Наташа смотрела на нас и улыбалась.

— Может быть, вы нам поможете? — попросила и она. — Если не подписать сегодня, то получается, я зря торопилась с романом.

— А я его читал? — засиял улыбкой император.

— А если вам его дать почитать — подпишите? — пошла в наступление Наташа, включив все свое обаяние.

Я вдруг посмотрела на нее внимательно. За эти дни она очень изменилась. Во-первых, стала совсем худенькой — малышка ела и поправлялась, а мама таяла на глазах. При этом у женщины был зверский аппетит. Все поверхности тумбочек и столиков были заставлены тарелочками, мисочками, чашечками и вазочками с кремом, джемом, а также соусами, что традиционно подают в империи к мясным блюдам. Красный, чем-то напоминающий кетчуп, — к мясу и белый — к рыбе. Между посудой жили и прекрасно себя чувствовали конфетные обертки, шкурки, косточки и… прочие огрызки. Говоря откровенно — настоящий свинарник, который обоих любителей литературы, похоже, не только не смущал, но и радовал!

Во-вторых, с писательницы исчезли очки. При этом Наташа не щурилась и не натыкалась на углы. Может, Ирвин постарался? В-третьих — куда-то исчезли ярко-желтый и розовый — цвета, в которые так любила наряжаться писательница! Теперь только белый, бежевый, иногда — кофе с молоком. Все это ей невероятно шло: она была прелестна и источала такое количество любви к дочке и всему миру, что через пять минут ты и сам начинал светиться от счастья. Видимо, это состояние так понравилось Фредерику, что подобные визиты стали занимать почти… Да что уж там! Последние несколько дней все, абсолютно все его время!

— К Брэндону, — не поддался на наши умоляющие взгляды император.

И я удалилась, слыша, как Фредерик стал расспрашивать Наташу о ее новом романе.

С трагедии в Норверде прошла неделя. Брэндон и Джулиана пытались понять, что же с ними происходит, и научиться с этим жить. Получалось… плохо. Проще Флоризеля грандис научить танцевать… Детей было жалко. Но я понимала, что сделать ничего нельзя — им отчаянно мешала молодость. А этот недостаток проходит быстро и без внешнего вмешательства. Подождем.

На самом деле мне было жаль наследника. Брэндон был замученным и бледным. Он управлял империей. Хотелось покормить, потрепать его по голове — как Флоризеля. И пожалеть. С другой стороны, он так меня сегодня взбесил вместе с его отцом, императором, что очень хотелось этими листами, свернутыми в трубочку, надавать им по голове. И поставить представителей августейшего семейства в угол.

Характер у наследника, понимаешь ли… Личная драма… Устроить бунт самому, довести до бунта отца-императора — и все это во время уже откровенной войны. И получить отказ от любимой девушки. Джулиана отказалась выходить замуж.

Но сегодня Брэндон, чутко уловив мой настрой, просто подписал разрешение на выпуск журнала. Хотя и поморщился, рассматривая себя, любимого, на страницах.

— Спасибо, ваше высочество, — прижала я руки к груди.

Он только грустно улыбнулся.

Наконец номер журнала был полностью готов к печати, и я могла позволить себе немного отдохнуть, тем более что Ричард обещал освободиться пораньше.

— Наконец-то! — обнял он меня.

Все закружилось, настолько ярко я почувствовала его рядом…

— Ты можешь закрыть дверь, чтобы сюда никто не зашел?

Надо же, этот хриплый голос — мой.

— Ника… — Его руки привычно стали рвать шнуровку платья.

Я замурлыкала от предвкушения… Но тут он стал невозможно нежен. Аккуратен в каждом движении.

— Ричард! — возмутилась я. Мне хотелось сносящего сознания взрыва — такого, какой был, когда мы в первый раз позволили себе забыть обо всем, кроме друг друга.

— Что? — Если бы в его глазах не плясало пламя, я бы даже поверила, что он ничего не понял. — Ай!

Это я его укусила за плечо. И для понятливости, и за то, что делал вид, что мои эмоции считывать не умеет.

Ричард на мгновение задумался — это было настолько видно, что я даже хихикнула.

И все завертелось — как тогда, в первый раз…

Мы почти заснули, как вдруг Ричард вскочил с кровати и стал торопливо одеваться:

— Там же мальчишки шашлык затеяли в честь твоего визита! Нас ждут давно!

— Шашлык? — зевнула я.

— Пауль идею о маринованном и запеченном мясе в массы кадетов продвинул качественно. А еще они пекут картофель в углях. Тоже под его руководством.

— Пионеры… — покачала головой я. — Аристократы, а лица после ужина в золе?!

— Но вкусно как! Преподавателей тоже угощали.

— Побудешь моей камеристкой? — Я поднялась и отправилась в гардеробную.

— Это, безусловно, вызов… — Ричард мгновенно оказался на ногах и прижался к моей обнаженной спине, — но я смогу.

