«Не стеснялась…»

Слова, сказанные печальным тоном, окатили холодным душем, погасив огонь раздражения и праведного возмущения. Оправдание у мужчины весомое, с таким приходится считаться, в сторону не отбросишь. И отстаивать собственное мнение в чужом мире, будучи в чужом теле, конечно, реально, но чревато. Чем угодно подобное противостояние может закончиться. А ну как этот Илья, раздраженный моей неуступчивостью и отсутствием к нему сострадания, подумает, что его ритуал с призывом души с треском провалился? Разочаруется и решит, что я ему больше не нужна. Ведь не факт, что я успею среагировать и спасти себя от угрозы. Я же не в курсе, какие тут имеются способы уничтожения непокорных девушек. И вообще, я многого об этом мире не знаю. А жить-то хочется.

К тому же мой, скажем так, кавалер — он ведь не так плох. Внешне отторжения не вызывает, несмотря на иной облик. И ко мне настроен позитивно. А его напористость и приставания вовсе не черта характера и отсутствие воспитания, а следствие привычки. Он же во мне видит свою Айрин…

В общем, виновато попросив «не подсматривайте, пожалуйста», я принялась поспешно переодеваться. Жаль, что, кроме спортивного комплекта, который был на мне вчера, другой одежды нет. Он ведь уже точно поношенный и грязный, а я чистая. Хоротпо бы понять, как тут со стиркой белья дела обстоят. Судя по примитивным полотенцам вместо ионной сушки, ждать многого не приходится. Не удивлюсь, если стирка вообще ручная и потому редкая.

— Это нужно повесить сушить? Где? — поднимая с кровати лежащее на ней полотенце, на всякий случай поинтересовалась, чтобы не допустить ошибки.

— Нет, Нея, — мягко остановил меня Илья, оборачиваясь. — Можешь оставить на кровати или в ванной, сотрудница приберет. И белье перестелет. Это санаторий, тут обслуживание клиентов хорошее.

Понятно, что пока информации слишком мало. То есть за чистотой местные все же следят — это факт. Остается неясным, какие у них для этого имеются возможности.

— Ладно, — отложила выяснение до лучших времен. — А что такое «санаторий»?

Вот еще одно слово, аналогичное «столовой», — вроде знакомое и незнакомое одновременно.

— Это место, где лечатся и отдыхают.

Илья молча подошел ближе, не сводя с меня глаз.

— Почему я здесь? — решив не обращать внимания на его бесцеремонность, продолжала я расспросы. — Разве я больна или устала?

— А ты как думала? — осторожно погладил меня по руке мужчина. — Ритуал призыва может иметь массу последствий. Я обеспокоился и поместил тебя под наблюдение врачей. Все же я не специалист.

— Странно. Я не ощущаю ничего неприятного. Похоже, нет необходимости в лечении.

— Это хорошо. Значит, я напрасно волновался.

Его рука поднялась выше, к плечу, и коснулась влажных волос.

— Высушить бы надо, — то ли посетовал, то ли посоветовал мужчина. — Выйдем на прогулку — простынешь, сегодня ветер и не жарко.

— А есть возможность высушить быстро? — заинтересовалась я.

— Ну, обычно постояльцы заранее просят фен, когда вселяются. Или с собой привозят… Я не подумал, — растерялся Илья. — Впрочем, я знаю, как нам быть. Идем.

И снова выйти сразу не получилось.

— Ты пойдешь в тапочках? — остановил он меня удивленно. — У тебя же нормальная обувь есть.

— Где? — не менее сильно удивилась я. Проследив взглядом за указывающей в угол рукой, опешила. Там действительно стоял симпатичный женский вариант спортивных туфель без каблуков.

Я задумалась. Вчера их здесь точно не было. Сложно не заметить предметы в маленькой комнате, особенно если мучаешься от безделья и изучаешь каждый закуток. Правда, утром я по сторонам не смотрела, сразу мыться отправилась.

