь о том, кто ставил на тебе блок? — вопросом на вопрос ответил он.

— А если расскажу, научишь? — с улыбкой спросила я.

— Когда расскажешь, тогда и спросишь, — фыркнул он, подходя к небольшому обеденному столу, который был полностью сделан из стекла, лишь витая ножка была из серебристого металла. — Так и будешь хлопать глазами или присядешь? — спросил он, обрывая мое любование.

В этот момент Лео галантно отодвинул стул, предлагая мне сесть. А у меня внутри зародилось нехорошее предчувствие: чего это он такой любезный? Не к добру…

Как только я присела, он устроился напротив меня и небрежно взмахнул рукой над пустой поверхностью стеклянного столика. В то же самое время на нем, появляясь из воздуха, возникло несколько пышущих жаром блюд. Чего тут только не было! Быстро пробежавшись взглядом по поверхности стола, я отметила для себя жареную рыбу под каким-то белым густым соусом, которую я просто ненавидела все время вспоминая, как страдала от зуда в детстве, стоило попробовать даже самую крошечку. Несколько видов мяса умащенных различными видами специй и соусов. Фрукты, тушеные овощи, какие-то каши, яйца, соки. Одним словом, это была непонятная мешанина из различных видов блюд на любой вкус.

Живя отдельно от Лео, я успела позабыть, что значит в его понимании легко позавтракать, удовлетворяясь тем, что можно было купить на чаевые в таверне. Странно было другое: половина продуктов относилась к тем, что Лео старался в пищу не употреблять. Так, например, он почти не ел овощи и каши, с трудом выносил запах вареных яиц и рыбы. Но тут все это было.

— Угощайся, — указывая жестом на представшее моему взору многообразие, сказал он. Не подав виду, что меня что-то смущает, и я полностью сосредоточена на том, чего он от меня хочет, пригласив на этот 'завтрак у Лео', я взяла первое, что попалось под руку. Как говорится, тебе либо везет — либо нет, и под руку попалась овсянка. Ставить её обратно было неудобно, потому просто сунула ложку в рот, стараясь думать о чем угодно, кроме вкуса. С некоторых пор каши стали мне неприятны, как и некоторые овощи с фруктами. Лео усмехнулся чему-то и сказал:

— Не знал, что ты столь непритязательна в еде.

— О, чем это ты? — так и не прожевав до конца вязкую жижу, прошамкала я. — Я обожаю овсяную кашу, — кивнула, подтверждая свои слова, не став добавлять, что в детстве питалась именно кашами по большей части, остальное организм почти не воспринимал.

— Да? В этом мы схожи, — кивнул он, — на завтрак я тоже предпочитаю, что полегче, — и придвинул к себе миску с вареными яйцами. Вдохнул поглубже, но как можно более незаметно и уже приготовился сунуть яйцо в рот, когда до меня, наконец, дошло, что он тут делает.

— А я думала, ты ненавидишь яйца, — как бы, между прочим, заметила я, продолжая уплетать вонючую жижу и стараясь не думать, что всего в нескольких сантиметрах от каши лежали такие манящие отбивные… отбивнушки… отбивнушечки… Жадно сглотнула я.

— С чего ты это взяла? — он сунул в рот целое яйцо и быстро заработал челюстями. — Очень даже люблю!

— Вряд ли, — не выдержав, рассмеялась я.

Лео тяжело сглотнул и прищурился.

— Так хорошо меня знаешь? Может, покажешь, что бы я выбрал? — кивнул он в сторону разложенного угощения.

— Тест? — изогнув бровь, решила уточнить я. — Забавный какой, то есть хочешь, чтобы я составила твое излюбленное меню?

— Именно, — кивнул он.

Подумав немного, решила выбрать только то, что он предпочитал чаще всего, и тут же переставила тарелочки ближе к нему, наливая в стакан молоко и так же ставя рядом.

— Ну, как? Лучше? — поинтересовалась я, наблюдая за выражением его лица, которое, казалось, всего на миг стало предельно серьезным, а после он задорно улыбнулся и сказал:

— Идеально.

Решив, что теперь можно спокойно поесть, я также присоединилась к нему.