Мы быстро оделись, и ненаследный принц открыл портал.

Вечер. Теплый ветер с моря. Запах соли и счастья. Огромная кровавая планета, шипя, опускается в ультрамариновые волны, растекаясь причудливым пятном. Будто большая ложка варенья в манной каше.

Можно любоваться закатом или следить, как по небольшому пляжу носятся два щенка — Флоризель и Анук-Чи Рэма.


— Видишь, где Рэм? — восхищенно спросил Ричард.

— Вон там, у костра. — Я вопросительно посмотрела на любимого.

— Он стоит у костра, а его Анук-Чи играет с Флоризелем на пляже! Это очень большое расстояние. Рэм — очень сильный.

— А ты? Ты можешь сделать так, чтобы огненный конь ускакал от тебя далеко?

— На такое большое расстояние? Не знаю, не пробовал. Замерзла? — Ричард улыбнулся, и сзади меня возник огненный конь. Стало тепло, светло и… хорошо. Я оглянулась — очертания крепости завораживали…

Ричард улыбнулся.

— Что?

— Ничего… Просто я нисколько не сомневался, что закату ты предпочтешь крепость!

— Ну… — Я улыбнулась.

— Пойдем. Нас ждут. — Ричард помог мне подняться, и мы двинулись к костру.

Мясо так вкусно пахло! Было даже легкое вино, которое мальчишки пригубили с таким снисхождением, что стало ясно — и что покрепче им уже давно не впервой…

Тихо шептались волны, где-то вдалеке лаял Флоризель, позвякивали шпаги: Рэм с Пашкой разминались, Ричард давал какие-то наставления. Я прикрыла глаза.

Наверное, я задремала, потому что голос Ричарда вдруг зазвучал совсем рядом:

— Ника, любимая… Дай руку — пойдем… Пойдем со мной!

Я открыла глаза, посмотрела в черные с алыми искорками глаза. Палец обожгло болью. Я привычно поморщилась, но уже вложила свою руку в руку Ричарда. Он рванул с такой силой, что я споткнулась о камень и упала, разбив коленку.

— Ричард! — Боль отрезвила, взгляд упал на пляж. Ричард фехтует с Рэмом и Пашкой. Двое на одного…

Как в замедленной съемке ко мне несется золотой песчаный щенок. Не успевает… Лай Флоризеля. Вспышка огня. Крик Пашки:

— Мама!

— Ника!

— Ричард!





* * *


Мне снился сон. И это была моя собственная свадьба.

Меня ведут в Храм Стихий — мрачный и величественный. Огромные витражи под самым куполом, сквозь которые с трудом просачивается свет, окрашиваясь в четыре цвета стихий: алый, синий, золотой и серебряный. Четыре жертвенника — по числу стихий. Алыми всполохами танцует огонь, отражаясь в зеркале огромной чаши, наполненной синей водой, золотом вспыхивает земля, мерцает серебром воздух.

Народу в храме собралось огромное количество. Я пытаюсь найти взглядом близких мне людей. Вот мама — какая-то она потерянная. Рядом с ней император Фредерик. Он выглядит довольным и абсолютно счастливым. Они сидят в первом ряду — около алтарей. Рядом — Брэндон и Джулиана. Джулиана почему-то плачет и смотрит мне прямо в глаза…

Жених… глупо улыбается и от этого выглядит мальчишкой, несмотря на мощную фигуру, шрам на виске и седые, чуть вьющиеся на затылке волосы.

Милорд Милфорд стоит у входа. Улыбается, глядя на меня.

И вдруг я вижу себя… со стороны. Глазами милорда Милфорда.

Я — беременна! Огромный живот, который не в состоянии скрыть свободный крой платья, туфель на мне нет вовсе, ноги замерзли… Отец тащит меня к алтарю, а я упираюсь точно так же, как Флоризель, когда его ведут мыть. Мальчишки почетным караулом идут сзади — Паша, Рэм и Феликс. Выглядят устало, однако парадные мундиры кадетов Императорской Военной Академии сидят на них идеально.

Кстати, а почему я без цветов?

Хлопок — Рэм исчезает. Хлопок — снова появляется с букетом подснежников.

Я беру букет, сжимаю папину руку и иду. Босиком холодно — пол в храме почему-то земляной, как в пещере.

Иду. Сквозь любопытные, презрительные, негодующие взгляды аристократов. Довольные — военных. Поймала несколько счастливых — зацепилась за взгляд Вилли — рядом с ним стоят мои друзья из поместья. Вон Оливия глаза вытирает.

Я рассмеялась. А потом я поймала шальной и довольный взгляд Ричарда, он, похоже, и не обратил внимания на то, что я босая. С трудом сдержалась, чтобы не побежать ему навстречу.

Шаг. Еще шаг.

Прячу счастливое лицо в подснежниках, взгляд падает на руки. Перстня рода Рэ на мне нет. И охранного браслета, подаренного морским владыкой… тоже… нет.