Кто же их принес? Точно не Илья, иначе бы не ставил в укор мою рассеянность. Скорее всего, это деяние незнакомца, который заходил ночью. Правда, непонятно, отчего он проявил такую заботу о посторонней. Или не посторонней? Размер же идеально подошел, значит, есть вероятность, что неизвестный так же хорошо знал Айрин, как и Илья. Тогда хорошо бы с ним познакомиться ближе. И все выяснить.

Взяв интересующий меня факт на заметку и запомнив свое намерение, я под руку с провожатым вышла из комнаты. В отличие от вчерашнего дня, когда не подозревала, что попала сюда надолго, сегодня оценивала перспективы, смотрела по сторонам внимательнее, запоминая детали маршрута, выстраивая в голове план здания, рассматривая интерьер и оценивая технические решения. Мне тут теперь жить, в конце концов. И рассчитывать на постоянную поддержку мужчины будет самым неправильным вариантом. Вряд ли он долго выдержит настолько изнуряющий груз ответственности. Это допустимо лишь как временная мера, пока я не освоилась.

Сооружение оказалось весьма простым. Три этажа с крайне примитивной планировкой: на каждом уровне по два коридора, расходящихся от главного холла, имеющего выходы в механический лифт и на лестницу. Двери, расположенные с интервалом в семь шагов, несомненно, вели в маленькие помещения, наподобие моего нынешнего пристанища. На первом этаже к этому однообразию прибавились мягкие сидения вдоль стен, на которых чего-то ожидали местные обитатели. Кстати, дизайн самих дверей изменился. То есть изменились прикрепленные на уровне глаз таблички. Вместо номеров на них появились иные надписи: «Физиотерапевт», «Главный врач», «Сестринская».

Значит, это действительно место для лечения и отдыха. Илья был честен со мной. Признаться, в какой-то момент его оправдания о назначении здания показались надуманными. Ну не стыкуются в моем понимании мистические ритуалы призыва и относительно цивилизованное медицинское учреждение.

Здесь же, только в примыкающем к основному корпусу здании, имелось еще два функциональных комплекса: та самая столовая, в которой я уже была, и водный зал.

Илья меня именно в него и привел. Вернее, в место для переодевания, где имелись приспособления, обдувающие горячим воздухом. Для тела они были слишком малы в размерах и неудобны, а вот волосы сушили неплохо.

Пока я приводила прическу в порядок, Илья отлучился в столовую и вернулся с двумя пакетами. «На улице поедим и поговорим», — объяснил, Когда я удивленно на них посмотрела.

Решил для экономии времени совместить прием пищи и беседу? Предусмотрительный, надо же… Редкое качество для обычно рассеянных представителей моего мира. Интересно, он тут такой один-единственный или это типичная черта здешних мужчин?

Мне впервые пришла в голову мысль, что, возможно, я напрасно провожу бескомпромиссные аналогии, перенося в этот мир моральные принципы моего. Менталитет может оказаться совсем иным.

Я вспомнила фантастический рассказ, который читала в детстве. Там мужчины занимали не только главенствующую позицию в обществе, но и сами всем руководили. Женщинам отводилась роль глупеньких, бессильных существ, ни на что не годных, кроме как греть постель, рожать детей и послушно выполнять порой совершенно нелогичные и бессмысленные требования властных, жестоких мужчин. Мало того! Женщинам это нравилось, и они даже не пытались изменить сложившееся потребительское отношение к себе.

До сих пор помню свое негодование и возмущение подруг, с которыми прочитанное обсуждала. Наверняка наставницы пансиона ввели этот текст в программу обучения как поучительный пример. Чтобы воспитанницы осознали, насколько правильно и разумно устроено наше общество, где женщины — настоящие защитницы и способны на большее, чем безропотно исполнять чужую волю. Мы должны быть самостоятельными, решительными, ответственными. Достаточно и того, что муж обеспечивает будущую семью материально, используя свой талант на благо общества. Наша задача — помогать им в этом и оберегать.

Правда, наши мужчины именно на такие перспективы и рассчитывают. А земные… Чего хотят они? К чему стремятся в отношениях? Чего ждет от меня Илья?

— Я обещал тебе рассказать об Айрин. — Он заговорил о другом, не спеша отвечать на мои невысказанные вопросы. Присев на скамейку в парке и протянув один из пакетов мне, раскрыл второй. Не глядя вытащил из него тонкостенный стаканчик с напитком и завернутую в прозрачную упаковку стопку белых рыхлых ломтиков, перемежающихся с начинкой. — Ты ешь, ешь, — напомнил, разворачивая и откусывая неведомое мне блюдо.


Напиток оказался горячим, сладким и с приятным специфическим запахом. Еда хоть и холодной, но вкусной и точно свежей. А рассказ Ильи — интересным и познавательным. Особенной ясности не принес, но для меня сейчас даже эти крохи информации были важны.



Айрин Вайс жила, окруженная толпой знакомых, будучи при этом безмерно одинокой. Всех привлекало ее материальное благополучие — они искали лишь выгоду в дружбе. Кроме Ильи. Он искренне, всей душой любил девушку. Стал для нее тайной поддержкой и опорой. Только ему она могла доверить свои секреты и согласилась разделить ответственность за будущую семью. Они уже были готовы признаться родителям Айрин, но не успели. Те погибли, а недоброжелатели этим воспользовались. Подкупили охрану, обеспечивающую безопасность, решив, что больше некому защитить девушку.

Увы, связи и силы Ильи тоже оказались не бесконечны. Не обладая должным влиянием, он не сумел уберечь возлюбленную от беды. Но и смириться с потерей тоже не смог…



— Мне-то ты зачем это рассказываешь? — сердито пробурчал Ринат, с трудом сдерживая негодование. Вранье Ильи раздражало, особенно такое изощренное и вероломное.

— Затем! — веско припечатал Бершев. — Знаю я тебя с твоей правдивостью. Ляпнешь что-нибудь отличное от придуманного мной, а я потом разгребай.

— Ляпну, как же, — хмыкнул ученый. — Ты же мне к Нее, то есть Айрин лезть запретил.

— Ага, запретил. Только… — вроде ласково начал Илья и тут же резко изменил интонацию, буквально выкрикнув: — Только ты все равно вмешиваешься! Кто тебя просил туфли приносить? А?

— Я же всего лишь принес, — вжав голову в плечи, робко оправдывался Ринат. — Вернул вещь нынешней хозяйке тела. Не собирался ничего говорить.

— Ну-ну, — скептически скривился Бершев. — Так я и поверил. Мог бы мне передать, незачем было делать это лично. В общем, по-хорошему предупреждаю: если не получится уклониться от встречи и промолчать, хотя бы придерживайся моей версии происходящего. Узнаю, что ты меня подставил…

Голос стал приглушенным, угрожающим, а взгляд не обещал ничего хорошего. И потому в продолжении фразы необходимости не было.

— Еще скажи, что я собирался занять твое место защитника и очаровать иномирянку, — вздохнул Ринат. — В твою дурную голову и не такое может прийти. Делать мне больше нечего, как обхаживать попаданку. Я безвылазно сижу в лаборатории, и у меня непочатый край работы, в отличие от некоторых.

— Моя голова, может, и «дурная», зато умеет зарабатывать и обеспечивать нас стабильным доходом. Но крайней мере, эта лаборатория — исключительно ее заслуга. То есть моя, — презрительно бросил Бершев, поднимаясь с кресла — видимо, сказал все, что хотел. Окинув взглядом обстановку и оставшись довольным, пошел на выход.

Останавливать его Ринат не стал. Как и спорить. Хотя ответ на вопрос «что первостепенно — финансы или ум?» был бы однозначным. Впрочем, не в случае с Ильей. Ведь тот привел бы иной аргумент. «Где бы был ум Рината без финансов? Любое исследование требует средств, а если их нет…»

— Чуть не забыл! — уже в дверях спохватился Бершев. — Давай-ка мне ключ от палаты Ней. Второй. Который ты зачем-то припрятал. Кстати, зачем?

— Всего лишь забрал, чтобы уборщица не вломилась в комнату, — в очередной раз вынужденно оправдался Ринат, отдав требуемое. И с облегчением вздохнул, едва дверь закрылась окончательно.

Вот ведь упертый тип! Вбил себе в голову дурацкую идею и совсем с катушек съехал. А ведь раньше был адекватный: советовался, прежде чем что-то сделать, и настолько сильно не выпячивал собственные заслуги. Всегда дипломатично отмечал, что в достижении цели важны совместные усилия. Доверял. И к угрозам не прибегал…

Махнув рукой на странности, произошедшие с Бершевым, и отбросив бессмысленные сетования, ученый вернулся к своей работе. Скрупулезно сортировал поступающую с датчиков информацию, анализировал и отбирал значимую. Уточнял координаты мест попадания и вносил изменения в каталог миров, в которых уже побывали испытуемые. Это ведь только со стороны путешествия сознаний казались легкой задачей. В реальности все обстояло намного сложнее, требовало новых внедрений добровольцев, постоянного изучения, фиксации. И контроля.

Вспомнив о последнем, пусть и неофициальном наблюдении за подселенкой в тело Ней, Ринат открыл соответствующую запись. Сутки на Земле — это приблизительно полутора суток в том, ином мире. Более чем достаточно, чтобы накачанная снотворным Айрин проснулась.



— Нея, как вы себя чувствуете? — Врач заботливо всматривалась в лицо пациентки через прозрачную перегородку бокса.

— Никак, — бесцветно прошептала девушка, отворачиваясь к другой стене. — Видеть никого не хочу.

— Ай-ай, как нехорошо, — пожурила женщина, переглянувшись со своей ассистенткой. — А я думала, на поправку идете. Жаль. Придется расстроить мэдрэ Олерианайлера и сказать, что вы его не примете.

— Любимый?! — восторженно воскликнула самозванка, подскакивая на лежанке и буквально выдавливая ладонями упругий материал перегородки. — Видите? Он пришел за мной! А вы не верили! Я должна с ним поговорить!

— Хорошо, хорошо, — улыбнулась ее горячности врач. — Но, Нея, мы надеемся на ваше благоразумие. Не доводите себя до нового срыва.

— Какой еще срыв? Моя жизнь изменится к лучшему! Так и быть, я приглашу вас на свадьбу!

За несколько минут ожидания она извелась в нетерпении. Судорожно провела рукой по голове, приглаживая растрепавшиеся волосы. Бормоча что-то недовольное о внешнем виде больничной одежды, оправила короткую непримечательную тунику блеклого цвета слоновой кости. Покусала губы, надеясь, что они станут ярче, — отсутствие помады не повод выглядеть некрасиво. Едва в раскрывшийся проем шагнул мужчина, подалась к нему и замерла, натолкнувшись на все ту же прозрачную преграду.

— Привет, — неприязненно буркнул вошедший, останавливаясь в паре шагов от нее.

— Привет, — растерянно пробормотала Айрин, не понимая его поведения. Это же он, тот самый жених, что был на свадьбе. Тот самый, что отдыхал на пляже с другом. Почему же так отстраненно себя ведет? По имени не назвал, пусть даже чужому. Может, боится разоблачения и огласки?

Последнее, кстати, могло иметь место, ведь одна из женщин-врачей осталась стоять в проеме и следила за ними.

— Мне сказали, у тебя эмоциональный срыв, — все так же скованно продолжал посетитель. Оглянулся на наблюдательницу и сдержанно попросил: — Мы можем поговорить наедине?

— Павел… — жалобно начала было Айрин, едва дверь за женщиной закрылась.

— Тс-с-с! — зашипел тот, оглядываясь. — Думай, что говоришь! Решила испортить мне жизнь?

— Нет-нет, что ты… Я не хотела ничего плохого. Забери меня отсюда.

— Даже не смей просить о подобном! Не хватало еще нянчиться с тобой. Я хочу наслаждаться жизнью! Не желаю снова взваливать на себя то, от чего сбежал.

— Не понимаю, — пожаловалась Вайс. — Чем этот мир кажется тебе лучше?

— А ты разве не в курсе? — удивленно поднял изящные брови собеседник. — Разве тестовых перемещений не проходила?